Ирина Глебова - Загадочный перстень Страница 10

Полковник улыбнулся:

— Вы, небось, его спрашивали? А он отказался рассказать?

— Верно, — подтвердил Петрусенко. — А поскольку эту таинственную историю связывают с вами…

— Я всё вам расскажу, — кивнул Суходолин. — Александр человек сдержанный, слова лишнего в свою похвалу не скажет. Для меня же — это долг… Давайте, Викентий Павлович, присядем рядом, сюда, — он указал на кожаный диванчик у стены, достал массивный серебряный портсигар. — Курить позволите?

— Сам составлю вам компанию. Нет, нет, благодарю, я трубочку… Что ж, я готов слушать.

— Несколько лет до назначения сюда я служил обер-офицером при штабе великого князя Сергея Михайловича. Если помните, он ещё в 1905 году заменил в артиллерии своего больного отца — генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Николаевича. Великий князь Сергей Михайлович стал генерал-инспектором всей артиллерии. Он — великолепный знаток своего дела и очень требовательный начальник. Скрыть от него ничего невозможно. Представляете, он знает и помнит достоинства и недостатки каждого из сотен дивизионных и батарейных командиров, а зачастую — и старших офицеров! Я рад, что служил под началом этого прекрасного военоначальника. Многому научился и стараюсь подражать ему. Да…

Полковник сделал паузу, задумчиво раскуривая папироску с терпким приятным запахом. Он казался очень задумчив, и Викентий Павлович подумал: «Может, это только слухи о его разгульном нраве? Непохоже…». Суходолин между тем продолжил:

— Около двух лет назад, осенью, я и ещё два офицера были посланы с инспекцией наших береговых артиллерийских укреплений на северные рубежи, на Балтийское море и в Архангельск. Мы начали с Балтики, потом направились в Архангельск. А когда всё закончили, я решил съездить на Соловецкие острова. Давно, знаете ли, мечтал! Сколько слышал об этом необыкновенном месте. А разве не так? Недалеко от Полярного круга — такие памятники! Знаменитый Соловецкий монастырь Зосима и Савватия, он же — неприступная военная крепость. Слыхал я, что там и природа совершенно необыкновенная: словно среди северной тундры — уголок центральной России.… Нет, не мог я уехать из Архангельска, не побывав на Соловках, ведь оттуда до них часа два морем — рукой подать!

Один мой коллега тоже решил отправиться со мной. Как раз незадолго до этого наш северный флот получил несколько моторных катеров из Англии. Я впервые увидел это судно. Длинный и узкий катер — метров десять в длину и два в ширину, — был выкрашен в маскировочную серо-зелёную краску. Мотор занимал почти всю носовую часть. Потом поднималась рубка с рулевым колесом и приборной доской. Вдоль бортов шла крепкая, правда невысокая переборка, только корма оставалась открытой. Вытянутый, лёгкий силуэт казался быстрым, стремительным… Мне ещё больше захотелось поехать, помчаться по волнам…Море ещё не замёрзло, вот мы и выехали рано утром на катере к Соловецкому архипелагу… Тогда, дорогой Викентий Павлович, всё и случилось…

ГЛАВА 10

На Севере погода может меняться очень быстро. А уж в Поморье, на Белом море, — и совсем стремительно. Два офицера и штурман, управляющий катером, были в пути около часа, когда небо внезапно потемнело, и начался шторм. Моряк пытался удержать катер, но свинцовые холодные волны бросали его, как щепку. И в какой-то момент раздался сильный треск, рулевой закричал: «Чёрт возьми, луды!» Посудина раскололась почти надвое, Суходолин увидел взмахнувшего руками своего товарища, летящую в воду фигуру, и всё… Очнулся он в ледяной воде и понял, что жить ему осталось несколько минут. И всё же, всё же просто так он не мог сдаться! Волна почти обрушила на него большую доску — обломок катера, и он ухватился за неё. Когда волна в очередной раз подбросила его вверх, он увидал очень близко каменный выступ. И постарался, как мог, направить свою доску к нему. «Луда!» — вспомнил последний крик моряка. И Суходолин понял, что катер напоролся на выступающую над водой каменную гряду — луду. Эти луды, впадины, мели встречались в основном на подходах к беломорским островам. Суходолин добрался таки до каменного выступа, забрался на него и даже попытался оглядеться: может быть, и правда какой-то остров недалеко? Или кто-то из товарищей тоже спасся? Но шторм бушевал, ничего не было видно, а силы оставляли офицера с каждой минутой. Рук и ног он почти уже не ощущал, тело под мокрой одеждой остывало, кровь по жилам — он это чувствовал, — текла вяло, медленно… Офицер потерял сознание, а очнулся оттого, что чьи-то руки тянули его на борт судна. «Помощь подоспела, — отрешённо подумал он. — Вовремя. Я ещё жив». Он стал, как мог, помогать своему спасителю, и скоро перевалил за борт, на доски настила. И сразу вновь потерял память.

Второе возвращение в сознание было окончательным. Суходолин понял, что лежит в большом баркасе, укрытый тёплым ватным пальто, впереди, у руля, спиной к нему стоит человек, так ловко управляющий посудиной, что волны почти не захлёстывают борта. У баркаса есть мачта, но парус спущен, пара вёсел тоже лежит без надобности. Вдруг рулевой обернулся, встретился взглядом с Суходолиным. Несколько минут молчал, потом кивнул:

— Если можете, снимите верхнюю одежду, она мокрая и только охлаждает вас. Рубаху оставьте. И закутайтесь в телогрейку.

Голос у незнакомца был спокойный, уверенный.

— Спасибо, — шевельнул губами Суходолин. Потом, собравшись с силами, спросил. — А другие? Может быть, кто-то из них жив?

На этот раз человек не оглянулся, просто покачал головой:

— Нет, все погибли. Только вы спаслись. Чудом.

— Чудом, — согласился офицер. — Если бы вы не подоспели…

— Верно, — сразу согласился незнакомец. — Это и в самом деле чистая случайность.

Пока Суходолин медленно, с большим трудом стаскивал с себя насквозь промокшие шинель, китель, брюки, его спаситель ни разу не оглянулся. Спина и плечи его были напряжены: баркас боролся с волнами, но и, как будто, проделывал какие-то маневры. Вдруг посудина круто накренилась, левый борт сильно опустился, и Суходолин совсем близко увидел береговую линию в крупных валунах.

— Земля! — вскрикнул он, пытаясь встать.

— Не двигайтесь! — быстро сказал незнакомец, бросая руль и садясь к вёслам. Он был прав: у Суходолина сильно закружилась голова, и он почти упал. Но всё же почувствовал: баркас идёт ровно, волн почти нет. А вскоре увидел, что они вошли в небольшую гавань: стены её выложены валунными дамбами, на берегу — два каменных, тоже из валунов, приземистых строения. А чуть дальше высится небольшая деревянная церковь — простой и чёткий силуэт на пустынном фоне. Купол с крестом…

— Но это не Соловецкий остров? — спросил он растеряно, но с ещё теплящейся надеждой в голосе.

— Нет, — ответил его спутник жёстко. — Это, как я понимаю, Большой Заяцкий.

Он ловко причалил баркас в одно из длинных углублений в стене гавани. Тут их было несколько и, по-видимому, их специально делали для стоянки судов. Наверное, когда-то и вправду в эту гавань заходили не только мелкие промысловые, но и грузовые суда. Но это было давно. Морские волны и тающий лёд из года в год разрушали гавань, камни дамбы осыпались, фарватер мелел. И всё же она сохранилась, и двоим путешественникам после бурного моря показалась уютной, тихой.

— Попробуйте выйти, я помогу вам, — сказал Суходолину незнакомец.

Медленно они добрались до первого каменного строения. Дверь оказалась прикрытой, но не запертой. Помещение — просторное, с тремя низкими, выходящими на гавань окнами. Как только Суходолин лёг на широкую лавку, он сразу же забылся: то ли потерял сознание, то ли крепко уснул. Его спутник что-то говорил, но он этого не слышал.

… Комната освещалась весёлым пламенем из открытой дверцы печи, потрескивали дрова, было тепло.

— Огонь? Откуда? — спросил Суходолин, садясь. — Здесь есть люди?

Его спаситель сидел на деревянном чурбачке у открытого железного ларя, услышав голос, обернулся.

— Людей здесь нет, — сказал, и после короткой паузы добавил странным тоном. — К сожалению… Но они наезжают сюда, мы ведь недалеко от Больших Соловков — километра три всего.

— Значит, кто-то сюда обязательно подъедет! — обрадовался Суходолин. — Может быть, ещё сегодня? Или завтра.

— Будем надеяться, — опять же помолчав, ответил незнакомец. — Как вы себя чувствуете?

Тут только Суходолин увидел, что он одет в какое-то простое холщовое, но сухое и чистое бельё, укрыт тем же ватным пальто. А над печью сушится его одежда. Совершенно неожиданно на глаза офицера набежали слёзы. Он вдруг с полной ясностью и трагичностью осознал, что произошло! Товарищи погибли, сам он спасся только чудом, только потому, что рядом — тоже чудом! — оказался этот отважный и самоотверженный человек! В следующую минуту, не удержавшись, Суходолин уже рыдал.