Александр Трапезников - Тень луны Страница 10

— Да все. Затишье перед бурей. Банан из пижамы не вылезет, а его птенчик все чирикает, слух ласкает. Быть беде.

Большаков имел в виду нового премьера Кириенко, выскочившего весной на главный в государстве пост, как чертик из табакерки. Но по логике событий Кононов сам чувствовал это — ситуация в стране могла измениться в одночасье. Тогда все полетит в тартарары, уже в который раз за последнее десятилетие. Вопрос только в том: когда. А Гена, незаменимый помощник, умнейший парень, окончивший физмат МГУ, шедший с ним рука об руку почти с самого начала, обладал поистине животным чутьем на перемены. Кроме того, он умел мыслить масштабно и нестандартно, соединяя из разрозненных фактов и полуправд цельные прогнозы и планы. Составляя мозаичные картины, будто молодой Ломоносов. А внешне он походил на нижегородского экономиста-сайентолога: такого же небольшого роста, в очечках, с лысенкой и проворными глазками. Ни одно серьезное дело в последнее время не обходилось без его наработок или прямого участия. И Игорь отдавал должное его незаурядным способностям, хотя не собирался ставить выше других. По крайней мере, делать своей тенью. В здоровом организме должно естественно и слаженно работать все: мозг, сердце, глаза, уши, кровеносные артерии, кулаки, ноги, все У каждого своя функция — думать, следить, убеждать, подавать сигналы тревоги, даже выпускать в кровь адреналин, и в этом залог успеха или начало болезни, если какой-то из твоих органов начинает барахлить, вести свою игру, бунтует, отказывается повиноваться. Предает тебя. Здесь нет равенства, но нет и не должно быть намеренного выпячивания. Пуп живота твоего, возомнивший себя пупом земли, глупее разбитого зеркала, попрощавшегося с его мнимым могуществом. Именно такой «организм» и был создан Кононовым.

— Пока ты сидел в окопе у этого нового Аввакума, я тут прессу просматривал, и кое с кем переговорил по телефону, — иронично продолжил Большаков. — И вот какие новости. В сегодняшней «Свежей газете» две любопытные статьи. Обе написаны Романом Корочкиным. Строчит, как из пулемета, времени зря не теряет. Если хочешь взглянуть — они в «дипломате».

— А ты изложи своими словами. Сейчас нет времени.

— Значит так. Первая статья — по нашим материалам о майоре Котюкове и его наркоделишках. Парню хана. Пока он отлеживается в больнице, но на него уже дело заведено. По моей информации — в квартире был обыск, подставу нашли.

— Нормально. А вторая статья?

— О тебе. — Немного помолчав, отозвался Гена. — Поздравляю, вышел в герои дня.

Кононов негромко выругался. Вот уж чего не ожидал — так именно этого. С какой стати?

— Особо не тревожься, — произнес Большаков. — Корочкин на рожон не прет, изысканных приключений не ищет, потому-то там имен и фамилий нет. Но все узнаваемо. А ты там под литерой «Х». Хмурый. Имеющий уши, как говорится И факты из твоей биографии. Твоя дружба с Флинтом. Кое-какие эпизоды, но тоже размытые, чтобы не злить. Короче, суть такая: он тебя расписывает этаким лидером славянской группировки. Чуть ли не объявившим войну «черным». Статья вполне доброжелательная, даже чуть заискивающая. Вот только зачем это ему нужно?

— Вернее: по чьей просьбе заказана? — уточнил Игорь.

— И откуда у него появилась эта информация, — добавил Большаков. Кто-то из наших? Начать проверку?

— Не будем спешить с выводами. С подозрениями обождем. Запутаем и себя и людей.

— Как знаешь. Но материалов у него, судя по всему, достаточно. Хоть пиши роман с продолжением.

— Неплохо бы, при случае, побеседовать с автором, — задумчиво произнес Кононов.

— Устроим, — кивнул головой Геннадий, выезжая на окружную дорогу. До воинской части оставалось еще минут двадцать. — Да, кстати, до меня Тарланов дозвонился — просит о встречи с тобой. Какое-то дело. Очень встревожен. Кажется, на него кто-то «наехал».

— В среду, — подумав, отозвался Игорь. — В клубе.

Замаячивший перед ветровым стеклом низенький бизнесмен с голым черепом и в роговых очках тотчас же испарился, словно добившись согласия на аудиенцию. А Кононов снова вернулся к прерванным мыслям, как бы продолжая диалог с Каллистратычем, то, соглашаясь с ним, то оспаривая свое мнение… Если русский разбойник обретет веру, если его примет Церковь, если его можно будет назвать монахом-воином, то правда отныне будет за ним, он станет «правым», а значит — явится уже в иной ипостаси — врагом нового мирового порядка, насаждаемого по всей земле, причем врагом весьма опасным и беспощадным, поскольку запугать его невозможно, а уж слово у него никогда не будет расходиться с делом. Чтобы обезвредить такого человека, его будут пытаться вначале обмануть, дезорганизовать, переманить обещаниями или деньгами, уверить в бесполезности сопротивления, изолировать и, в конце концов, уничтожить. Так оно и происходит в нынешнее время. Независимых серьезных преступников в мире практически не существует (кроме отвязанных террористов или фанатиков, что одно и то же) — все идут на какой-то компромисс, договариваются с мироправителями и занимают свое, указанное им место в международной паутине, где зависли все видимые и невидимые спецслужбы, и финансовые олигархи, и теневые канцлеры, и секретные агенты, и тайные общества, и религиозные секты, и хитроумные каменщики, и прочие мудрецы, делающие на земле погоду. Все, кто не вписывается в эту систему, является слишком самостоятельным — убирается с пути. Россия не исключение. Напротив, здесь борьба идет еще более ожесточенная, решающая. Не хочешь подчиняться — пойдешь под землю. Вот так и получается, что кто-то гибнет от пули снайпера, сидящего на крыше спецбольницы, в кого-то якобы стреляет жена, запуганная до смерти, кто-то, никогда не жаловавшийся на свое здоровье, внезапно умирает в СИЗО от инфаркта, а кого-то отправляют на долгий срок в тюрьму за подкинутый патрон — и все средства массовой информации приветствуют правоохранительные органы… Браво!

— Ты что-то сказал? — спросил Большаков, искоса поглядев на него.

— Нет.

«Приехали, — усмехнулся Игорь. — Начинаю разговаривать сам с собой.» Он чуть высунул голову в боковое окно, подставив лицо бьющему наотмашь ветру. Жара в этот последний день июля стояла невыносимая. А мысли, словно осиный рой, неотступно следовал рядом, от него было нельзя избавиться, даже если твой друг выжмет предельную скорость.

Флинт, его товарищ и наставник, хотел создать криминальную империю с русским уклоном и пониманием православной Церковью. Причем пытался подчинить себе крупных российских евреев-олигархов, за что, судя по всему, и поплатился. Зарабатывать с их помощью деньги не удалось, да и вряд ли кому удастся. Там свой клан. Но когда его интересы пересеклись с Марком Лозовским, нынешним главным банкиром кремлевской Семьи, машину с Флинтом взорвали. Очевидно, люди такого уровня, как Флинт, не могут существовать вне силовых структур, иначе бы у них ничего не вышло. Шагу бы не дали ступить. Рано или поздно им приходится выбирать между взаимовыгодными контактами с высшими офицерами спецслужб и непрерывным прессингом в случае отказа от такого сотрудничества. А как бы он тогда в противном случае столь успешно боролся со «зверями»? Властям было выгодно это — наводить порядок его руками. К Кононову также, когда он достиг определенных «успехов» в своей деятельности, подкатывали из оперативных органов, спецур и прочих контор. Обещая обоюдовыгодное сотрудничество. Игорь присматривался, торопиться не спешил, тем более платить им деньги за «прикрытие». Хотя и не отказывался от личных контактов с местными ментами вроде капитана Евсеева. Решил так: лучше подождать, не светиться и ни в коем случае не искать никаких «выходов» самому. Всему свой срок, коли это станет неизбежным. Впрочем, у него и так было немало личных друзей в ФСБ, а здесь, в отличие от МВД, работали более толковые и менее продажные люди. По крайней мере, у них хоть сохранилось какое-то чувство боли за свою Родину Почему он сейчас вспомнил о Флинте? Может быть, потому, что идет его путем? Каллистратыч сегодня сказал, что наши русские князья, по сути своей, также были рэкетирами. Это уже много позже у них появилась какая-то идея, смысл, понятие централизации, чувство земли, почвы. Так и сейчас. Сначала грабили, разворовывали, а потом задумались. Вот, взять «южан». Для них Россия — не Родина, а оккупационная территория, чужая страна. Была бы возможность ходили бы гадить на Красную площадь. Демократов, с их новым мировым порядком, вся эта ситуация вполне устраивает. Опять же, разборки между горцами и русским криминалом — чем больше друг друга поубивают, тем лучше. Это — своеобразный буфер, «памперсы», прокладка, отделяющая власть от народа. «Зверь», грабящий Россию, гораздо удобней русского «авторитета». Тот, если не совсем дурак, в определенный момент говорит: «Стоп. Дальше разваливать нельзя, анархию надо прикрыть, да и людей жалко.» Загадочная русская душа явила в двадцатом веке такую степень предательства, омерзения, подлости, что страшно делается. Но в какой-то момент — это невозможно понять — она неожиданно бунтует, стряхивает с себя всю скверну и восстает против своих пришедших извне «благодетелей». Она очищается и находит спасительный для себя путь. Потому ее, даже, казалось бы подчинив себе, так боятся новые мудрецы-устроители… Ерунда, что преступник не имеет национальности — это очередная пропагандистская ложь. Грузины — они грузины и есть, чечены — чечены, а русские — русские. Человек, личность — он всегда и национальность! Ну а мелочь, шестерки, обкуренные наемники, шабесгои вот это и есть интернационал. То есть, дерьмо. Не зря многие «лаврушники» используют этот сброд, как туалетную бумагу, расходуемый материал. С их восточным умением «ссать в душу». Кстати, больше всего в разборках даже по официальной статистике гибнет именно русских. А высокопоставленные деятели, «выдающиеся» бизнесмены-певцы, артисты предпочитают общаться с горцами, подмявшими Россию под себя. Все будущие кандидаты в президенты, как на подбор — с ними. Либо с теми, у кого основное гражданство там, за бугром. И московский мэр, у которого эмиссары чеченцев спокойненько собирают дань на независимую Ичкерию, и генерал-страшилка из Сибири, предавший армию, и главный коммунист, и прочие. Даже усатый кинорежиссер, играющий в православные игры и псевдопатриотизм. Вот где настоящая мафия — мафия власти, связанная с финансовыми воротилами, международными проходимцами и спецурой всех стран. Вот это и есть «левые». А мы кто? Кто я? Ладно, будем делать свое, малое дело, шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Не так резко и стремительно, как Флинт. Кто устал — пусть отойдет в сторонку, отдохнет, не мешает идти дальше. Просто попутчики нам ни к чему. Они могут шагать с властьпридержащими, но те никогда не поймут своим скудным умом, что им неожиданно досталось самое большое и бесценное, что есть на земле Россия. А вот что с ней делать дальше — не знают. И разломать окончательно не могут, силенок не хватает. Не дается. И Америка ваша тоже не справится, сама скоро лопнет. Нет, Каллистратыч, я — правый. Правее меня только стенка.