Ирина Волк - Искушение Модильяни Страница 10

– В ближайшие пять дней в Санкт-Петербурге будет солнечно и ясно, днем температура три – пять градусов тепла, в Москве сохранится холодная ветреная погода с дождем и снегом…

Наталья тяжело вздохнула и выключила телевизор.

Вот ведь повезло! Туда бы. До конца недели. А почему – нет? Соколов определенно сказал, что искать следы рисунков надо в Северной столице. Он и порекомендовал, к кому обратиться. Володя, когда вчера она рассказала ему об этом, отнесся к предложению без всякого энтузиазма – работы и здесь хватало. Так не отправиться ли ей самой? В конце концов, на карту поставлено ее доброе имя! Да, конечно, Воронцов поверил ей, он знает, что она никогда не станет связываться с темными делами. Но можно ли того же ожидать от других? Даже от коллег? Разве втолкуешь каждому, что твоя честь тебе дороже денег и ты никогда не выдашь не то что ложного, а просто сомнительного экспертного заключения. И никто не вспомнит, что до сих пор репутация твоя была незапятнанной, словно ангельское покрывало. Нет, нет и нет! Сидеть сложа руки и ждать, пока кто-то докопается до истины и найдет эти рисунки, нельзя. Надо уметь постоять за себя!

В ближайшие пять дней в Санкт-Петербурге будет солнечно и ясно… Туда бы. А почему – нет?

Если прямо сейчас составить график работ по галерее, посмотреть, кому что перепоручить, что сделать потом, а от чего и совсем отказаться, то можно выкроить, если не пять, то – по крайней мере – три дня. А за три дня успеет и встретиться, с кем нужно, и отдохнуть. И Володя будет только «за», сам же предлагал уехать.

Она решительно присела к компьютеру, быстро набросала план, созвонилась с галереей, договорилась. Заказала авиабилет, забронировала номер в гостинице, вызвала такси. Позвонила в Петербург по номеру, данному Соколовым, удивительно легко условилась о встрече. Последний звонок – Владимиру. Он действительно обрадовался, хотя поворчал для видимости, что лучше бы уехала подальше. Осталось только собраться, а это она умела и любила, ведь путешествия – одна из самых приятных сторон жизни, и Наталья всегда была готова к ним.

Всю долгую дорогу в аэропорт, Наталья не переставала думать о том, что рассказал Всеволод Вениаминович, прокручивая в уме каждую фразу. Особенно напутствие:

– Моисей Фогель – вот, кто тебе нужен. Он занимается коллекционированием уже лет тридцать. Ему известно все, что происходит в этом загадочном мире собирателей. Все тайны и секреты. Если кто-то знает про эти рисунки, то только он. Захочет ли рассказать – другой вопрос. Он очень скрытен. Так что все зависит от тебя.

Глава 9

Санкт-Петербург.

Аэропорт «Пулково». Потемкинская.

– Здравствуйте, Наталья Николаевна. Машина ждет.

Приятный баритон принадлежал брюнету, огромному, словно медведь, и такому же лохматому, невозмутимо разглядывавшему ее с высоты своего двухметрового роста.

– Я не заказывала водителя с машиной. Кто вы такой?

– Корнев Сергей Васильевич. Даже странно, что вы с самого начала не поинтересовались, а сразу – «заказ»…

– Господин Корнев! Объясните, что вы от меня хотите? Вы меня откуда-то знаете – хотя вас я вижу в первый раз. Почему вы меня здесь встречаете?

– О, женщины, – тяжело вздохнул Корнев, и совершенно не к месту поинтересовался: – Труба работает?

– Какая труба?

На бесстрастном лице Корнева мелькнуло какое-то подобие эмоции, что-то вроде жалости к дитяте-несмышленышу. Он мгновенно выхватил из нагрудного кармана куртки сотовый телефон и помахал им у Натальи перед носом.

– Такое у вас есть?

– Мобильный? Конечно.

– Вот и наберите по своему мобильному номер Воронцова. Он объяснит.

Номер Володи можно было не набирать. Все сразу стало ясно: он спокойно отпустил ее одну в Питер, а сам договорился с этим человеком об охране.

– Я не стану звонить! Мне не нужна охрана. Можете быть свободны.

Не сказав больше ни слова, Наталья развернулась и быстро зашагала к стоянке. Но время было упущено, там уже образовалась изрядная очередь. Даже частников на «Жигулях» расхватали. Оставалось либо гордо томиться не меньше часа под светлым укоряющим взором новоявленного охранника, либо садиться в его машину. Она обреченно махнула рукой:

– Ладно, поехали.

Впрочем, она не пожалела. Корнев оказался отменным водителем. Только вот правила соблюдал лишь в том случае, если был уверен, что рядом прячется инспектор ДПС, а на них у него был потрясающий нюх. Вот, казалось бы, совершенно невинный перекресток, жми на желтый, ан – нет, Корнев смиренно выносил нетерпеливые гудки сзади и трогался только на зеленый. И точно. Вон, сосед двинулся на секунду раньше, и его уже тормознул, как из-под земли материализовавшийся работник ГИБДД. Тем не менее до «Англетера» они добирались часа полтора.

– Ну ладно в центре, – возмутилась Наталья, – а на шоссе откуда пробки были?

– Так ведь у нас тоже чай не деревня, многие за городом живут, – ловко подрезая вылизанный до блеска Saab, сообщил Корнев, – вот и прут все…

Корнев лихачески гнал машину, так, что Наталья не выдержала и сказала:

– А вы знаете о том, что Утесов хорошо водил машину. Когда он садился в такси и водитель начинал пижонить, гнать на большой скорости, Леонид Осипович говорил: «Могу дать вам совет: когда садитесь за руль, помните, что впереди у вас двадцать пять лет тюрьмы».

– Приехали, – сообщил через пять минут Сергей.

Машина затормозила. Наташа обнаружила, что их Mercedes стоит в трех сантиметрах от стены отеля. Она вздохнула, и ни слова не говоря, вышла из машины.

До встречи с Фогелем оставалось чуть больше часа – только и времени, что быстро принять душ, переодеться и вызвать такси.

«Мерс» Корнева стоял на том же месте, где остановился сорок минут назад. Сквозь лобовое стекло Наталья рассмотрела, что охранник спит глубоким сном, кажется, даже храп его расслышала. Она усмехнулась, прошла мимо и села в такси. В зеркале заднего вида заметила, как в ту же секунду Mercedes двинулся следом.

Если бы требовалось найти человека, полностью соответствующего образу канонического Шейлока[11], то Моисей Соломонович Фогель был бы одним из первых претендентов на эту роль. Длинный, тощий, сутулый, носатый… На этом, правда, сходство заканчивалось. Он был элегантно одет – оригинальные джинсы Calvin Klein и рубашка от Brioni сидели на нем как влитые, стильно подстрижен – густые седые волосы красивой волной лежали на голове великолепной формы, глаза за толстыми стеклами в оправе от Armani были ясными и внимательными. Несмотря на свои годы, двигался он легко и свободно, был жизнерадостен и благодушен.

– Да-да, барышня, Сева мне звонил. – Широко распахнув дверь, сверкнул он идеальной голливудской улыбкой. – Что вы так удивленно смотрите? Думали, у меня тут два десятка замков, хожу в засаленном халате и разговариваю только через цепочку? Они прошли в великолепно обставленную роскошной старинной мебелью гостиную. Сразу становилось понятно, что подбиралась обстановка истинным знатоком – никакой эклектики… Все тщательно продумано, каждая вещь гармонирует с общим замыслом, не диссонируя, но и не теряясь на фоне целого.

– А вот, познакомьтесь, моя жена Циля.

Ослепительная красавица Циля – выглядела едва ли старше Натальи. Огненно-рыжие, крупными локонами ниспадающие тяжелые волосы, огромные черные и бездонные, словно угольная шахта, глаза, божественная фигура. Она полулежала в глубоком кресле, положив на старинный столик красного дерева стройные ноги, дымила сигаретой, небрежно стряхивая пепел в доверху забитую окурками бронзовую пепельницу, и быстро стучала тоненькими изящными пальчиками по клавиатуре ноутбука, пристроенного на животе.

Не отрываясь от работы, она вытащила изо рта сигарету, небрежно помахала ею Наталье:

– Привет, коллега! Не могу оторваться, на днях лечу в Париж на аукцион Drouot[12]. Этот старый хрыч, – не глядя, она ткнула пальцем в сторону Моисея Соломоновича, – подрядился добыть какому-то нефтяному магнату Матисса, а сам все на меня перевалил. А у меня, между прочим, защита докторской на носу и почти трое детей!

Как бы в подтверждение ее слов, в холле раздались крики и возня, и в комнату влетела мокрая, до холки заляпанная уличной грязью русская борзая, тянущая за собой на поводке двух визжащих от восторга черноглазых близнецов – перепачканную с ног до головы девочку и столь же живописно измазанного мальчика – лет шести.

– Прошу любить и жаловать: Алмаз, Алина и Алексей, – представила Циля и, все так же не отрываясь от компьютера, добавила: – Алька, немедленно в ванную!

К кому из Алек относился столь строгий приказ, Наталье узнать не удалось, поскольку все трое разом развернулись и покинули гостиную, оставляя за собой грязные и мокрые следы.