Фридрих Незнанский - Стая бешеных Страница 11

Бомжи ответили нестройным хором.

– Сейчас у вас начнется рабочий день, наши консультанты отберут вас и распределят по группам. Работать будете по двенадцать часов в сутки, сон восемь часов, питание трехразовое, баня каждые три дня. Раз в неделю – кино. Выход за территорию запрещен. Я хотел бы в этом месте пожелать вам, натурально, успехов и отпустить с миром, но у меня к вам только один вопрос: кто из вас сегодня ночью выходил из спального корпуса?

Сынок уже хотел было поднять свою руку, но Саша вдруг вцепился в нее и зашептал:

– Сынок, не надо, не выдавай меня.

«Ого, – подумал Сынок, – не я один такой мудрый».

– Я жду, – сказал толстяк. – Этот человек нам известен. Он нарушил режим, хотя еще и не знал о его существовании. Это несколько смягчает его вину. Но наказан он все равно будет. Если сознается сам – наказание, натурально, будет мягче.

Бомжи озирались друг на друга. Была неприятная минута молчания.

– Ну, я вызываю нарушителя в последний раз.

– Я! – поднял-таки руку Сынок.

Толстяк склонил голову набок, вглядываясь в смельчака.

– Пойди сюда, сынок, – сказал он, не подозревая, что угадал кличку.

Сынок вышел из строя и подошел вплотную к старику. Он ничего не боялся. После войны люди мало чего боятся, кроме самой войны.

– Как тебя зовут, сынок?

– Сынок.

– Шутник, – криво усмехнулся старик. – А меня – Константин Константинович. – И вдруг без размаха больно ударил Сынка поддых.

Сынок, впрочем, был готов к этому. И вовремя напряг пресс. Но все равно, удар оказался болезненным. С трудом удалось не задохнуться.

– А теперь верни то, что ты взял без спроса, натурально.

Сынок ничего не брал. Отдавать ему было нечего. Но и закладывать Сашу он не хотел.

– Я ничего не брал, – сказал Сынок.

Константин Константинович кивнул своим помощникам, и те, подступив к Сынку, ловко заломили ему руку за спину и повернули лицом к толпе.

– Если мы найдем у тебя то, что ты украл, – сказал старик, – тебя накажут сильно.

– Ищите.

Руки стали ощупывать его профессионально, начиная с ног, потом подмышки, спину, и только в конце – карманы.

Еще когда руки обыскивающего только приближались к карманам, Сынок понял, что влип.

– А это что такое? – торжественно поднял над головой хирургический скальпель, переданный ему помощником, старик. – Это тебе трогать нельзя было.

Сынок с ненавистью посмотрел на Сашу, но тот даже глаз не отвел.

– Ну, раз уж ты его взял, почему бы его, натурально, не использовать? – сказал старик. – Проверим, острый ли он?

И, подойдя к Сынку, старик чиркнул скальпелем по его груди.

Протрещала разрезаемая скальпелем рубаха, кожа отвалилась, и брызнула кровь.

Тут Сынок вдруг вспомнил свой сон: рана получилась кривая, словно лисенок прогрыз.

– Вот так, – сказал Константин Константинович. – В следующий раз – отрежу голову. А теперь отведите его в санчасть. Остальных – на работу.

С этого дня Сынок усвоил еще один закон – никому не верь.

Глава 10. БАБУЛЯ-ПУТЕШЕСТВЕННИЦА.

Нет, это уже было невыносимо. Опять занято. Придется ехать к черту на куличики. Хотя бы только для того, чтобы от сердца отлегло.

На телефонной станции сказали, что с номером все в порядке, абонент платит исправно.

После вчерашней размолвки с Руфатом настроение было на нуле. И вообще, сработали все плохие приметы. Тапочки так и не нашлись, колготки порвались прямо на ноге, в лифте опять темень. Надо бы в РЭУ скандал устроить…

И движок что-то вдруг заартачился, завелся только раза с десятого. Надо в сервис заскочить на обратном пути…

И автомобильные пробки были длиннее обычного, и погода испортилась, и на работе все какие-то опущенные. Говорят, начальство не в духе.

Взвесив все «за» и «против», Ирина решила, что если она отлучится на часок-другой, то ее исчезновения никто и не заметит.

Однако только одна дорога до бабушкиного дома заняла не меньше часа. Ирина так давно в последний раз была в этом районе, что едва не заблудилась в россыпи панельных девятиэтажек, прежде чем нашла нужную.

Парадная дверь оказалась заперта. Ирина набрала номер квартиры. Домофон загудел, но бабушка так и не отозвалась. Вот так… Пропереться через весь город, чтобы поцеловать замок. Плохой день, тяжелый.

И все же для очистки совести Ирина решила подняться к квартире. Чтобы войти в подъезд, пришлось еще минут двадцать прождать жильца, обладавшего заветным ключиком.

В лифте как-то непривычно горел свет, а на лестничной площадке шестого этажа едко пахло то ли краской, то ли лаком, аж глаза заслезились. Ирина приблизилась к бабушкиной двери, вдавила кругляшок электрического звонка, прислушалась… Ей показалось, что за дверью кто-то или что-то зашевелилось. Она позвонила еще раз. Дверь не открывали. Впрочем, и звонка не было слышно.

– Девушка, вы сюда? – вдруг раздалось за ее спиной.

Ирина испуганно обернулась. Это был парень в настолько запачканной спецовке, что ее истинный цвет не смогла бы установить ни одна экспертиза. Парень приветливо улыбался, прижимая к груди картонный короб.

– Да… Кажется, сюда…

– Зачем же так сильно на звонок давить? – укорил ее парень. – Нежней надо, нежней.

И со всей силы ударил ногой в дверь, отчего та с грохотом распахнулась.

– Прошу!

Ирина заглянула в квартиру и обмерла. Не иначе как бабуля затеяла ремонт на старости лет. Нет, не может быть… С чего это вдруг? И на какие шиши? Да какой ремонт! Стены белые, потолки навесные, пол паркетный…

– Гарик, принимай товар! – гаркнул парень, и через мгновение откуда-то из глубины квартиры вышел высокий седой мужчина в такой же замызганной спецовке.

– Акциз на бутылке проверил? – седовласый недоверчиво заглянул в короб.

– Обижаешь. Продегустировал.

– Да ну!

– Буду я с этими ларечниками церемониться.

Ирина все еще стояла за дверью. Точь-в-точь – бедная родственница.

– Простите… А Зинаида Петровна… Она где?

– Зинаида Петровна? – седовласый оторвал взгляд от короба. – Какая Зинаида Петровна?

– Гузик Зинаида Петровна. Моя бабушка.

Мужчины переглянулись.

– Двоюродная, – на всякий случай уточнила Ирина.

– Ты знаешь, где Зинаида Петровна? – спросил седовласый парня.

– Нет, а ты?

– И я нет. Я вообще понятия не имею, кто она такая.

– И я, – кивнул парень.

– Она – моя двоюродная бабушка.

– Учтем на будущее.

– А это какой дом? Третий?

– Третий.

– Корпус два?

– Корпус два…

– Ничего не понимаю, – Ирина внимательно посмотрела на рабочих. – Где Зинаида Петровна?

– В ванной спряталась.

Ирина ворвалась в квартиру и прямиком в ванную. Но там Зинаиды Петровны не было.

– Ну и шуточки у вас! – разозлилась Ирина. – Кто вы такие?

– А вы кто? – встал в позу седовласый.

– Внучка этой самой… Зинаиды Петровны, – напомнил ему парень. – А мы рабочие. Ремонт тут делаем. Верней, доделываем, совсем немного осталось. А Зинаиды Петровны здесь нет. Во всяком случае, мы с ней не знакомы. Вот так. Теперь все понятно?

– А кому же вы делаете ремонт?

– Кому-то делаем…

– Кому? – Ирина уже находилась на грани взрыва.

– Вообще-то, мы хозяина квартиры в глаза не видели, – парень поставил короб на пол и начал вынимать из него всякие вкусности. – Или хозяйку.

– Да, – подтвердил седовласый. – А по всем вопросам вам лучше к начальству нашему обратиться.

– И где же ваше начальство?

– А кто же его знает?.. Оно само появляется, когда захочет.

– А телефон? У вас есть телефон?

– Не работает, мы как раз проводку меняем.

– Да номер! Номер телефонный!

– Ах, номер… Где-то был… Где-то у меня записан… – и седовласый ушел в комнату, откуда обнадеживающе провозглашал: – Щас, щас, поищем… Одну минутку!..

– Хотите водки? – спросил парень.

– Не хочу.

– Хорошая водка.

– Я за рулем.

Ирина подошла к кухонному окну. Нет, дом и квартиру она не перепутала. Тот же вид, что и лет десять назад, когда она была у бабушки в последний раз. Та же детская площадочка, только вместо новеньких качелей, песочниц и «грибков» – ржавые металлические руины. Та же обнесенная белым забором школа. И хоккейная коробка на месте.

Ирину вдруг охватила паника. Происходило что-то такое, чего она, со своим математическим складом ума, никак не могла себе объяснить. Это как на американских горках. Боишься нахлынувшей на тебя неизвестности. Что за тем поворотом – резкий обрыв или мертвая петля? Ясно лишь одно – ничего приятного за этим поворотом нет…

Затрезвонил мобильный.

– Пастухова, вы где?

Голос секретарши начальника.

– У зубного, – тут же нашлась Ирина.

– Вас Владимир Дмитриевич требует. Срочно. По поводу вчерашнего.

– У меня форс-мажор, вся челюсть перекорежена, – Ирина привнесла в свою речь оттенок шепелявости. – Придумайте что-нибудь.

– Ну-у-у… Не зна-аю…