Том Клэнси - Охота за «Красным Октябрём» Страница 9

Ни у кого и в мыслях не было, какой душевный разлад поселился в сознании мальчика, никто даже не заподозрил этого. Как и все советские дети, Марк стал октябрёнком, а затем и пионером. В начищенных башмаках и кроваво-красном галстуке он принимал участие в обязательных парадах, знаменующих годовщины боевых побед Советской армии, замерев по стойке смирно, прижимая к груди бездействующий автомат, стоял в торжественном карауле у Вечного огня рядом с могилой Неизвестного солдата. Торжественность таких церемоний не была для него формальной. С малолетства он был уверен, что мужественные воины, у могил которых он отдавал салют, с таким же беззаветным героизмом отдали свои жизни, какой он видел в бесконечных фильмах о недавней войне, не сходивших с экранов местного кинотеатра. Они воевали против ненавистных фашистов, защищая женщин, детей и стариков, оставшихся в тылу. И он гордился тем, что он сын крупного партийного деятеля, как в старой России дети из дворянских семей гордились древностью своего рода. С тех пор как он помнил себя, он без конца слышал, знал, что партия – это душа народа, что единство партии, народа и нации – это святая троица советской власти, хотя первая составляющая всё-таки важнее двух остальных. Его отец вполне вписывался в кинематографический образ партийного аппаратчика. Он был суровым, но справедливым. Марк редко видел его дома, за грубоватой внешностью отца скрывалась добрая душа, он осыпал сына подарками и следил за тем, чтобы он пользовался всеми привилегиями, подобающими сыну видного партийного деятеля.

Хотя со стороны Марк казался образцовым советским ребёнком, в душе мальчик силился понять, почему то, чему учили его школа и отец, так разнится с уроками его детства. Почему некоторые родители не позволяют своим детям играть с ним? Почему вслед ему нередко слышится слово «стукач», этот грубый и жестокий синоним слова «осведомитель»? Отец и коммунистическая партия учили, что информировать – акт патриотизма, но, когда в раннем детстве он поступил так, все отвернулись от него. Слушать насмешки товарищей было горько, но он ни разу не пожаловался отцу, зная, что это плохо кончится.

Что-то было явно не так, но что именно? Марк решил, что найти ответ на этот вопрос он должен самостоятельно. Так по своему образу мыслей он превратился в индивидуалиста, а следовательно, тем самым совершил самый тяжкий проступок для советского общества. Внешне образцовый сын крупного партийного функционера, он вёл себя крайне осторожно, соблюдая все правила игры и стараясь поступать так, как от него этого ожидали. Он выполнял свои обязанности перед партийными организациями, неизменно вызывался на самую трудную работу, чего обычно ждут от тех представителей молодёжи, что рассчитывают быть принятыми в партию. Ведь членство в партии, понимал Марк, – единственный способ добиться успеха и благополучия в Советском Союзе. Он стал хорошим спортсменом, но не в командных видах спорта, а в лёгкой атлетике, где мог выступать в одиночку и оценивать личные достижения других. С течением времени он начал поступать таким же образом во всех своих начинаниях, холодно и беспристрастно наблюдая за действиями сограждан, а потом и офицеров, скрывая за маской безразличия истинные чувства.

Однажды летом, когда Марку шёл восьмой год, в его жизни произошло событие, навсегда изменившее дальнейшую судьбу мальчика. Поскольку в деревне, где он жил у бабушки, никто не хотел играть с «маленьким стукачом», он стал ходить на берег к рыбачьим лодкам. Каждое утро разношёрстная флотилия старых деревянных лодчонок выходила в море на промысел (неизменно под неусыпным оком пограничных катеров МГБ – так назывался тогда КГБ), собирая скромную дань с Балтийского моря. Улов, доставленный на берег, пополнял скудный рацион жителей деревни белковой пищей и приносил рыбакам кое-какой доход. На одной из лодок плавал старый рыбак, как его звали, капитан Саша. Он служил ещё офицером на царском флоте, вместе с матросами участвовал в восстании на крейсере «Аврора», чей выстрел изменил судьбу мира. Лишь много лет спустя Рамиус узнал, что экипаж крейсера позже выступил против Ленина и этот мятеж был жестоко подавлен красногвардейцами. За своё участие в мятеже капитан Саша провёл двадцать лет в лагерях, откуда его выпустили лишь в начале Великой отечественной войны, когда стране потребовались опытные моряки для проводки судов в порты Мурманска и Архангельска. Союзные конвои доставляли туда оружие, снаряжение, продовольствие и все то, без чего не может действовать современная армия. Пребывание в ГУЛАГе многому научило моряка: он ответственно выполнял порученную ему работу, ничего не требуя взамен. После окончания войны ему была дарована свобода, если можно это так назвать, – право заниматься тяжёлым трудом под неусыпным наблюдением властей.

Когда Марк познакомился с дядей Сашей, тому было уже за шестьдесят. Это был почти лысый мужчина со все ещё крепкими мускулами, зоркими глазами моряка и нескончаемым запасом захватывающих историй, которые он рассказывал мальчику, не сводившему с него изумлённых глаз. В русско-японскую войну дядя Саша служил гардемарином под началом знаменитого адмирала Макарова, который командовал Тихоокеанской эскадрой в Порт-Артуре. Макаров был, наверно, самым знаменитым флотоводцем в российской истории, его жизнь патриота, исследователя, тактика-новатора была настолько безупречной, что советское правительство даже назвало его именем ракетный крейсер. Сначала старый моряк с осторожностью относился к мальчику – деревня была полна слухов об этом сыне крупного партийного деятеля, – но потом разглядел в нём то, чего не видели все остальные. Мальчик, у которого не было друзей, и моряк, лишённый семьи, стали товарищами. Дядя Саша часами рассказывал Марку о своей службе на флагманском корабле адмирала Макарова – броненосце «Петропавловск» – и о своём участии в единственном морском сражении, где русские победили ненавистных японцев. По пути в порт броненосец подорвался на мине и адмирал погиб. После этого дядя Саша командовал отрядом из матросов «Петропавловска», уцелевших при взрыве броненосца, и был трижды награждён за проявленную в боях храбрость. Однако приобретённый им опыт – тут дядя Саша назидательно поднимал палец – раскрыл ему глаза на бесчестную продажность прогнившего царского режима и побудил вступить в один из первых на флоте судовых советов, хотя это грозило гибелью от руки агентов секретной царской полиции – охранки. Он поведал мальчику свою версию Октябрьской революции. Это был захватывающий рассказ человека, лично принимавшего в ней участие, но старый моряк предусмотрительно умалчивал обо всём дальнейшем.

Дядя Саша позволил мальчику выходить с ним в море, преподал ему первые навыки морского дела. И мальчик, которому не исполнилось ещё и девяти, решил навсегда связать свою судьбу с морем. Там он ощущал свободу, которой никогда не чувствовал на земле. В море была романтика, особенно притягательная для мужающего паренька. Море таило свои опасности, но за те летние месяцы, что он провёл с дядей Сашей, мальчик понял, что умение, знания и дисциплина способны победить любую опасность, что опасность не страшна для человека, готового встретить её лицом к лицу. Позднее Марк часто задумывался над тем, какую пользу принесли ему те летние месяцы, и о том, каким замечательным командиром мог бы стать дядя Саша, если бы судьба не помешала ему.

В конце того длинного балтийского лета Марк рассказал отцу о дяде Саше и даже познакомил его со старым морским волком. Рамиус старший был весьма тронут всем тем, что сделал старый моряк для его сына, и устроил перевод его на должность капитана новой крупной рыбачьей шхуны, а ещё продвинул его в очереди на получение квартиры. Марк едва не поверил в то, что партия способна и на добрые дела, и сам был горд тем, что совершил добрый поступок. Однако в первую же зиму дядя Саша умер, так и не успев воспользоваться этой добротой. Лишь много лет спустя Марк понял, что даже не знает фамилии своего друга. После жизни, отданной бескорыстной службе отечеству, дядя Саша так и остался человеком без роду-племени.

В тринадцать лет Марк переехал в Ленинград и поступил в Нахимовское училище. Там он принял решение, что тоже станет профессиональным морским офицером. Его влекла та неизбывная тяга к приключениям, что издревле притягивала юношей к морю. Нахимовское училище было подготовительной школой, где воспитывались мальчики, решившие посвятить жизнь морской службе. В то время советский военно-морской флот сводился главным образом к береговой охране, предназначенной для защиты побережий страны, но это не смущало Марка. Отец убеждал его посвятить себя партийной деятельности, где юношу ожидала стремительная карьера, жизнь, полная комфорта и всяческих привилегий. Однако Марк хотел прокладывать собственную дорогу в жизни, не пользуясь отражённым светом влиятельного отца, «освободителя» Литвы. Морская карьера казалась ему полной романтики и приключений и так привлекала его, что он готов был даже служить советской власти. В советском флоте ещё не выработались настоящие традиции, и Марк рассчитывал, что сумеет найти там своё место и расти вместе с флотом. Многие соученики походили на него, и если не отличались инакомыслием, то по крайней мере были способны на собственное мнение, что весьма необычно для такого строго контролируемого общества. Юноша расцвёл – впервые в жизни у него появились единомышленники.