Неле Нойхаус - Злой волк

Неле Нойхаус

Злой волк

Эта книга – роман. Все совпадения с ныне живущими и умершими лицами или событиями являются чисто случайными и использованы мною ненамеренно.

Пролог

Он поставил пакеты на пол и стал раскладывать купленные продукты в крошечном холодильнике. Мороженое, ее любимый сорт «Хааген Даз», почти растаяло, но он знал, что она любила именно такое – кремообразное, как сметана, с хрустящими кусочками печенья. Он не видел ее уже несколько недель. И хотя ему давалось это непросто, он никогда не давил на нее. Торопить события было невозможно, оставалось только терпеливо ждать. Она должна была прийти к нему сама, по собственной воле. И вот она объявилась, прислав вчера эсэмэску. А сейчас придет сюда! От предвкушения радости сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

Его взгляд блуждал по жилому вагончику, где вчера вечером он устроил тщательную уборку, и остановился на часах, висевших над компактной кухонной стенкой. Уже двадцать минут седьмого! Ему следовало поторопиться, если он не хочет, чтобы она увидела его в таком неприглядном виде – вспотевшим и небритым. После работы он еще успел забежать в парикмахерскую, но затхлый запах закусочной по-прежнему сидел во всех порах. Он быстро разделся, запихнул пропахшую потом и фритюрным маслом одежду в пустые пакеты и втиснулся в душ рядом с мини-кухней. Даже несмотря на то, что душевой отсек был слишком узким, а напор воды недостаточно сильным, он все равно предпочитал душевую кабину в жилом вагончике грязноватым общественным душевым кемпинга, которые убирали довольно редко.

Он вымылся с мылом с головы до ног, тщательно побрился и почистил зубы. Иногда он с трудом заставлял себя это делать: слишком часто возникало искушение смириться, поддаться жалости к самому себе и погрузиться в сон. Может быть, он так бы и поступил, если бы не она.

Через пару минут он надел свежее нижнее белье и чистую рубашку-поло, достал из шкафа джинсы. И в довершение ко всему натянул на запястье часы. Пару месяцев назад в ломбарде Главного вокзала ему предложили за них под залог сто пятьдесят евро – чистая наглость. Ведь тринадцать лет назад он заплатил за этот шедевр швейцарской часовой мануфактуры одиннадцать тысяч марок. Часы он сохранил. Они были последним воспоминанием о его прежней жизни. Он бросил придирчивый взгляд в зеркало и, открыв дверь, вышел из вагончика.

Его сердце бешено заколотилось, когда он увидел ее сидящей на складном садовом стуле. Сколько дней и недель он предвкушал этот миг! Он остановился, чтобы насмотреться на нее, без остатка проникнуться ее появлением.

Как же она была прекрасна, как нежна и грациозна! Маленький, пленительный ангел. Мягкие светлые волосы до плеч. Он знал их на ощупь, помнил их запах. На ней было платье без рукавов, которое открывало ее слегка загорелую кожу и хрупкие позвонки на шее. Не замечая его, она с сосредоточенным видом нажимала кнопки на мобильном телефоне. Чтобы не напугать ее, он слегка покашлял. Она подняла глаза и встретила его взгляд. Улыбка, зародившаяся в уголках рта, постепенно озарила все ее лицо. Она вскочила с места и подошла к нему. Выражение доверия в ее темных глазах пронзило его. Бог мой, как она обворожительна! Она была единственной причиной, по которой он еще не бросился под поезд или каким-либо иным, более простым способом не свел счеты со своей убогой жизнью.

– Привет, малышка, – сказал он хриплым голосом и положил руку ей на плечо, но лишь на какое-то мгновение. Вначале он постоянно подавлял в себе желание касаться ее. Ее кожа была бархатистой и теплой. – Ты сказала матери, куда пошла?

– Она с отчимом идет сегодня на какую-то вечеринку, по-моему, в пожарной части, – ответила она и сунула мобильник в красный рюкзак. – Я сказала ей, что иду к Джесси.

– Хорошо.

Посмотрев по сторонам, он убедился в том, что их не видят любопытные соседи или случайные прохожие. От волнения его сотрясала внутренняя дрожь, а колени совершенно обмякли.

– Я купил тебе твое любимое мороженое, – сказал он тихо. – Пойдем в вагончик?

Четверг, 10 июня 2010

Ей казалось, будто она летит в пропасть. Как только она открыла глаза, все вокруг закружилось. Ей было плохо. Нет, не просто плохо, а смертельно плохо. Пахло рвотными массами. Алина застонала и попыталась поднять голову. Где она? Что случилось и где остальные?

Ведь только что они все вместе сидели под деревом, Март – рядом с ней, его рука лежала на ее плечах. Она это прекрасно ощущала. Они смеялись, он ее целовал. Катарина и Мия беспрестанно ворчали из-за надоедливых комаров. Они слушали музыку и пили этот сладкий коктейль – водку с энергетическим напитком «Ред Булл».

Алина с трудом уселась. Ее голова гудела. Осмотревшись по сторонам, она испугалась. Уже почти стемнело. Который сейчас час? И где ее мобильник? Она не помнила, как попала сюда и где вообще находилась. Последние часы как будто стерлись из ее сознания. Настоящий провал в памяти!

– Март? Мия? Где вы?

Она подползла к стволу большой плакучей ивы. Ей пришлось собрать все силы, чтобы встать на ноги и оглядеться вокруг. Колени были мягкими, как масло, все вокруг кружилось и плыло. Вероятно, она потеряла контактные линзы, когда ее рвало. Алина ощущала отвратительный вкус во рту, а к лицу прилипли остатки рвоты. Сухая листва шуршала под босыми ногами. Она посмотрела вниз. Туфли тоже исчезли!

– Черт, черт, черт, – бормотала она, пытаясь подавить выступающие на глазах слезы. Разразится неимоверный скандал, если она в таком состоянии появится дома!

Издали до нее донеслись голоса и смех, в нос ударил аромат жареного мяса, который усилил ее дурноту. По крайней мере, она не приземлилась где-нибудь в пампасах. Совсем близко были люди!

Алина отпустила ствол дерева и сделала пару неуверенных шагов. Все вокруг продолжало кружиться каруселью, но она заставила себя идти дальше. Какие они все-таки подонки! Тоже мне, друзья! Оставили ее здесь совершенно пьяной, без обуви и мобильника! Наверное, толстуха Катарина и дурочка Мия еще над ней как следует посмеялись. Они получат еще, когда она увидит их завтра в школе! И с Мартом она больше никогда в жизни не будет разговаривать.

Неожиданно Алина заметила круто спускающийся склон и остановилась. Там внизу кто-то лежал! Среди крапивы, прямо у воды. Темные волосы, желтая футболка – это был Алекс! Проклятье, как он туда попал? Что случилось? Чертыхаясь, Алина стала спускаться вниз. Она обожгла крапивой голые икры и наступила на что-то острое.

– Алекс! – Она села рядом с ним на корточки и потрясла его за плечо. От него тоже исходил запах рвоты, и он тихо стонал. – Эй, очнись!

Рукой она отгоняла комаров, которые назойливо жужжали перед ее лицом.

– Алекс! Приди в себя! Давай же! – Она попыталась тащить его за ноги, но он был тяжелым, как свинец, и не сдвинулся с места.

Мимо по реке прошла моторная лодка. Волна от нее заплескалась в камышах, окатив ноги Алекса. У Алины от страха перехватило дыхание. Прямо перед ней из воды показалась бледная рука, которая, казалось, вот-вот схватит ее.

Она отскочила назад и испуганно закричала. В воде между стеблями камышей, не более чем в двух метрах от Алекса лежала Мия! Алине показалось, что она разглядела ее лицо под поверхностью воды. В размытом сумеречном свете она увидела светлые длинные волосы и широко раскрытые мертвые глаза, которые смотрели прямо на нее.

Оцепенев, Алина уставилась на страшную картину. В голове царила полная неразбериха. Что, черт подери, здесь произошло? Новая волна шевельнула тело Мии, ее бледная рука таинственно высовывалась из темной воды, как будто прося о помощи.

Алина дрожала всем телом, хотя было все еще невыносимо жарко. Желудок взбунтовался, тело зашаталось. Она отвернулась, и ее вырвало в крапиву. Вместо водки и «Ред Булла» из нее выходила только горькая желчь. Рыдая от отчаяния, она поползла на четвереньках вверх по склону, царапая руки и колени о густой кустарник. Ах, если бы она была дома, в своей комнате, в своей постели, в безопасности! Она хотела только одного – исчезнуть из этого страшного места и забыть все, что она увидела.

Пия Кирххоф составляла на компьютере последний отчет о расследовании убийства Вероники Майсснер. Солнце с самого раннего утра шпарило на плоскую крышу здания, в котором находилась контора Комиссариата-2. Цифровое табло метеостанции, стоящей на подоконнике рядом со столом Кая Остерманна, показывало тридцать один градус в помещении. На улице было градуса на три выше. В школах из-за жары отменили занятия. И хотя все окна и двери были широко раскрыты, не было ни дуновения ветра, который бы принес хоть какое-нибудь облегчение.

Как только Пия положила руки на поверхность письменного стола, они тут же прилипли. Она вздохнула и запустила печать. Затем подшила отчет в тонкую папку. Не хватало только протокола вскрытия, но куда она его дела? Пия встала и проверила лотки для документов, чтобы наконец закончить дело. Вот уже третий день она в одиночестве вела всю работу в отделе К-2. Ее коллега Кай Остерманн, с которым она делила рабочий кабинет, со среды находился на курсах повышения квалификации в Федеральном управлении уголовной полиции в Висбадене. Катрин Фахингер и Джем Алтунай принимали участие в межземельном семинаре в Дюссельдорфе, а шеф с понедельника был в отпуске и отправился в какую-то поездку, о цели которой Пии ничего не было известно. Поэтому жертвой острой нехватки потенциальных гостей стало также и маленькое торжество по поводу производства Пии в ранг главного комиссара уголовной полиции, которое советник уголовной полиции доктор Николя Энгель назначила на послеобеденное время. Пие это не помешало. Суматоху вокруг своей персоны она находила излишней. Изменение служебного чина является лишь административно-технической формальностью, не более того.