Андрей Ветер - Во власти мракобесия Страница 14

Трошин поспешно вышел из комнаты. Позади возобновился прерванный разговор.

– Они, наверное, думают, что народ не понимает, что происходит? Подонки… Все эти Чубайсы, Грачёвы, Березовские… Стрелять таких надо…

– А Ельцин твой, что ли, лучше? Продался с потрохами. Срать он на нас хотел с кремлёвской стены…

Одинокий парень всё еще стоял на лестничной клетке, погружённый в свои мысли, и задумчиво смотрел в потолок. Трошин звякнул связкой ключей и отпер дверь. Подобрав оставленный на полу пакет с продуктами, он поспешил на кухню, на ходу сбрасывая куртку и поглядывая на часы.

«Ничего приготовить не успею. И шампанское не охладится…»

ГЛАВА ПЯТАЯ. 16–31 ЯНВАРЯ 1995

Утро выдалось ясное.

Сергей, обернув бёдра махровым полотенцем, выбежал из ванной.

– Женечка?

Из кухни вышла стройная девушка, одетая только в вязаную шерстяную кофту, и отхлебнула кофе из кружки.

– Я здесь.

Женя повернула голову, демонстрируя Трошину вдетые в уши длинные серьги, сделанные из мелких ракушек. Её густые золотистые волосы соскользнули, открыв мягкий изгиб шеи.

– Что это у тебя? – Сергей коснулся ракушек.

– Каури. Речные раковинки.

– Что-то туземное.

– Угадал. Это индейские подвески. Сюзан Блэктэйл подарила. Этнолог из Оклахомского университета. Она к нам в институт с лекциями приехала.

– И что – ты вот с такими штуковинами на улицу выйдешь?

Женя повернулась к нему и коснулась губами его рта.

– К сожалению, не выйду – одежды у меня соответствующей нет. А так бы продефилировала с большим удовольствием.

– Никогда не видел, чтобы ты носила серьги.

– Ну, это не серьги, это совсем другое. Ты же знаешь, я к золоту равнодушна, к бриллиантам и вообще к драгоценностям… А вот ракушки, костяшки – это по мне… Ты уж извини, что я у тебя такая… – Она нежно погладила его по обнажённому плечу.

– Какая?

– Этнограф я, и этим сказано всё… – Она отстранилась от него, повернулась спиной и пошла в комнату, демонстративно покачивая бёдрами. – Люблю первозданность… и первобытность… От этого, так сказать, не отмыться. Это образ жизни, образ мыслей… Придётся тебе мириться с моими странностями. Люблю дым костра и шитьё бисером, а не рестораны с золотыми канделябрами…

– Это хорошо. На канделябры у меня денег нет…

Женя снова повернулась к нему и игриво приподняла подол кофты.

– Я дикая сердцем и необузданная в желаниях. – Она театрально вздохнула и развела руками. – Меня навек околдовала культура древних племён…

– Слушай, дикарка, ты оденься, не то у меня всё… бр-р-р…

– Что у тебя «бр-р-р»? – невинно улыбнулась девушка и потрясла подолом кофты.

– Женька, я завожусь от одного взгляда на твои ноги. Не маячь, пожалуйста, передо мной.

– А может, нам, дикарям, нравится маячить, – улыбнулась она. – Туда помаячу, сюда помаячу… Я профессиональная маячница…

– Женечка, я на работу опаздываю.

– Лично у меня сегодня библиотечный день. А завтра я уезжаю на конференцию, на целых три дня, между прочим. – Она подошла к нему, пристально глядя ему в глаза, и поцеловала в плечо. – Мне, конечно, там будет очень интересно, однако кое-чего будет недоставать.

– Женька, я обожаю тебя. Выходи за меня замуж.

– Зачем? Ты ревновать меня станешь.

– Не стану.

– Так-таки не станешь? Ты же правильный, почти зануда. А если тебе скажут, что я провожу время в объятиях другого мужчины?

– Почему это?

– Ну вдруг… – проговорила она тоном избалованной девочки. – Мало ли что у меня в голове. – Она нежно провела ладонью по его щеке. – И «доброжелателей» вокруг полно. У красивых людей всегда много «доброжелателей». Я ведь красивая?

– Давай поженимся.

– Зачем? – Её голос сделался серьёзным. – Какой ты занудный. Разве тебя не устраивает так?

– Не устраивает. Я хочу, чтобы ты всегда была здесь.

Она мягко отступила от него.

– Как собачка на поводочке? Дёрнул – и я тут как тут. По твоему хотению, так? А если я хочу тоже дёргать за поводок? Если я хочу сейчас потянуть? – Она пятилась к кровати. – Я хочу сейчас! Иди ко мне!

Трошин улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Женька, ты так не должна. Меня время поджимает…

– Имею право. Сегодня первый день весны.

Трошин шагнул к ней, и она сдёрнула обёрнутое вокруг него банное полотенце.

– Женя, мне пора на службу…

– Глупый… Ты даже не догадываешься, от чего отказываешься. Я сегодня в необычном настроении…

– И всё же…

Она легонько оттолкнула Сергея.

– Ладно. Одевайся. – И добавила великодушно: – Не стану тебя насиловать.

Остановив машину, Трошин чмокнул Женю в щёку.

– Жень, я сегодня допоздна на службе. Не смогу подхватить тебя.

– А я к тебе сегодня и не собиралась. Костя Синицын пригласил меня и Риту на фортепьянный концерт. А потом я домой, к маме. – Девушка распахнула дверцу, и в салон ворвался холодный воздух.

– Жень…

– Ой, только не надо говорить, что ты в следующий раз тоже в консерваторию пойдёшь. Я же знаю, что это не так. Всё, я помчалась.

– Женя! – Трошин нахмурился. – Ты специально про Синицына мне говоришь? Чтобы я ревновал?

– Ты же не умеешь, ты не ревнивый. А я так тебе поверила, милый! – Она театрально всплеснула руками.

– Разве ты всё ещё встречаешься с Костей?

– Кажется, ты всё-таки ревнуешь… – Девушка погрустнела, теперь уже по-настоящему. – Не понимаю, почему. Не забывай, что с Костей мы работаем в одном институте, видимся каждый день и, кстати сказать, очень дружим. А то, что между ним и мной было когда-то… куда же от этого деться? Или ты считаешь, что женщина не имеет права встречаться по-дружески с мужчиной, который однажды делил с ней постель?

– Я не имел в виду ничего такого…

– Костя пригласил меня на концерт. Ты меня не приглашаешь никогда. Почему же я должна отказываться, когда хочу послушать Шопена? Серёжа, ты умный человек. Не позволяй себе обижаться, и у нас всё будет прекрасно. Всё, я побежала…

– Когда увидимся?

– Теперь уж только после конференции… Я тебе от туда позвоню. Обещаю.

Александр Иванович Сонин, начальник личной охраны премьер-министра, заглянул к Смелякову утром. Виктор обсуждал со своим заместителем Волошиным планы на день.

– Привет! – громко сказал Сонин. – Не отрываю?

– Нет, нет, присаживайся, – отозвался Смеляков. – Мы как раз собирались чайком побаловаться. – Он нажал кнопку селектора: – Таня, ещё чашечку чая… Или тебе кофе?

– Давай кофе. – Сонин уселся поудобней. Как всегда, он вёл себя очень непринуждённо. – Я слышал, ты с Хромовым к Петлину заходил, – начал он. – Познакомился? Давно пора, да, давно пора.

– Пора или не пора, только всего сразу не успеешь.

– А чего ж ты обидел его?

– Я? – удивился Виктор.

– Даже чаю не попил. Смеляков пожал плечами:

– Дела поджимали. Да ведь и Геннадий Васильевич тоже занят. К тому же кто я ему? Не кум и не сват, просто познакомился. У них там, в верхних эшелонах, своя компания.

– Да, у них там… своё… Все знакомы с давних времён, свой круг интересов. Все, кстати, дорожат друг другом. Очень дорожат… Я, конечно, тоже знаю кой-кого, не без этого… Но с Петлиным не накоротке, хотя он с Виктором Степановичем тесно общается и вижу я его постоянно. Виктор Степанович о нём прекрасного мнения, очень дорожит им. – Сонин для выразительности выставил руку вперёд и покачал ею так, будто у него на ладони лежало что-то очень тяжёлое. – Отнять у него Петлина – всё равно что отрезать руку.

– Разве кто-то покушается на Петлина? По-моему, он сидит достаточно крепко, – ответил Смеляков, – и вполне успешно справляется с возложенными на него обязанностями. Черномырдин ведь доволен им?

– Очень доволен. Виктор Степанович серьёзно относится к кадрам, – продолжил Сонин. – Эта практика выработана годами. Он считает: пусть лучше человек украдёт на десять процентов, но на девяносто сделает как надо.

Вошла Таня и поставила перед Сониным кофе.

– Украдёт? – негромко переспросил Смеляков, переглянувшись со своим заместителем.

– Это я так… фигурально… Жизнь-то у нас непростая, очень уж всё переплетено, в этакий клубок стянуто, – подвёл итог начальник охраны Черномырдина и в два глотка опорожнил чашку. Крякнув, он сказал: – Хороший кофе, но у Петлина кофе и чай вкуснее. Ты бы зашёл к нему как-нибудь ещё. Тут всем надо на короткой ноге быть. – Сонин поелозил ладонями по подлокотникам и поднялся. – Ну, спасибо, я пошёл.

Пожав всем руки, он скрылся за дверью.

– Видал фокусника? – усмехнулся Смеляков и посмотрел на Волошина. – Твоё мнение?

– Может, Сонин и неплохой охранник, но опер он никудышный. Грубо работает, примитивно. Пришёл, слил что ему велели и умотал… Я считаю, что Хромов нас сдал, наверняка настучал Сонину, что мы интересуемся Петли-ным. Убеждён в этом.