Бернт Энгельманн - Большой федеральный крест за заслуги. История розыска нацистских преступников и их сообщников Страница 15

— Совершенно правильно! На Доре Апитч. Они живут во Франкентале, Пфальц, Русдорфштрассе, 1, и там же находится контора концерна, основателем которого и владельцем контрольного пакета акций является господин д-р Риз. Фирма называется «Пегуланверке, АО». Господин д-р Риз является, кроме того, почетным председателем Союза немецких фабрикантов линолеума, искусственного волокна, фольговых лент и настилов; председателем наблюдательного совета акционерного общества «Бадише пластик-верке» в Бетцингене; членом совета Коммерческого банка и нештатным почетным консулом королевства Марокко в землях Гессен и Рейнланд-Пфальц.

— Так-так, — сказал Хартнел. Казалось, что в своих мыслях он уже далеко не с д-ром Ризом, хотя поначалу послевоенная карьера доктора произвела на него известное впечатление.

— Да, — ответила Криста, — там названо еще полдюжины фирм, которыми руководит д-р Риз, а кроме того, упоминается о его наградах.

— Наградах? — переспросил Дон.

— У нас есть орден «За заслуги перед Федеративной Республикой Германии», которым награждаются лица, особо отличившиеся в борьбе за восстановление и демократию, — пояснила Криста. — Орден имеет целый ряд степеней. Господин д-р Риз получил его в 1967 году, вероятно к своему шестидесятилетию, причем сразу очень высокой степени, а именно Большой федеральный крест за заслуги. Таким образом, он, несомненно, принадлежит к элите нашей экономики.

Сообщая все это, Криста пытливо наблюдала за Доном и ждала его комментариев. Но он так ничего и не сказал, занявшись своим филе из морских язычков.

Криста взяла в руки папку документов, которые Фретш собрал о господине Ризе. Она полистала ее и вдруг воскликнула:

— Он принадлежит также к элите всей нации, потому что в 1972… Нет, эту пресс-информацию концерна «Пегулан-верке» я должна вам перевести слово в слово:

«В знак признания его предпринимательских успехов и его деятельности для общества премьер-министр земли Рейнланд-Пфальц д-р Гельмут Коль вручил юбиляру», то есть доктору юриспруденции Фрицу Ризу, председателю правления и главному акционеру «Пегулан АГ», королевскому марокканскому консулу, основателю и держателю контрольного пакета акций группы фирм Риза — «в присутствии многочисленных выдающихся промышленников Звезду к Большому федеральному кресту за заслуги…» Д-р Риз поблагодарил всех присутствующих… и подчеркнул, что этот день является для него не финишем, не завершением, а, так сказать, полустанком в его жизни… Струнный квартет из Мангейма… Веселое оживление вызвало появление двух трубочистов, которые… по традиции измазали «новорожденного сажей». Прелестно, не правда ли?

— Как вы думаете, Криста, — сказал Хартнел после небольшой паузы, — знает ли мои мюнхенскии коллега, адвокат Штейгльгерингер, что «господин доктор», бывший некогда в Тшебине большим босом, и есть д-р Риз?

Криста задумалась.

— Кое-что говорит за это, — сказала она, — но лучше вам спросить у него самого, Дон. Мы же ведь собираемся в воскресенье к нему в гости.

Хартнел покачал головой.

— Это будет только послезавтра, Криста! До того времени мы должны… я должен еще много разузнать.

— Я охотно помогу вам, Дон, и… на тот случай, если вас это беспокоит… то должна вам сказать, что я вовсе не обязана сохранять по отношению к Штейгльгерингеру какую-либо лояльность. Он пригласил меня исключительно по вашему поручению и именно для вас. Кроме того… — Она, помедлив, сказала решительно: — Если за этим будет скрываться какой-либо сговор с целью что-то затушевать и вас провести, то я все равно не пойду на это, Дон.

— Спасибо, Криста, это меня радует… Но я, собственно, и не ожидал ничего другого, — И после недолгого размышления продолжал: — У нас ведь не так мало времени до воскресенья, тут надо еще кое-что уточнить… Скажите, есть у вас представление о том, как далеко отсюда это местечко, где д-р Риз сейчас живет?

— Да, — ответила Криста, — Франкенталь находится где-то близ Людвигсгафена на Рейне, по другую сторону от Мангейма. Я думаю, это часа три-четыре езды на автомобиле, да и на поезде, вероятно, не дольше. Вы хотите туда съездить, Дон?

— Н-не знаю еще, — ответил Хартнел. — Может быть… Но давайте-ка сначала дочитаем оставшиеся документы. Возможно, что и не понадобится наносить визит д-ру Ризу.

Следующий лист в папке документов содержал пометки Фретша об упоминаниях имени главы концерна в журнале «Шпигель» начиная с 1948 года. До 1972 года имя Риза всплывало на страницах этого еженедельника в общей сложности три раза. Один раз в связи с делами одного сомнительного общества по продаже земельных участков, которое под девизом «Солнце для вас!» рекламировало и пыталось продавать состоятельным гражданам Федеративной Республики летние домики в Испании. В 1967 году общество обанкротилось, и среди тех, кто его финансировал и потерял некоторое количество денег, был упомянут также и консул д-р Фриц Риз.

— Интересует это вас? — спросила Криста и глотнула из чашечки кофе, который заказал для нее Хартнел после того, как они снова вернулись в бар.

— Думаю, нет, — ответил Хартнел. — А о чем идет речь в двух других случаях?

Криста пробежала глазами страницу и доложила, что второе сообщение «Шпигеля» касается правового спора между двумя промышленными объединениями. Союз немецких фабрикантов линолеума, искусственного волокна, фольговых лент и настилов возбудил дело против Европейской ковровой фирмы по поводу якобы неблаговидных методов рекламы ковровых дорожек под девизом «Внимание: верх совершенства». Д-р Фриц Риз дал подробное интервью насчет планируемой, широко задуманной рекламной кампании изготовителей ковровых дорожек, очень похвалил эти планы, но не выразил желания участвовать в расходах, хотя его предприятия наряду с производством линолеума и искусственного волокна выпускают в больших количествах также и ковровые дорожки. И, будучи поставлен в известность о рекламных планах одного из промышленных объединений, он в качестве председателя конкурирующего объединения возбудил дело, хотя и безрезультатно.

Последний раз имя д-ра Фрица Риза было названо на страницах журнала по еще более банальному поводу: здесь он был лишь вскользь упомянут как работодатель некоего д-ра Эберхарда Тауберта, бывшего раньше крупным чиновником в нацистском имперском министерстве народного образования и пропаганды.

— Подождите, — перебил Кристу Хартнел. Он явно пытался что-то вспомнить.

Кристе также имя «д-р Тауберт» показалось знакомым. Она тоже задумалась над тем, где бы она могла его слышать. И вдруг вспомнила:

— Ну, конечно же! — воскликнула она. — Тауберт — тот высокий гость из Берлина, который летом или осенью 1944 года посетил виллу Зелигманов, похвалил фрау Будвейзер за господствовавшую там чистоту и любовался картиной Каспара Давида Фридриха. Он был старым другом штандартенфюрера СС Герберта Паккебуша еще со «времен борьбы за власть» и в 1933 году занимал какой-то высокий пост в берлинском CA и в бюро главаря нацистской пропаганды д-ра Геббельса.

Хартнел кивнул.

— Странно, что этот Тауберт работает сейчас у д-ра Риза… Есть там в документах что-нибудь еще о д-ре Тауберте?

Криста полистала документы, прочла несколько фраз, насторожилась и взглянула на Хартнела.

— Разумеется, — сказала она, помолчав. — И даже целое множество… Но послушайте сами, Дон, что тут выяснил Фретш.

«Эберхард Тауберт родился 11 мая 1907 года в Касселе, изучал юриспруденцию в университетах в Киле, Гейдельберге и Берлине, защищал диссертацию в Гей-дельбергском университете и получил докторскую степень в июле 1930 года; в ноябре 1931 года, то есть во «времена борьбы за власть», вступил в НСДАП, с 1932 года руководил правовым отделом в канцелярии бывшего тогда гаулейтером Берлина д-ра Геббельса и был, таким образом, одним из его близких сотрудников. В тот же период д-р Тауберт числился в звании штурм-фюрера в штабе группы CA, Берлин-Бранденбург…»

— О, точно так же, как Паккебуш, смотрите-ка, Дон!

Но Хартнел не откликнулся. Он задумался: значит, еще один из тех, кто учился в Гейдельберге и сдал там экзамен на доктора юриспруденции…

Криста продолжала переводить документы, собранные Фретшем.

«В 1933 году д-р Эберхард Тауберт стал руководителем отдела во вновь созданном министерстве народного образования и пропаганды; отдел ведал вопросами общей внутренней политики, делами церкви, борьбы с вражеским мировоззрением, с большевизмом внутри страны и за границей, в Советском Союзе. В последующие годы д-р Тауберт был ответственным за деятельность «Антикоминтерна» — пропагандистского центра третьей империи по борьбе с международным большевизмом — и за так называемую «активную пропаганду против евреев», под которой подразумевалась организованная травля евреев с целью их окончательного уничтожения.