П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ. Страница 5
- Категория: Детективы и Триллеры / Политический детектив
- Автор: П. Лотинкин
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 66
- Добавлено: 2019-05-10 11:51:09
П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ. краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ.» бесплатно полную версию:П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ. читать онлайн бесплатно
Но самое главное — неожиданность.
Недоброжелатели мэра столицы Лужкова старательно вдалбливали ей в головенку, что Москва — самый дорогой город страны. И чуть ли не мира. Там, мол, изнемогают от высоких цен. Попутно и всей остальной стране внушали, что чистота и относительное благополучие Москвы не за счет умелой и кропотливой работы мэрии, а исключительно за счет взвинченных цен и денег. Короче, мол, не в том дело, что Лужков — настоящий Хозяин с большой буквы, радеющий изо всех сил о своих избирательницах, а всего лишь в стечении обстоятельств.
И восприимчивая к пропаганде Данилова незаметно для себя в это уверовала. Оттого и дернула домой столь решительно. Верила, что чем дальше от столицы, тем все дешевле. Рассчитывала, что дома прекрасно обойдется пенсией и накоплениями, сделанными в Подмосковье.
Ценовой климат в столице Урала наглядно опроверг этот впитанный Борисовной миф. А крах иллюзий — штука болезненная.
Да тут еще такой удар: основная еда — хлеб да картошка — оказались в Екабе гораздо дороже, чем в столице.
Потеряв вдруг всякий интерес к перебранке, Полина Борисовна отошла к магазинчику секонд-хэнда и прислонилась к его шершавой стенке. Ее мутило, ноги не держали, пот струился по лицу и шее.
Суетливо нашарив облатку лекарства, она выдавила таблетку и торопливо проглотила. Сейчас ей станет легче.
Вот сейчас разожмется судорога, сдавившая сердце.
Но вместо облегчения сердце сдавило еще сильнее.
Если начальство хреновое, то и менты бедные. А если служакам на закуску хватает, то, значит, и начальство у них строгое, служба требует: обеспечь тыщу рубликов и не меньше! Выборы скоро, пора методом всенародной складчины скрести бабло для поддержки нужного человека. Поэтому сержант Шинкарев и рядовой Павленко с особой бдительностью осматривали вверенную им территорию. Но пока впустую. Деревенские торговки уже сами себя «обилетили». Прилегающие к улице 8-го марта магазинчики тоже кому надо что надо уже отстегнули, так что наездам не подлежали. Пока. А подвыпивших, удобных для обшмона, что-то не наблюдалось. Рано, да и жара.
Вдруг Павленко заметил старуху, болезненно шатавшуюся возле секонд-хэнда, и пихнул приятеля в бок:
— Глянь, бабка прибалдела, что ли? Сержант лениво обернулся:
— Где? А-а... От жары небось. Давай, пошли отсюда.
— Может, скорую вызвать? — вяловато спросил Павленко.
— Ага, ты ей еще искусственное дыхание будешь делать, — заржал опытный Шинкарев. — Из рота в рот, да? Ну, вызовем скорую, так караулить придется до нее. Не люблю старух. Возни до черта, а в отчет не идут. Ни благодарности не дождешься, ни шмонать у них нечего.
Менты, деловито поигрывая дубинками и обсуждая свое, девичье, ушли по 8-го марта. Их ждали объекты, уклоняющиеся от святого дела — сбора средств на выборы.
Но главное: менты недолюбливали капризных, жадных и вечно на что-то жалующихся терпил-налогоплателыциков.
И те отвечали им полной взаимностью.
Полина Борисовна чувствовала, что вот-вот задохнется. Она из последних сил достала вторую таблетку. Проглотив ее с таким трудом, будто наждак глотала, она с отчаянием прислушалась к своему телу. Облегчение не приходило.
Виски сдавило еще сильнее, а в сердце точно шурупы вкручивали. Темная волна затопила мозг. Данилова покачнулась, пытаясь скрюченными пальцами за что-нибудь уцепиться, но не устояла и осела на асфальт. Теряя сознание, она увидела блеклое, сереющее небо, равнодушно отворачивающееся от нее.
Затылок старухи хрустнул, ударившись о камень, и блаженное небытие наконец-то приняло ее в ласковые объятия.
Предсмертная исповедь
Для совестливого врача профессиональный опыт несет боли не меньше, чем сноровки. НиколайМихайлович Брылий, сухощавый, моложаво выглядевший, если бы не седые виски, знал это по себе. Еще вставляя в уши стетоскоп, и наклоняясь над старушкой, он сразу увидел: жить ей осталось всего ничего. Десятки подробностей — вывернутая шея, цвет сосудов на закатившихся глазах, пульс, испарина, оттенок кожи... — детали, не осознаваемых уже по отдельности, выдали и диагноз, и анамнез: болезнь плюс повреждение шеи при падении.
Окончательно все прояснила начатая аптечная облатка, зажатая в руке больной. Брылин уже не раз встречался с подобным: женщине стало плохо — жара, стресс — она приняла таблетку, но та оказалась фальшивой.
Не мало снадобий в аптеках Екабе — фальшивки. Проверять товар, когда все силы нацелены на прибыль, некогда и некому. Возникать и жаловаться по этому поводу — опасно. Все знают, кто крышует фармацевтику. И как он злопамятен. Так что, бабке -повезло, если под видом лекарства она приняла малополезные витамины. А вот если в таблетке смесь, опасная при таких заболеваниях, то дело швах.
Когда воровская медицина свое дело сделала, врач уже бессилен.
Но Брылин сдаваться не собирался. Всегда есть шанс на чудо, а у него рука легкая. Не таких удавалось вытягивать с того света. Правда, как правило, не надолго. Больные в Екабе готовы тратить последнее на лекарства, но ни за что не изменять свое отношение к жизни. А когда жизнь смердит, то никакое здоровье не выдержит, и никакие лекарства не спасут.
Руки Брылина привычно массировали женщине сердце, его голос сухо и быстро отдавал распоряжения молоденькой фельдшерице об уколах. Лишь тогда-то, ли от лекарств, то ли от тряски на знаменитых ухабах Ленинского района, женщина приоткрыла блеклые глаза, Николай перевел дух: вовремя успели.
Может, еще и выкарабкается.
— Где... я? Почему... вы зеленые? — задыхаясь, женщина неожиданно сильно вцепилась в руку Николая. — Черти? Я уже там?
Видимо, она впервые видала врачей в современных блекло-зеленых бахилах и курточках. Впрочем, она не первая, кто принимал медиков скорой за чертей.
— Тише, тише, — склонился над бредившей Брылин. — Мы не черти, мы...
— Значит, ангелы?
— Тише, не надо говорить. Все обойдется.
— Нет...Я не могу... Мне надо... Я не могу так, с грехом... Есть на мне грех, Архангел! Отпусти мне по глупости моей... Нельзя было мне их брать, соблазнилась, дура старая... На старости лет воровкой стала... Прости!
— Все хорошо, — пытался остановить лихорадочный бред Брылин, — вам нельзя говорить, успокойтесь...
— Не могу! Не могу я успокоиться, — приподнявшись, вдруг громко и ясно сказала старушка. — Не хочу помирать во грехе!
— Ага, зато жить в грехе можно, — сварливо отозвалась фельдшерица Риточка, которая недавно стала истовой мусульманкой, а потому судила обо всех размашисто, как старый кавалерист-рубака.
— Перестань! — шикнул на нее Николай, и погладил больную по руке, стараясь разжать хватку, от которой его пальцы уже начали синеть.— Тише, вам нельзя говорить.
—Не-ет, батюшка, мне молчать нельзя... Я ж взяла! Взяла, понимаешь? Я была у подруги... мне надо было... Ну, я и пошла домой-то. На остановку автобусную, к оперному-то. Мне ж 50-й надо, автобус-то... Дворами пошла, напрямик, за Домом Офицеров. И мимо того самого дома на Шарташс-кой. Там так... деревья, кусты и тропка удобная. А сумерки уже, вот и споткнулась, дура старая... О -ох, плохо мне, плохо. Помираю, отец родной?
—Да что вы, что вы... Мы вас...
—...запнулась я об нее, - все говорила и говорила, не слыша его, упрямая старуха. - Сумочка такая: маленькая, но толстенькая... Я подняла, и чувствую: там — деньги. Дорогая сумочка-то, почти новая еще. Не обеднеют, думаю... Грешна я, батюшка, грешна: украла я, дура старая, ту сумочку! И убежала домой. Стыдно-то как... Прости, не понимала я, что творю! А там ведь и впрямь деньги были, много денег: триста долларов не наших и валюта... марки, что ли. И эти, как их? Визитные штучки такие... Прости меня, дуру старую! — женщина плакала, говоря все тише.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.