Когда-то они не станут старше - Денис Викторович Прохор Страница 9

Исчезли. Не злой свет и желтый воздух пролились в их уютную квартиру и Дина утонула. Без остатка и без сожаления. Это было славное, длинное и необъятное чувство. Дом всех чувств. Такая себе любо радонежноблагодать. Поймёт избранный. Не испугается единственный. Дина была избранной… Рассудочные пасмурные страхи всегда бродили по краям самой умиротворенной картины мира. Дина всегда отдавала себе отчёт, а Отис делал это изредка и невпопад. Она это знала точно. В отличии от всех остальных. По мнению окружающих все выглядело как раз наоборот. Отис представлялся степенным и здравомыслящим выходцем из провинции. Добившийся всего энергией, терпением и выдержкой. Дина всегда была столичной взбалмошной штучкой. Из уважаемой семьи государственных паразитов. Клеркообразных высокомеров. Неласковых телят с акульими зубами. Они моментально появляются там, где возникают хотя бы начала государства. Ладно устраиваются внутри государственной машины и начинают их ненавидеть. Тихо и неумолимо. Сосут, не брезгуя, державную титьку. С молоком и кровью. И ноют. Боже, как они ноют. Гнилые зубы на их фоне – это потешный хор веселых хорунов. Дедушка Дины ненавидел и презирал Британскую Империю. Мечтал о независимости и приходе Эры Носорога. Это он делал в свободное время от работы писарем и переводчиком в администрации самого главного угнетателя и людожора компании «Golden Mining». Его сын и отец Дины прочно окопался в первом независимом министерстве юстиции. Ненавидел тех кому служил и любил тех, кому служить собирался. Вплоть до самой пенсии и на пенсии не остановился. Она была жирной и позволяла не отвлекаться. По наследству Дине досталась отцовская должность и всё остальное. Безусловно прогрессивное. Дина презирала эту страну рабов и господ. Искренно и с оглядкой. Президент Мбала был гнусным карликом, а Армия Господа – праведные борцы и модные душки. Грубосделанный Отис соскальзывал с этой темы. Не догонял.

– Похоже, вроде как лицемерие. – сказал он, однажды. – Не знаю. Похоже.

– Какой же ты, глупыш. – восхитилась Дина. –А еще учился в иезуитском колледже. Нужно больше читать и видеть. Не стоять на месте.

– Но и бегать на месте тоже не дело. – разбубнелся Отис.

– Отис – ты приземлёныш и бубнист. Но я люблю тебя.

Они и вправду были совсем разные, и любовь между ними была настоящей и безусловной. Знал бы старик Гегель, что его теперь никто не знает. Но закон единства и борьбы противоположностей живёт и процветает.

Дина любила их квартиру. С душем за занавеской и кухонькой в одно щелевое окошко. Это был их маленький, но такой большой мир и он опасно качался над самой опасной и глубокой пропастью. Достаточно было подойти к окну в спальне, откинуть желтую занавеску и посмотреть налево. Туда, где к улице Счастья вплотную подступали улицы Волшебства и Прекрасной Незнакомки, а вместе с ними ужасные трущобы из картона, тряпок и ветоши. Дине было, что любить кроме мужа и вместе с ним. Дина одела короткие шорты с мягкой выпушкой. Из шкафа, сочиненного Отисом из реек и тонкой фанеры, Дина достала старую пожелтевшую рубашку мужа. Посадила высоко на живот белую бабочку из нижних углов рубашки и подошла к их мемориальной стене. Уборку квартиры она всегда начинала отсюда. Брала тряпку и, встав на стул, начинала протирать деревянные рамки всяческих размеров. Они были развешаны на стенах. В рамках было много фотографий, но не только. Дина взяла в руки рамку. Под стеклом хранился корешок билета на фильм « 40-летний девственник». Тот еще шедевр, но это была их первая встреча. Под стеклом хранились разные вещи. Даже окурок Мальборо в траурной рамке с надписью: Последняя сигарета Оти.10.05.2017. а потом еще один окурок с надписью: Самая последняя сигарета Оти.23.11.2017. Заканчивалась эта сигаретная эпопея фотоснимком скучнейшей Дины. За столиком кафе «Бурбон». Со стаканом виски и сигаретой в пальцах. Внизу под рамкой была аккуратная бумажка с женскими чёткими буквами: « Любовь терпит, а я нет…» Дина добралась до своих фотографий. Отис фотографировал ее везде и всяко, не всегда в таком виде, в котором желала бы Дина. Она сняла большой портрет мужа. Довольный Оти стоял на берегу реки и держал в руках гладиатора. Огромную хищную рыбу с зубами-пилами в оскаленной пасти. «Располнел» – подумала Дина. – «Надо обязательно напомнить про пиво». А дальше… Дальше всего пару строк. Важных. Про мадам Мотивацию. Какое-то время ее не будет. Я запер ее в чулане. Не морщите свои формалистские носы. Не надолго. У нее кожаная тужурка и потёртый маузер. Но я пишу не роман. Я пишу правду. Иногда мотивация делает жизнь лучше, иногда хуже. Может это хорошо, но мне не нравится. Пусть будет как будет. Зачем объяснять то, что и так на виду. По шире откройте глаза. Так это работает.

Вдруг Дина глубоко вздохнула. Какое-то время сомневалась. Ходила по комнате, забыв про фотографию в руках. В отличии от толстокожего Отиса Дина была очень чувствительна. Сейсмически неустойчивая. Внезапно наползли в ее светлый и ясный день черные и грозные тучи. Почти всегда ничем не мотивированные и не обоснованные. В такие моменты она всегда сильно-сильно прижималась к мужу и эти мысли-тучи таяли под лучами его природного тепла. Но иногда…Дина положила фотографию на кровать. Подбежала к шкафу. Быстро переоделась и выбежала из квартиры. На лестнице вспомнила, что забыла запереть дверь. Вернулась. Постояла на лестничной площадке и все-таки вытащила ключи из сумочки и заперла дверь.

Глава 9

«Детство – это автобусная остановка в средневековом Лондоне. Бессмысленная надежда». – услышал пару лет назад Отис от одного постояльца. Это был шестидесятилетний старик. Фабрикант рыболовных крючков и блесен из города Ливерпуль. До независимости и первого президента Окомо его семья владела плодородным земельным участком с голубыми волнистыми холмами на влажном и прохладном западе этой страны. Это был неплохой старик и его слова про детство Отис запомнил, тем не менее, когда он выписывался из отеля, Отис обсчитал его на 72 фунта. С особым цинизмом и наслаждением. Не за слова о детстве. Это были правильные слова. Отис это знал хорошо. Старик был наказан вот за это.

– Мы жили душа в душу. Пришлые и местные. Белые и черные. Моя мать учила их детей. Отец воспитывал их родителей. После войны он платил им зарплату. Построил целый поселок с электричеством и кинотеатром. Знаете, Отис, это мои родители были рабами. Рабами своей мечты. Конечно, все закончилось плохо. Родителей убили. Меня спасло то, что я уже учился в Англии. Теперь я приехал и по-настоящему рад тому, как здесь все устроено.