Галина Романова - Лучшие хвостатые сыщики (сборник) Страница 11

– Конечно. Сейчас я, правда, жутко не выспался. А в субботу, если вам удобно, записываюсь на экскурсию.

– Договорились! – рассмеялась Елизавета Петровна. Оказалось, что у нее тоже красивые зубы и ямочки на щеках. Да, открытия нас ждут там, где мы их не ищем.

Теща вышла с пакетом из квартиры, они собрали Верону и тоже вышли на улицу. Было совсем темно.

– Я не понял, куда она пошла. В доме, что ли, к кому-то?

– Да, – ответила Таня. – У мамы приятельница есть на восемнадцатом этаже. Сейчас уехала в санаторий, попросила маму кормить ее кота. Британца.

– О как! Живых котов твоя мама тоже любит?

– Больше, чем собак, но меньше, чем коллекционных. У нее их сотни. Как здорово, что ты сумел найти к ней подход! Она ведь очень гордится коллекцией. Ты никогда не интересовался, она думала, тебе это непонятно или не нравится. А ты Каппе знаешь!

– Еще бы! Таня, ты в курсе, сколько стоят эти миленькие скульптурки?

– Отвечу, как ты. Еще бы! Мы поехали в Италию, когда я была в депрессии после ухода мужа и потери работы. Я просто физически не могла себя собрать, чтобы как-то побороться с судьбой. И тогда мама взяла все свои сбережения – не очень много, но что-то было – и мы поехали в Италию. Я попала в сказку, пришла в себя. И мама сказала, что мы купим мне новый гардероб, чтобы я сбросила с себя этот брак и эти невзгоды, как старую шкуру. К слову, особо гардероба у меня и не было. И нет… Он мне не нужен, если только самые необходимые вещи. Но тогда, там, в этой атмосфере тепла и веселья, мы ходили и смотрели на витрины, выбирали. Обсуждали. И нечаянно наткнулись на маленькую лавочку, где были эти фигурки. Тут-то я поняла, что такое коллекционер. Что с мамой произошло! Это был такой восторг, такая жажда, что ли… Страсть. Я сразу сказала: покупай! Не нужны мне эти тряпки. Цены – да. Впечатлили. Самая дешевая штучка у нас стоит тысячу евро, есть и за пять. Дальше я уже не вникала. Довезти это – отдельная была проблема. Но в результате мы обе были очень довольны. Мы обе вылезли из старой шкуры. Я вскоре спасла Верону, она и стала моей коллекцией, талисманом, стимулом. Мама обладает своими сокровищами. Пришлось, конечно, браться за любую работу. Но все было ничего. На плохих людей не нарывалась. А потом вообще… Ты!

– Да. Теперь все понятно. Знаю некоторых коллекционеров. Если бы я раньше выразил восторг, Елизавета Петровна не смотрела бы на меня год, как на полено, из которого еще не сделали Буратино.

У них был по-настоящему теплый, приятный, семейный ужин. Сырники, похожие на какие-то экзотические пирожные, конечно, исчезли как сон. Елизавета Петровна срочно допекала следующую партию. Поставила на стол все, что оказалось в холодильнике. Салат, нарезку колбасы, йогурт, конфеты. Таня толкнула локтем Антона: «Посмотри». Елизавета Петровна давала Вероне по кусочку сырник. Та деликатно принимала. Увидев, что они на них смотрят, Елизавета Петровна сказала, как будто оправдываясь:

– Это очень интеллигентная, кроткая собака. Все остальные такие нахальные.

Антон и Таня, по очереди приняв горячую ванну, пришли к себе, мечтая только о сладком провале в сон. Но не получилось без близости. Вроде бы и не расставались в эти дни, а как будто встретились после тяжкой разлуки. И тот же раскаленный рай…

– Хорошо сегодня как все было, – пробормотала Таня, засыпая.

Антону показалось, что всего через секунду он ее увидел уже стоящей у кровати и натягивающей «собачьи» джинсы. О боже! Неужели утро? Это невозможно!

– Только не вздумай вставать, – сказала Таня. – Еще очень рано. Мы погуляем с Вероной, потом, может, у меня получится еще немного доспать.

Он пытался на нее смотреть, но глаза просто бастовали, веки слипались. С облегчением натянув повыше одеяло, он успел сказать: «Получится. Я даю нам выходной. И всем позвоню. Сегодня ведь пятница, а у нас порядок». И уснул.

Антон успел проснуться до их возвращения и даже позвонить сотрудникам. Остался лежать в надежде, что они с Таней будут досыпать, как она собиралась. Когда она вошла в комнату, ему показалось, что он не просыпался. Это сон!

Верону Таня оставила в прихожей, поскольку ее нужно было помыть. А в руках она держала грязного серого щенка, который с любопытством его разглядывал.

– Что это? – проговорил Антон.

– Щенок! – взволнованно ответила Таня. – Понимаешь, у нас накопились всякие коробки из-под корма, пакеты, то, что в мусоропровод не проходит. Мы с Вероной пошли выбрасывать все это на помойку. А там ползает этот песик. Ищет еду. Посмотри: у него отрезан по-живому хвостик. Еще кровь идет. Какие-то негодяи хотели его, наверное, продать как кавказскую овчарку, он похож, они не знали, что кавказцам купируют уши. Не получилось, выбросили, как испорченный товар. Представляешь?

– Нет. Но я понял, что он хотел есть и что у него отрезан хвост. Я прошу тебя: покорми его, намажь ему чем-то ранку и отнеси назад. Пока не проснулась твоя мама. Да и я тут размечтался. Ты понимаешь, что у нас за год брака был всего один спокойный вечер, когда всех не трясло и не клинило из-за недоверия друг к другу? Ты понимаешь, что тебе нельзя выносить мусор? С завтрашнего дня это буду делать я.

– Ты сошел с ума, – удивленно пожала плечами Таня. – Ты считаешь, я способна выбросить щенка на верную гибель?

– Я считаю, что у нас накрылись как минимум спокойные выходные. Если я не прав, сходи еще раз на помойку, найди там камень и брось в меня. А пока я сплю. На мне дело вообще-то. Мне нужен отдых. Мой заместитель распоряжается свободным временем, как считает нужным.

Антон повернулся к воплощающей собой живую скульптуру Каппе жене со щенком, подумав, кстати, что подобная скульптура хорошо бы смотрелась. Если бы он не разозлился, сфотографировал бы и продал мастеру сюжет. Но он натянул одеяло на голову и велел себе: спать. И тут же выполнил свой приказ. Проснулся через час. Прислушался. Тишина. В интеллигентной семье при подобных обстоятельствах это гораздо хуже, чем громкая ссора. Хотя… Может быть, Елизавета Петровна ушла кормить своего британца. Маленькая такая надежда. Он встал, надел спортивный костюм, направился в ванную, по дороге заглянул в кухню. Надежда не сбылась. Таня сидела за маленьким столиком, разложив какие-то книги, и что-то крошила в плошку. Она собиралась кормить щенка. Верона уже поела и с изумлением разглядывала пушистое, вьющееся вокруг ножки стола существо. У другого стола, включив кофеварку, стояла спиной к ним Елизавета Петровна. Такая знакомая позиция: прямая, несгибаемая, как восклицательный знак. Щенок был уже помыт, но высохнуть еще не успел. Когда Антон вошел в ванную, он понял, что теща увидела то же, что и он. Таня не успела почистить ванну. Удивительно, как на таком маленьком существе поместилось столько грязи. Но пахло отличным шампунем. Не только Антону и Елизавете Петровне, но даже душевому шлангу было понятно, что после подобного мытья никого не отнесут на помойку.

«Ничего, – подумал Антон, – в моем роду, кажется, были и крепостные. Помыть ванну – это самый маленький пустячок в этой ситуации. А вдруг все как-то сложится? Верона большая, но она умудряется быть незаметной. Очень деликатная. А этот… Он пока меньше кошки. Из чего делать проблему?» Душ совсем успокоил Антона, он вышел уже в нормальном настроении. Вошел в кухню.

– Доброе всем утро. Привет пришельцам из мусорного бака. Интересно, здесь всем дают завтрак? Я могу на него рассчитывать?

Да, как-то сложится… Теща слегка повернулась и холодно кивнула. Таня прижала палец к губам, чтобы он помолчал. Она слушала кого-то по мобильному телефону.

– Да, спасибо. Я поняла. Это все есть. Это сейчас куплю. Обязательно приедем на осмотр, перед этим дам глистогонку, чтобы сделать прививку…

На слове «глистогонка» Елизавета Петровна резко отодвинула свою чашку кофе и удалилась. Через какое-то время она прошла через холл и вышла из квартиры. Без верхней одежды. Значит, к коту.

– Антон, – умоляюще сказала Таня. – Я пока не могу прерваться. Мне нужно во всем разобраться и выбрать дозу. Понимаешь, этот щенок только кажется толстеньким, у него очень длинный мех. Но на самом деле у него практически дистрофия. Все косточки прощупываются. Даже не могу возраст определить. Зубки вроде не менялись еще. В холодильнике есть яйца и бекон. Ты не сделаешь себе омлет?

– Почему нет, – бодро сказал Антон. – У меня пока нет дистрофии. Тебе тоже сделать?

– Оставь немножко. Я потом поем. Кстати, его зовут Чарлик.

– Очень приятно. Когда он тебе об этом сообщил?

– Я сразу поняла, как только его увидела.

Так. Когда ситуацию нельзя исправить, ее можно только принять. Антон пожарил омлет на двоих. Сварил кофе. Поел сначала сам, потом к нему присоединилась все еще возбужденная жена. Они позавтракали. Таня сказала:

– Я сбегаю в аптеку. Ты пока поспи, хорошо?

– Мы собирались вместе досыпать. Но это уже не так важно. Хорошо. Я вообще думаю, не устроить ли мне сегодня себе день сурка?