Энди Оукс - Глаз дракона Страница 49

Он изучает ногти. Жизнь археолога оставила на нём несмываемый отпечаток; кожа выгорела до жёлто-бурого цвета, как почва великих лесских равнин Хуанхэ. Ногти… толстые, острые, как стальные мастерки.

— …вы уже в курсе, мадам Хейес, что ваш сын официально никогда не был в нашей стране, и я не имею полномочий оспорить это. Желания тоже. Плавать в море, когда знаешь, что уже наступил сезон тайфунов — опасный способ отдыха, если вы понимаете мою мысль. А поскольку ваш сын официально никогда не был в нашей стране, значит, он не мог работать в Шанхайском Институте Археологии у начальника раскопок Вана Сюйэли…

Пальцы старика складываются в кривой, указующий шпиль.

— …но мы знаем, мадам Хейес, чем именно занимался ваш сын…

Барбара чувствует, как теряется концентрация. Слова Чиэ текут мимо неё.

— …один их моих археологических инспекторов при оказии посещал важные раскопки рядом с древней столицей Чаньгань… в двенадцати милях от Сяня. Это первые обширные раскопки мавзолея империи Хань, который мы называем «спящим городом императоров, их жён и любовниц». На одной этой равнине обнаружено восемьсот захоронений, и хотя ни одной царской гробницы ещё не открыли, есть ощущение, что спящий город скоро пробудится. Ваш сын участвовал в этом процессе. Один из будильников. Один из первых участвующих археологов. Одарённый исследователь Хань, как мне говорили…

Директор поворачивается, в его глазах светится правда.

— …мой инспектор встречался с ним дважды. Моё ведомство, это ведомство выдавало вашему сыну разрешение на работу в раскопках Цзин Ди.

Она не может говорить, язык присох к нёбу от той простой правды, которую ей излагают. Она хочет спросить про Бобби. Вопросы матери. Но Пиао открывает рот первым… вопросы детектива.

— Монетка, которую мы нашли, это миниатюрный похоронный символ из раскопок, о которых вы говорили?

Чиэ достаёт из ящика стола коробочку и открывает её. Монетка, очищенная от земли, покоится на белом хлопке… сине-зелёная бронза.

— Глубина ваших познаний удивляет меня, Сунь Пиао. Ваша мать жаловалась, что вы были не самым лучшим учеником в школе. Но да, вы правы. Эта монетка — похоронный символ, Минци. И да, ещё раз, её достали из раскопок рядом с Шаньганем, где работал американский мальчик. Пыль обожжённой глины, которую вы нашли в доме, тоже подтверждает эту версию.

— Значит, директор, мы знаем, что контрабандой вывозили с этих раскопок?

Старик нажимает на кнопку и очень громко говорит в интерком, в ответ через пару секунд раздаётся робкий стук в дверь. В кабинет входит высокий человек, его лицо решительно не откладывается в памяти; он ставит закрытую деревянную коробку на стол и выходит из кабинета. Коробка размерами похожа на те, что Пиао видел в углу дома на снежных полях Яншоу. Чиэ берёт пару кусачек и перекусывает проволоку, которая удерживает крышку на коробке. Толстая печать цвета крови тяжко падает на стол. Старик медленно снимает с перевязанной коробки крышку, обнажая мятую набивку из мягкой коричневой бумаги; пальцы Чиэ осторожно убирают её, складывают на стол. Его туловище заслоняет тёмное деревянное нутро коробки. Он отодвигается… из горла Барбары раздаётся сдавленный кашель. Статуэтка, человеческая фигура, голая, без рук. Тощий молоденький парень. Мало мышц. Нежные черты. Терракота… обожжённая глина бледно-коричневого цвета, почти розовая. Волосы покрыты облупившимся чёрным лаком, на затылке связаны в тугой узел. Лицо прекрасно. Следы тайного очарования. Улыбка, искренняя, честная, лежит на лице. Он совершенно другой, но напоминает ей о Бобби. Она дала бы ему лет семь, ближе к восьми, самое буйство роста. Майами, летний отпуск на пляже. Жаркие дни, долгие дни, размеченные пшикающими банками кока-колы. Песок на его теле. Она смотрит, как он бежит к воде, шквал обрушивается ему на плечи, на спину. Он лоснится, блестит, как дельфин.

Директор тоже улыбается. Зубы у него жёлтые, как песок на том пляже в Майами.

— Глядя на них, нельзя сдержать улыбку, правда? В Нью-Йорке они идут по пятьдесят тысяч долларов за штуку на рынке предметов искусства. Десять статуэток появились на аукционах всего месяц назад. Все были из раскопок Цзин Ди. Прелестная вещица, вы согласны?

Барбара кивает. Да, прелестная. Каким был Бобби.

— Мы их зовём «Люди из Грязи». Их стоит воровать, правда? Может быть, ради них и погибнуть стоит? Ваш сын был не первым, мадам Хейес.

— Да, они прекрасны, но стоит ли ради них умирать? Нет, умирать точно не стоит, директор. Не знаю, ради чего вообще стоит умереть, не считая своего ребёнка.

Он несколько секунд изучает её глаза.

— Да, очень красивые, но возможно вы правы…

Он достаёт трубку из внутреннего кармана пиджака и громко стучит ею об подоконник. Ошмётки чёрного табака вываливаются на белую краску.

— …в марте 1990 мы строили автотрассу от Сянь до аэропорта Сяньян, и дорога проходила через могилу Цзин Ди, пятого правительства династии Хань, который правил с 157 по 141 годы до нашей эры. Строители дороги заметили изменение цвета почвы. Они позвали нас…

Директор всё крутит и крутит трубку в руках.

— …тесты почвы показали наличие в котловане двадцати четырёх впадин. В них содержалась терракотовая армия Цзин Ди, всего вторая императорская терракотовая армия, найденная в этой стране. Первая была почётным караулом в десять тысяч солдат в натуральную величину, которую мы нашли в мавзолее Цинь Ши Хуан Ди, строителя Великой Стены. А на раскопках Цзин Ди, где работал ваш сын, пока вскрыли семь впадин. В них содержится больше семи сотен фигур. Семь сотен Людей из Грязи…

Он гладит пальцем щёку статуэтки, её грудь, плоский живот. Барбара пытается представить себе семь сотен улыбок.

— …как император времён периода Хань, Цзин Ди считался божеством. Его люди верили, что он общается с небом от их имени, что их преуспевание зависит от него. Он был слишком священен, чтобы обращаться к нему по имени, и как к императору к нему обращались словами, означающими «подножье лестницы», самая высокая точка, куда мог смотреть человек в его присутствии. Мы знаем, что Хань верили в загробную жизнь как продолжение земной жизни, так что когда жизнь покинула Цзин Ди, его мавзолей стал отражением роскоши его резиденции на земле. Тонкотканый шёлк, музыкальные инструменты, пища, напитки, и армия, чтобы в подземном мире сражаться за своего Императора…

Директор Чиэ садится, пальцы его исследуют впадину чашечки трубки.

— …созданием армии, которая понадобится после смерти, тогда занимались очень серьёзно. Цзин Ди, как нам известно, обвинил одного из самых верных генералов в том, что тот покупает слишком много оружия для собственной могилы. Человека обвинили в том, что он после смерти намеревается поднять бунт против Императора. Генерала заключили под стражу и унизили. Он был гордым и верным офицером. Он перестал есть и умер от голода…

Старик передаёт через стол фотографию; глубокая яма, края у неё грубые и неровные. На дне, как кочаны капусты, торчат головы. Глиняные улыбки плавают в море никотиново-бурой пыли.

— …Яма 17, в ней находится семьдесят терракотовых солдат, марширующих за двумя повозками, которые везут деревянные лошади. Вооружение состоит из железных мечей, щитов, луков, стрел. Дальний край ямы заполнен зерном на высоту до двух метров. Тогда, как и теперь, выращивать пищу, чтобы кормить население, было национальным долгом. На следующий день после того, как была сделана эта фотография, Яму 17 засыпали, чтобы фермеры могли посеять пшеницу на поверхности. Национальное наследие было перезахоронено ради нескольких сотен булок хлеба…

Он сильно качает головой, дым свивается вокруг него серебристыми извилинами.

— …наши инспектора неоднократно докладывали, что терракотовые раскопки Цзин Ди из двадцати четырёх ям и кургана высотой в тридцать метров, где покоится сам Император, находятся на милости грабителей могил. Как и иные могилы Императоров. Сюань и Вэнь, к востоку от Сианя. Ву, Чжао, к северо-западу от Сяньяна. Только эти занимают площадь около девятисот квадратных миль. Как можно охранять такую громадную территорию? Кто скажет, что там делают, сажают пшеницу, жнут зерно… или раскапывают могилы Императоров и контрабандой вывозят самые ценные наши реликвии прошлого?

Чиэ дважды ударяет трубкой о стол.

— Мы не знаем, сколько Людей из Грязи вывезено из раскопок Цзин Ди. Мы не знаем, сколько всего Людей из Грязи было там изначально! Сколько крупинок зерна было у тебя в кулаке, когда ты загребаешь его из дюны… и смотришь, как он высыпается у тебя между пальцами, когда в попытке спасти его ты усиливаешь хватку…

Директор пальцем водит по лицу из обожжённой глины, между глаз статуэтки.

— Посмотрите на этого Человека Грязи, это идеал. Красота наготы. Куда красивее, чем десять тысяч солдат в натуральную величину из мавзолея Цинь Ши Хуан Ди, которые вылеплены в одежде, раскрашены и все выглядят одинаково. Человека из Грязи аккуратно собирают из четырёх форм, раскрашивают, ставят на деревянную подпорку, одевают в шёлк, вооружают. А лицо, посмотрите на лицо. Оно говорит, можно чувствовать его дыхание на щеке. Больше пятнадцати разных выражений определили только у солдат, выкопанных на данный момент на раскопках Цзин Ди. Уникальных. Вот почему многие хотят обладать Человеком из Грязи…