Евгений Гуляковский - Искатель 5/1990 Страница 10

Дом собраний стоял посреди центральной площади городка. В зале за большим овальным столом сидели восемь пожилых мужчин. В повседневной домотканой одежде они казались крестьянами, сошедшими с музейной картины.

Серьёзная причина заставила этих людей бросить все дела и собраться здесь. Им предстояло решить судьбу пришельца из чужого мира.

Если община отказывала человеку в гостеприимстве, он должен был в течение часа покинуть пределы города, и все хорошо понимали, что это означает в мире, полном опасностей и врагов.

Кфилонг и Роман сели рядом, напротив остальных старейшин. Кфилонг выступал поручителем чужака, и многие поглядывали в его сторону неодобрительно.

Заседание начал сухонький и седой старикан с пронзительными голубыми глазами.

— Друзья, — начал он. — Здесь не принято тратить время на пустые слова, поэтому перейдём к делу. Этот человек спас жизнь дочери Кфилонга, что даёт ему право претендовать на наше гостеприимство. Кто возражает против этого?

— Я прошу для него не права гостя, — сразу же вмешался Кфилонг. — Он получил от меня усадьбу предков и по старинному обычаю является теперь членом моего рода. Кто откажет члену рода Кфилонга в праве войти в общину нашего города?

— Ты слишком торопишься, Кфилонг, — заговорил мужчина могучего сложения. Даже сидя, он на две головы возвышался над всеми остальными, — и ставишь телегу впереди коня. Усадьбу предков можно дарить лишь члену общины. А пришельников община наша доселе не привечала.

— Жизнь нашим дочерям пришельники не спасали, оттого и не привечали мы их, а этот человек спас мою дочь! Теперь он член моего рода! — Кфилонг грохнул по столу своим огромным кулаком и вскочил, его глаза сверкали, а рука напрасно искала на поясе рукоять меча, оставленного за порогом дома собраний.

— Сядь, Кфилонг! — требовательно произнёс старейшина, открывший собрание, и Кфилонг подчинился. — Нам нужно во всём разобраться.

— Пусть чужеземец расскажет, как попал в наши земли, — настойчиво потребовало сразу несколько голосов, и Роман, путаясь, сбиваясь, понимая, как нелепо и неправдоподобно звучит его рассказ, попытался изложить хотя бы самую суть. Слушали его внимательно и молча. В этих людях чувствовалось природное достоинство и сдержанность, они ничем не выдали своего удивления или недоверия невероятным событиям, которые он вынужден был описывать. По мере возможности Роман упрощал ситуации, кое-что пропуская, но в основном передал суть самого главного: знакомство с учителем, специальные тренировки, вербовку на Гридос, схватку с деймом и переход на Ангру.

Умолчал лишь о том, в чём признался одной Элии. О том, что в его сознании рядом живут два человека. Этого он не мог объяснить даже самому себе.

Когда он закончил рассказ, старейшины попросили его выйти и подождать решения. Они совещались не меньше часа. Наконец в дверях показался мрачный Кфилонг. Роман понял, что его дела плохи.

— Жди! — бросил он на ходу, вскакивая на лошадь, и умчался в туче поднятой пыли. Роман вновь остался один. Он сидел на «скамье ожидания» возле дома старейшин и думал о том, что судьба его не балует, видно, ему суждено быть вечным странником. Но это не могло объяснить горечь, которую он сейчас испытывал. В конце концов, за пределами города могли найтись более гостеприимные общины, вот только Элию он больше не увидит.

В подземных пещерах, в башне стражей ему казалось, что девушка чувствует не только благодарность к нему… Теперь Роман в этом сомневался. Вначале он пытался объяснить её замкнутость и отчуждённость, с момента появления родичей, неизвестными ему правилами поведения, обязательными для женщин общины, однако сейчас он уже так не думал. Ни она сама, ни Кфилонг не обмолвились ни словом о тех древних обрядах, на которые она намекала в подземных штольнях, когда их жизнь висела на волоске.

Всё оказалось миражем, пустыми мечтами. Она здесь дома, а он — изгой. Да и кто захочет связывать свою судьбу с человеком после рассказа о стальном шаре?! С человеком, который сам не знает, кто он есть на самом деле. Неопределённость положения, в котором он теперь очутился, лишь усугубляла его мучения. То ему хотелось, не дождавшись решения старейшин и не попрощавшись, уйти из города только для того, чтобы Элия, узнав о его безрассудном поступке, пожалела о своей чёрствости. То, вопреки всему, хотелось разыскать дом Кфилонга, ворваться туда, объясниться наконец с Элией и покончить с мучительной неопределённостью.

Он бросался из одной крайности в другую и всё ещё не знал, как поступить, когда в конце улицы послышался звук копыт. По звонкому перестуку он понял, что всадников двое, а по тому, как вздрогнуло и учащённо забилось сердце, ещё издали понял, чей изящный силуэт виднеется над крупом второй лошади… Когда всадники подъехали ближе, он первый раз увидел Элию в её родной национальной одежде. Раньше он не представлял себе, как может выглядеть такая женщина, как Элия, в седле боевого коня, с обнажёнными до бёдер длинными ногами, прикрытыми лишь кожаной плетёнкой специальных верховых сапог, в облегающей куртке с широким воротником, украшенной блестящими металлическими пластинами. За плечами её виднелся длинный лук, волосы, лишь слегка скреплённые обручем, летели вслед за всадницей широкой тугой волной.

Элия и в этот раз не произнесла ни слова, только глаза её сверкнули голубым огнём, и, гордо откинув голову, девушка вошла в дом собраний.

Кфилонг остался с Романом и, устало усмехнувшись, произнёс:

— Ей придётся сказать им всё. Мне они не поверили. Не было ещё случая, чтобы наши женщины выбирали себе мужей среди инородцев. Если старейшины признают её выбор законным, ты будешь участвовать в испытании.

Минуту назад Роман был полон отчаяния, а теперь его сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. Что ему испытание, если всё было правдой! Значит, она его любит? Значит, он всё-таки не ошибся, и там, в гроте, правдой было каждое её слово?

Кфилонг, дождавшись, пока Роман вновь обретёт способность соображать, продолжил:

— Элии, как и каждой женщине знатного рода, жениха назначает совет старейшин сразу же после рождения. Но потом, когда девушка достигает совершеннолетия, она получает право выбора, и, если он не совпадает с мнением старейшин, назначается испытание.

— Выходит, выбор женщины не может быть полностью свободным?

— Женщина не останется в проигрыше. Она получит в мужья мужчину, который лучше сможет обеспечить её детей защитой, а дом пищей. Здесь у нас это не так уж мало.

И неожиданно для себя Роман вдруг понял, что не имеет права судить этих людей по законам и правилам, которым до сих пор следовала его жизнь в спокойном и благоустроенном мире. Наконец на крыльце показался всё тот же старец с пронзительным взглядом и объявил решение старейшин:

— Твоя дочь представила совету убедительные доказательства силы своего чувства и своего разума. Совет назначает испытание на завтра. Пусть чужой отдохнёт. Если он выдержит испытание, никто здесь больше не станет его так называть.

Когда Кфилонг, закончив свои длинные наставления, наконец ушёл и Роман остался один, на серебристом небе Ангры появилась уже третья луна.

Ночь полновластно вступала в свои права. Роман лежал один в пустом доме.

За окном мягко бился ветер, ночные жуки размером с летучую мышь время от времени возились на чердаке. Сон не шёл к нему в эту серебряную ночь. Он чувствовал, как соки, запахи и звуки чужого мира постепенно входят в него, становятся частью его самого, и от этого он сам становился неотъемлемой частью нового мира. Роман уже знал, что завтра, как бы ни повернулась к нему судьба, он не сможет уйти отсюда и будет бороться до конца за право обрести свой очаг, своё место под здешним солнцем, которое уже не казалось ему чужим.

Тень, такая же серебряная и лёгкая, как свет третьей луны, мелькнула за окном. Роман не видел её, но, почувствовав необъяснимое волнение, поднялся со своего грубого ложа, укрытого пушистыми шкурами неизвестных ему животных.

Свист и шелест ночных насекомых, едва уловимое движение ветвей неведомых растений манили его, и он не стал противиться зову ночи.

Свет луны запутался в ветвях деревьев, а может быть, в прядях волос любимой женщины? Это была ночь, в которую могли осуществиться любые несбыточные желания… Он услышал звук лёгких шагов у себя за спиной, и, когда две маленькие руки обвили его шею, он не удивился, не вздрогнул, лишь замер, каждой клеточкой впитывая это нежданное счастье.

— Прости, милый, — шепнула Элия, — я не могла прийти раньше. Чтобы тебя увидеть, я нарушила все наши законы. Я пришла сказать, что, если завтра судьба не будет к нам благосклонна, я оставлю свой род и уйду с тобой. Я всё уже решила. Что бы ни случилось, мы будем вместе.