Массимо Фелизатти - Агава Страница 42

Кутраро ведет рубрику полицейской хроники; едва он появляется, Бьонди протягивает ему бумаги.

— Держи. Отнесешь все это главному прокурору. Сейчас с ним разговаривает по телефону наш директор. Если он спросит тебя, как мы их получили, — главный редактор смотрит на Паоло, — скажешь, что по почте, отправитель неизвестен!

После чего он снова обращается к Алесси:

— Подготовь-ка мне резюме на одну страничку, мы передадим его агентствам печати. Я хочу, чтоб завтра его получили все газеты. А теперь убирайся с моих глаз. Домой, к девочкам, куда угодно, но только чтоб здесь тебя не было. На случай, — добавляет он с ухмылкой, — если с тобой захочет побеседовать прокурор.

Бьонди откидывается на спинку кресла и с довольным видом закрывает глаза.

— Уберешься ты наконец?! — орет он.

Прошедший накануне ливень не оставил и следа от вчерашней жары. Воздух посвежел, дышится легко. Замечательный день. Один из прекрасных римских октябрьских деньков.

15

— Это ложь, господин министр, ложь с ловко подмешанными, для убедительности, крупицами правды. — Генерал Страмбелли гневно взмахивает рукой, словно желая жестом уничтожить кипу газет, лежащих на столе министра.

Министр явно растерян: его вытащили из постели, чтобы прочитать ему хотя бы заголовки. К тому же он узнал, что главный прокурор республики собирается возобновить расследование обстоятельств смерти генерала Фульви и будет вести это дело сам. Едва министр прибыл к себе, Страмбелли попросил принять его.

— Господин министр, прошу вас… Я никогда не осмелился бы вас побеспокоить, если бы того не требовали обстоятельства. Вы должны быть в курсе дела. Я знал генерала Армандо Фульви, мы вместе кончали офицерскую школу в… смутные, скажем так, времена. Я вовсе не собираюсь порочить репутацию своего покойного коллеги, но Фульви… В общем, его служба в период республики Сало… Этот опыт не прошел для него бесследно.

Министр сразу насторожился и внимательно слушает. Было время, когда он кичился своими дружескими связями с правыми, но сегодня такая позиция опасна. Во всяком случае, он старается скрыть свои политические симпатии.

Страмбелли продолжает что-то растерянно мямлить, но тот, кто знает этого человека, сумел бы в его взгляде из-под опущенных вех угадать жесткую решимость.

— Вы, наверное, помните скандал с военными заказами для фашистских режимов. Вашему коллеге… — генерал прочищает горло, — пришлось тогда подать в отставку. Но есть вещи, которых вы не знаете. В этой истории по горло увяз Фульви, да и не только он. Откуда, вы думаете, взялись эти документы? — Генерал тычет пальцем в страницу газеты, в которой работает Паоло. — Я тоже был в тот день в квартире Фульви. И видел там главнокомандующего карабинеров Эльвино Фаиса. Этих бумаг я там не нашел, а если бы нашел, то сразу бы передал в магистратуру. Генерал Фаис был тесно связан с вашим предшественником: он собирался взять на себя руководство одним из предприятий, замешанных в истории с военными заказами, и даже подал прошение об отставке. Но там, по-видимому, чего-то испугались и все переиграли. — Страмбелли приосанивается. — Я не собираюсь никого обвинять, а только хочу подчеркнуть, что стремление представить дело в таком виде весьма смахивает на попытку свалить все с больной головы на здоровую и позволить прикрыть подлинных виновников этого скандала.

На министра слова генерала определенно производят впечатление. Но нужного ответа он не находит. Его совсем недавно перевели сюда из других сфер: на своем нынешнем посту он оказался в силу сложных политических перемещений; опыта, необходимого для этой работы, у него нет, а следовательно, нет и связей, и надежных точек опоры. Он сознает, что попал в самый центр жестокой схватки, но не знает, на чьей стороне ему следует быть.

— У меня нет никаких доказательств, которыми я мог бы подкрепить свои слова, — продолжает Страмбелли, — но я отвечаю за них целиком и полностью. Мой долг сообщить вам об этом, чтобы вас не ввели в заблуждение и чтобы вы не приняли необоснованных мер. Доверьтесь тем, кому положено заниматься этим по должности. Шеф секретных служб — человек компетентный и безусловно надежный.

— Я хочу, чтобы меня постоянно держали в курсе дела, — говорит наконец министр обороны; вероятно, он уже пришел к какому-то решению.

— Спасибо, господин министр. — С легким поклоном Страмбелли направляется к двери, но явно мешкает.

— Вы хотите сообщить что-то еще? — спрашивает министр, глядя на него с интересом.

— Нет, господин министр. Вот только… поскольку неизвестно, кто еще замешан в этом деле… на всех уровнях… В общем, здесь необходима крайняя осторожность.

— Благодарю вас, генерал.

Когда Страмбелли направляется к лифту, на его лице появляется злобная улыбка. Ему ясно, что все это ненадолго. Случается, что и на пост министра республики попадают дураки, но чаще у лиц, занимающих этот пост, бывают иные недостатки. Один из главных принципов, от которых зависит вся их карьера, — никому не доверять. Позднее министр наверняка проконсультируется с начальником генерального штаба, с генеральным секретарем своей партии, со своим военным советником. Но за это время он успеет допустить пару промахов. А может; он вообще ничего не станет делать? Это устроило бы генерала еще больше, Прежде чем отправиться к министру, он долго беседовал с шефом секретных служб, который до сих пор не может успокоиться, что за его спиной была создана сверхсекретная служба информации и что кое-кто из его людей взят на заметку. В сущности, здесь все та же проблема власти, но есть ли на свете более мощный стимул к действию?

В общем, генерал не без оснований считает, что после разговора с министром у него появился известный простор для маневра. Единственное, о чем не подумал Страмбелли, а подумать об этом следовало, что торопливость — плохая советчица и что он, как и министр, не застрахован от оплошностей. Когда, вернувшись домой, генерал звонит инженеру Данелли де Мария и после разговора с ним принимает кое-какие меры, он, сам того не подозревая, кладет начало цепной реакции, остановить которую ему будет не под силу. Дело в том, что его телефон тоже прослушивается.

Капитан Эмануэле Инчерти расстроен. Очень уж категоричен тон генерального секретаря ЧЕСИС.

— Слишком много шуму подняли вокруг этой истории. Пусть теперь государственные органы занимаются ею официально.

— Расследование ведь не завершено, осталось разобраться в некоторых мелочах… — пытается что-то доказать капитан.

Но старый префект непреклонен.

— У вас произошла утечка информации; при таких обстоятельствах мы не можем разрешить вам продолжать это дело.

— Позвольте мне поговорить с председателем совета министров…

Это последний козырь Инчерти, но в ответе префекта слышится раздражение.

— Капитан, председателю совета министров все уже известно, и он согласен с моими решениями, — говорит он и добавляет чуть помягче: — Возьмите отпуск. Более того, дайте отпуск всем вашим людям. Ненадолго, пока страсти не улягутся. А там посмотрим.

— А как же наш отдел? — Капитан пытается поколебать, решимость начальства. Но старик по-прежнему непреклонен:

— Ваша служба засвечена, капитан. Мне пришлось пойти на компромисс с одним из шефов секретных служб. Ваши помещения опечатаны, пока не решат, кто займется вашим архивом, — говорят он и, поняв, как уязвили капитана его слова, после небольшой паузы со смешком добавляет: — Нигде не сказано, что рано или поздно им снова не займетесь вы. Во всяком случае, дорогой мой, я должен передать вам поздравления господина премьер-министра. Вы хорошо поработали. Пусть теперь действуют политики. Свою задачу вы выполнили, пора вступить в дело другим ответственным лицам.

Эмануэле мечется по квартире в ярости, которую он может позволить себе только дома. «Другие ответственные лица! Политики!» Но неразделенная ярость так же, как и неразделенная радость, не может длиться долго. Он усаживается в кресло и начинает просматривать газеты. В глаза бросается небольшое, всего несколько строк, сообщение. Заместителя прокурора республики доктора Антонио Виллу, который занимался уголовными делами, перебрасывают на дела гражданские — в отдел финансовых преступлений. Человека хоронят под грудами опротестованных векселей. Вот они, ваши политики. Именно этот человек умышленно скрывал свидетельства того, что генерала Фульви убили. И делал это по чьему-то приказу. Но по чьему именно, черт возьми? Вот уж чего они никогда не узнают, а возможно, и не захотят узнать.

Когда капитан сообщает своим сотрудникам, что с этого момента все они числятся в отпуске, поднимается шум: «Но ведь мы только начали все раскручивать…»

— Увы, решение принято на самом высоком уровне, — поясняет он, носам не может скрыть своего разочарования.