2054: Код Путина - Александр Глебович Рар Страница 61

Через пятнадцать лет после окончания югославского конфликта восточная часть Европейского континента снова погрузилась в войну. Сначала украинские боевые части с танками, гранатометами и истребителями-бомбардировщиками оттеснили повстанцев. Кроме Луганска и Донецка, все восточноукраинские территории снова встали на сторону Киева.

О создании государства Новороссия, похоже, больше не мечталось. Но теперь «добровольцы» из России бросились помогать восточноукраинским сепаратистам. Тяжелое оружие перешло границу. На театре военных действий соотношение сил снова было сбалансированно. Чтобы обезопасить себя от украинских воздушных налетов, повстанцы попросили у России средства ПВО.

А потом, в июле 2014 года, произошла трагическая авария: малазийский пассажирский самолет был сбит зенитной ракетой «Бук», очевидно, случайно. Погибли триста невинных пассажиров – это была одна из самых страшных катастроф в гражданской авиации. Ракетная пусковая установка позже бесследно исчезла. Впрочем, воздушные удары украинцев по позициям сепаратистов после катастрофы прекратились.

Разумеется, Запад обвинил в обстреле Россию – однако доказательств не было предоставлено, хотя американские военные спутники должны были из космоса в точности зафиксировать инцидент. В ужасе от трагической авиакатастрофы Ветров позвонил в Москву. Его всегда хорошо информированный собеседник предложил ему следующее объяснение: «Украина спровоцировала обстрел пассажирского самолета. Украинские истребители-бомбардировщики летели прямо под пассажирским самолетом, хотели испытать противовоздушную оборону противника. Сепаратисты, бывшие любителями в зенитной технике, целились в истребители-бомбардировщики, но поразили не ту цель».

Шумиха в западных СМИ объявила Путина убийцей, были выдвинуты требования привлечь виновных в обстреле к Военному трибуналу ООН. ЕС и Америка ввели жесточайшие санкции против России. В отличие от крымских санкций, на этот раз существенно пострадала российская финансовая система, а передача технологий в Россию была серьезно ограничена. Многим политикам был запрещен въезд на Запад.

Прежде всего США думали, что смогут использовать Путина и олигархов друг против друга. Введя запреты на поездки и закрыв счета ближайшего окружения Путина, они надеялись – патриотизм сам по себе – на мятеж против главы государства. Но этот расчет не сработал.

Россия ввела контрсанкции. Путин точно знал, как наиболее болезненно ударить по Западу. Наибольший доход имели западные компании, продававшие на российский рынок продукты питания. Эти поставки были теперь запрещены, и экспортеры, десятилетиями поставлявшие продукты питания на российский рынок, понесли большие убытки. Ветров с беспокойством наблюдал, как рушились кропотливо выстроенные торговые отношения между Германией и Россией.

И он с облегчением констатировал, что Запад не был столь однороден в осуждении России, как это казалось в свете сообщений СМИ. Голландцы, граждане которых составляли большинство жертв, задавались вопросом, почему Украина не смогла заблокировать воздушное пространство над зоной военных действий для международных полетов. В Германии высказались ветераны мирной политики: Запад не имеет права провоцировать Россию на новую войну. Борьба за прерогативу толкования того, что на самом деле происходило на Украине, была далека от завершения.

Один член бундестага отвел Ветрова в сторону и пригласил его на прогулку в Грюневальд. Они спустились по длинной березовой аллее к охотничьему домику. Спутник угостил Ветрова натуральным вином:

– За атакой на тебя стоят американцы, Брек из партии зеленых и советник по безопасности канцлера. Они работают рука об руку. Твои рассказы про Россию, которые ты озвучиваешь в немецких СМИ, они считают вредными для здешнего формирования общего мнения. Твоя критика внешней политики Меркель тоже считается неприемлемой. Никто, в самом деле никто, не хочет здесь сталкиваться напрямую с российской интерпретаций. Все, что исходит из России, теперь считается пропагандой. Пойми: Россия напала на свободную Украину – страну, которая только что вступила в нашу либеральную систему ценностей. Россия объявила нам войну.

Ветров задумался. Неужели его Германия стала государством охраны добродетели, где контролеры взглядов и убеждений вводят запрет на мышление? Слухов и клеветы хватило, чтобы мнимая справедливость взяла свое. Средства массовой информации, приспешники или главные идеологи новой религии, следили за моральными нормами и накладывали табу. Это дало им огромную моральную силу. Страх перед новой инквизицией распространился. Одна негативная статья могла разрушить имидж целой компании и ее правления.

Американское посольство в Берлине постоянно посещало компании DAX, которые зарабатывали свои деньги на российском рынке, и советовало им не посещать Россию. Капитаны немецкой экономики сидели, поджав лапки. Им вдалбливали, что рынок США важнее российского.

Ветров содрогнулся, а его откровенный собеседник продолжал свои разъяснения:

– Мербах характеризует тебя в своих статьях как русского паука в немецкой сети, как путинского офицера пропаганды. В дальнейшем в интернете будут только такие сообщения о тебе. Местному русскому лобби будет отсечена голова. Сотрудничеству с Россией надолго нанесен урон, российские компании больше не допускаются на Запад. Если будешь сопротивляться, они сломают тебя психически, в сообществе с тобой будут обращаться как с прокаженным, коллеги будут переходить на другую сторону улицы, правительство тебя отовсюду выдавит, твой работодатель будет дистанцироваться от тебя, потому что из-за наездов СМИ ты стал обременителен и вредишь бизнесу. Появляется опасность плохой прессы, продукт исчезает с рынка. В конце концов, ты остаешься совсем один.

Ветров отпрянул в ужасе на несколько шагов. Что он сделал не так? В течение тридцати лет своей профессиональной жизни он действовал по убеждению, наводя мосты между двумя народами и борясь за международное взаимопонимание. Ведь за это он был награжден Крестом за заслуги перед ФРГ. За созданный им центр «Россия / Евразия» ему завидовало все научное сообщество. А теперь, когда между Россией и Западом разразился настоящий скандал, его вдруг списали, более того: он сам объявлен врагом. Его лицо вспыхнуло от гнева и отчаяния.

Но что он мог поделать? Из международного сообщества мозговых центров его выжили – там теперь дул только трансатлантический ветер. Мнения и анализы за пределами мейнстрима были безжалостно объявлены пропагандой. Глупо, что теперь и российские мозговые центры дистанцировались от так называемых «российских знатоков» на Западе. Российские ученые сами стремились к признанию западной элитой, зачем им публично показываться с кем-то, погоревшим на Западе?

Ветров должен был для начала собраться. Он оставил собеседника и быстро пошел один по утопающим в зелени улицам. И что ему теперь делать?

В этот момент зазвонил его телефон, и Поль Ревэ подарил ему искорку надежды с другого фронта.

– В Москве появилось произведение Нострадамуса под названием «О великой Татарии». Французский посланник, масон, поставил в известность последнего русского царя Николая II в день его коронации в