Неизвестен - Шерлок Холмс и дело «Огонька» Страница 11

Не меняя ни тона, ни выражения лица, словно бы продолжая интересную беседу, Ватсон сказал:

— А вот ваш плащ, князь!

И развернул сверток. И, уже не сдерживая себя более, словно иглами, впился глазами Виношвили в лицо.

— Мой плащ у тебе? Каким манером у тебе? Ну, скажи, пожалуйста… Я думал, окончательно пропал вещь! А ты подобрал! Ну спасибо, душа мой, спасибо тебе! Зачем молчал до сих пор?

Виношвили встряхнул плащ и накинул на себя.

— Боялся шибко — без головы бежал! Плащ и остался, душа мой. Я вспомнил — назад идти не желал. Жизнь дороже. Понял? Пропадай, думаю, совсем… А ты и принес! Ну спасибо тебе, спасибо!

Ватсон диву давался. Виношвили не только, по-видимому, не растерялся, но прямо неподражаемо вел свою игру, если это была игра. Вещь могла стоить пять рублей, и радости было, как будто отмерено ровно на пять.

— Скажи, пожалуйста, душа мой, как же мой плащ к тебе попал?

Не сморгнув глазом, Ватсон ответил:

— На улице поднял. Человек один бросил его.

— Человек бросил?

— Да… Человек, который возвращался третьего дня, как и я, с Портовой улицы. Он шел в ту ночь впереди меня и вдруг, рассердившись, швырнул эту вещь на панель. Я поднял. Случайно я узнал, что вещь ваша.

— Скажи, пожалуйста, какой человек?

Виношвили притворился очень заинтересованным. Тогда Ватсон, не сводя с него глаз, резко сказал:

— Джабаров!

— Джабаров?.. Ничего, душа мой, не понимаю… Зачем Джабаров? Почему Джабаров? Откуда Джабаров?

Ватсон еле сдерживался от негодования. С жесткой усмешкой он проговорил:

— Если вы д е й с т в и т е л ь н о не знаете, при чем тут Джабаров — я могу вам объяснить. Я слышал, что третьего дня ночью на старой «мельнице» Макданьянца Джабарова обокрали. Взяли его пальто и подменили вашим!

— Ха, ха, ха! Ах, ха, ха, ха!

Виношвили расхохотался.

— Джабарова пальто крал? Ха, ха, ха!.. Какой же мошенник дурак крал? У Джабарова деньгам красть надо, не пальто? Грош цена — пальто! Ах, какой он дурак!.. Ха, ха, ха!..

Ватсон, бледный, не говоря ни слова, встал и пошел в зал.

— Постой… Куда ты? Зачем уходишь уже?.. Ну, спасибо, спасибо тебе… Насмешил мене…

Ночью Ватсон, очень злой и недовольный, говорил Шерлоку:

— Целый час я бился с этим Виношвили и не мог добиться никакого толку.

— Но при чем тут Виношвили, милейший Ватсон?

Шерлок засмеялся и полуприсел в постели.

— Вы от него и не добьетесь никогда никакого толку. Кажется, дружище, моя шутка вообще немножко затянулась!

И, перестав смеяться, он уже серьезно сказал:

— Видите ли, милейший, идя по вашему следу, обязательно приходится упереться в стену. По совести говоря, я ведь в начале не думал, что вы серьезно можете принять Виношвили за виновника всей этой чепухи. А когда увидел — прямо признаюсь — хотел вас немножко проучить. Ведь записка с головой выдавала виновника!.. Помните сцену среди зала, помните, когда Джабаров, в ответ на просьбы Виношвили, швырнул на пол деньги? Эту сцену все видели и, конечно, можно было сейчас же предположить, что Виношвили не останется Джабарову другом и захочет ему отомстить. И вот на этом-то предположении настоящий вор и построил пока весь свой план, план, конечно, очень нехитрый.

— Макданьянц? — нерешительно произнес Ватсон.

— Ну да, Ватсон. Я думаю, что никто другой. Слишком очевидно. Может быть, ему помогла еще Урсула, но это уже неважно. Важно то, что мысль обокрасть Джабарова была у них давно. Помните, как бледнела Урсула, когда Джабаров на нее глядел? Ведь свое предположение о том, что Джабаров обязательно будет в ту ночь обокраден, — я строил только на этом!..

Шерлок с значительным видом посмотрел:

— Подсовывают именно плащ Виношвили: он — мелкий игрок, человек почти забитый, и из-за пропавшего плаща шума не поднимет. А почему именно его вещь, а не кого-нибудь другого, — само собой понятно. Виношвили Джабарова ненавидит, Виношвили деньги нужны до зарезу, Виношвили из-за денег способен на все, Виношвили, наконец, туп, как бревно, и не сумеет выпутаться. Чтоб не могло быть ни малейшего сомнения в том. что это дело рук Виношвили, в карман его плаща предупредительно опускается еще свернутая в трубочку записка самого компрометирующего свойства. Эту записку новый владелец плаща обязательно должен найти, ибо по ней он увидит, во-первых, что плащ принадлежит Виношвили, во-вторых, что Виношвили и раньше искал денег довольно темными путями… Вот и все…

Между прочим… эта записка у вас?…

— Да, я ее оставил.

— И хорошо сделали. Она нам пригодится… Конечно, вся штука рассчитана для человека недалекого ума. Но ведь это правда — Джабаров таков!.. Теперь, конечно, вы сами поймете, для чего я разыграл сегодня в зале комедию. Ведь нужно во что бы то ни стало усыпить Макданьянца, показать ему, что он прав, что Джабаров бросился по ложному следу, пусть этот вор даже не Виношвили. Значит, Джабаров не рылся еще в карманах и записки не нашел!.. Тем лучше… Это еще более запутывает дело! Лишь бы сыск его, Макданьянца, не захватил!

В настоящее время он совершенно спокоен, и это пока нам только и нужно. Впрочем, утро вечера мудренее!.. Теперь же спать, спать и спать!..

И с этими словами Шерлок отвернулся к стене и с головой завернулся в одеяло.

На следующий день перед тем, как идти на Малый Фонтан, Шерлок развил перед Ватсоном план, который казался ему лучшим для скорейшего достижения цели.

— Я думаю, что нам следует теперь приналечь не столько на Макданьянца, сколько на его сообщницу, Урсулу. Этот армянин зол, как черт, и упрям, как осел!

Шерлок Холмс и Ватсон пришли на «мельницу», когда игра была уже в полном разгаре.

Теперь Шерлок Холмс был загримирован молодым черноволосым человеком и производил впечатление не то приказчика, не то мелкого подрядчика.

Позицию он занял у того стола, где сидел Макданьянц с

сестрой. Он стал влево от банкомета, как раз около того места, где случайно уже стоял Виношвили. Ватсон стал направо.

Кивком головы и дружелюбной улыбкой, открывшей белые и острые, как у волка, зубы, грузин поздоровался со своим вчерашним приятелем. Ватсон ответил.

Понтировали почти вместе. И понтировали молча до тех пор, пока старая талия Макданьянца не кончилась и не стали готовить ему новых карт. Тогда наступил коротенький перерыв.

Вот в это-то время легкого затишья Ватсон вдруг перегнулся через стол и протянул Виношвили развернутую бумажку. Он протянул ее перед глазами Макданьянца, медленно и неловко, как бы не дотягиваясь до нужного места и так, что Макданьянц легко мог видеть и даже успеть прочесть текст.

— Я забыл вам вчера передать, князь, эту бумажку; она выпала из вашего плаща!

Шерлок мог быть доволен номером.

Было слишком заметно, что Макданьянц к этой мимолетной сцене не остался равнодушен. Он слегка побледнел и прежде всего бросил быстрый взгляд на Ватсона, но тотчас перевел его на Виношвили и с таким злым и жестоким выражением, что бедный грузин, ничего не понимая, очень смущенный, отошел от стола.

Шерлоку больше ничего не нужно было.

Некоторое время спустя он тихо беседовал с Ватсоном.

— Вы говорите, что дело мастера боится, но, милейший Ватсон, это даже не половина, даже не четверть дела! Нам нужно во что бы то ни стало переговорить с Урсулой.

Шерлок говорил и в то же время не отводил глаз от стола. Там делалось что-то такое, что внезапно сильно привлекло его внимание.

— Клянусь честью, Ватсон, — прошептал он вдруг с просиявшим лицом, — мы родились подо счастливой звездой! Назовите меня дураком, если Макданьянц не посылает теперь Урсулу объясниться с Виношвили. Кажется, он лакает теперь свое кахетинское в конюшне, которую они называют буфетом. Идите за мной в проход. Она не может миновать его.

Шерлок не ошибся. Не прошло и двух минут, как в полутемном проходе появилась легкая женская фигура.

Шерлок решительно выступил из угла.

— Не пугайтесь! — Он слегка коснулся руки молодой девушки и говорил тем мягким голосом, который так нравился в нем женщинам. — Если вы желаете добра вашему брату, вы должны сделать то, что я вам сейчас скажу.

— Кто ты? — пробормотала Урсула, робко пятясь назад.

— Друг ваш… Не бойтесь меня… Укажите место, где нам не помешают говорить… Это нужно сделать сейчас же…

Урсула большими и недоумевающими глазами смотрела на Шерлока и не двигалась с места. Голос незнакомца подкупал. Она и верила, и не верила, и боялась.

— Ты не сделаешь Урсуле зла?.. Урсула никому не делает зла…

— Нет, нет… только ради Бога скорее!..

Любопытство превозмогло.

— Хорошо… Урсула верит тебе…

И, решившись, девушка быстро повела их вперед. Через узкую дверь они вышли на узенький, заросший травой двор.