Лотос, рожденный в грязи - Марина Крамер Страница 11

Оказалось, что бокал газировки, пролившейся на брюки, не был единственной неприятностью, заготовленной для нее кем-то наверху, потому что на подходе к светофору мимо промчался самокатчик, со всей дури давший по газам в луже, и брызги грязной воды ожидаемо попали на Тину. Джинсы, куртка и даже лицо оказались заляпаны так, что ей не оставалось ничего, кроме как вернуться домой.

– Просто молчи! – сразу на пороге предостерегла она уже собравшегося уходить Кущина, и тот изобразил рукой движение, будто запирал рот на замок.

Так же молча он исчез за дверью квартиры, оставив Тину разбираться с новыми проблемами в одежде.

– Ну вообще… – бурчала она, роясь на вешалках и в ящиках. – Что за день-то такой… Хоть, действительно, отменяй все и сиди дома… Нет, нельзя, время идет, надо работать…

Вытянув наконец с одной из полок водолазку, а с вешалки длинную юбку, Володина наскоро переоделась, сунула грязные вещи в машинку, протерла лицо и, поправив макияж, снова вышла из квартиры.

– Почему никто не запретит идиотам управлять самокатами? – бормотала она, с опаской прислушиваясь, не едет ли сзади очередной лихач на двухколесном транспорте.

Нырнув в метро, она почувствовала облегчение – здесь, по крайней мере, нет лихих ездоков, да и народа уже не так много, основная масса уехала. Устроившись на сиденье, она вынула телефон и открыла пришедшее сообщение – это оказалась фотография Мирославы Ифантьевой в возрасте четырнадцати лет, присланная ее отцом.

«У подружки выпросил», – гласила короткая подпись.

Тина не стала слишком пристально рассматривать снимок, отметила только, что волосы у девушки и в четырнадцать по-прежнему были кудрявыми, как в шесть, вились на висках.

Спрятав телефон в сумку, она принялась мысленно формулировать вопросы, которые непременно следует задать Садыкову.

На нужной станции Володина вышла, поежилась, оказавшись почти сразу под мелким дождем, и порадовалась, что хотя бы зонт догадалась забросить в рюкзак.

Удостоверение частного детектива позволило ей попасть в здание университета, хотя пришлось объяснять, куда, к кому и зачем она идет. Когда Николай Петрович подтвердил по телефону охраннику, что знает Валентину Володину и ждет для консультации, ее пропустили, указав направление, где следовало искать лекционный зал. Но Тина еще не успела забыть годы, проведенные здесь, потому аудиторию нашла без труда, лекция еще не началась, и она прошмыгнула на верхний ряд, устроившись у стенки.

Садыков вошел в зал точно так же, как входил в бытность Тины студенткой – размашистыми шагами, сразу кинув портфель на стол и заняв место за кафедрой. Микрофон ему никогда не требовался – голос у Николая Петровича был зычный, слышный из любого уголка.

Тина невольно погрузилась в воспоминания и прослушала тему лекции, а когда включилась, услышала:

– Бытует расхожее заблуждение, якобы в секты заманивают сплошь вербовщики.

Густой бас разносился по аудитории, наполняя ее ощущением безысходности. Тина, совсем затерявшись в толпе студентов, оглядывала их исподтишка и понимала, что многим тут по возрасту годилась в матери. Она сама не знала, зачем приехала сегодня на лекцию, когда могла свободно позвонить человеку, ее читавшему, и пообщаться с ним в более неформальной обстановке, они были давно и неплохо знакомы с Николаем Петровичем Садыковым. Но – вот потянуло, и теперь она словно снова вернулась в ту пору, когда сама была курсанткой Университета МВД.

– Девять из десяти сектантов, – продолжал меж тем лектор, – оказались вовлеченными в различного рода культы родственниками или близкими людьми – то есть теми, кто составляет их непосредственное окружение. И только один человек попадает в культ путем вербовки кем-то извне. Это понятно? – Он обвел аудиторию быстрым взглядом из-под очков. – Просто подумайте – ведь вы не испытываете настороженности, когда с вами разговаривает знакомый, вы ему доверяете, вы и в мыслях не держите, что он желает вам плохого. Вы не усматриваете в его словах какого-то подтекста – он ведь просто делится с вами впечатлениями о том, как здорово провел вчера вечер на собрании, какие хорошие и интересные люди ему там встретились, как много у них общего – может, в следующий раз вы тоже захотите пойти с ним? И вам не приходит в голову, что это и есть первый этап вербовки – приглашение.

Тина потихоньку перевернула лежавший на парте экраном вниз телефон и открыла галерею, отыскивая фотографию Мирославы. На нее смотрела обычная девочка лет четырнадцати – худенькая, белокурая, с кудряшками, собранными в хвост, переброшенный через правое плечо. Распахнутые глаза, курносый маленький носик, улыбка… Такие девчушки стайками бегут в обед из школы, собираются во дворе, танцуют что-то современное, выставив на лавку портативную колонку – у Тины во дворе была такая компания из пяти-семи девчонок, к которым иногда присоединялись и мальчишки. Их порой даже сложно было различить – они одинаково одевались, носили странные стрижки или длинные волосы, и со спины было не сразу понятно, кто это – парень или девочка.

Но в той, что смотрела на Тину с фотографии, было что-то другое. Совсем другое – или ей так казалось потому, что она знала о прошлом этой девочки чуть больше, чем о своих соседках?

«Как она может выглядеть сейчас? – думала Тина, то приближая пальцами изображение, то возвращая его в прежнее состояние. – Прошло пять лет…»

Она так углубилась в свои мысли, что не заметила, как лекция закончилась и студенты начали покидать аудиторию.

– Валентина, вы, я так понял, ко мне? – раздался зычный голос лектора, и Тина вздрогнула – ее никто не звал полным именем, только муж, когда бывал сердит или не согласен с чем-то.

– Да, Николай Петрович, к вам, – она выбралась из-за парты и начала спускаться по лестнице к кафедре.

Последние студенты покидали аудиторию, обсуждая что-то и беззаботно похохатывая, и лектор, проводив их взглядом, покачал головой:

– Никакой серьезности…

– Вы и про нас так говорили, – улыбнулась Тина, подойдя к столу, за которым Садыков скидывал в видавший виды коричневый портфель конспекты лекции и какие-то потрепанные записные книжки.

– Ну, судя по тем обрывкам информации, что доходили до меня, вы-то как раз относились к предмету серьезно.

– Так жизнь сложилась, – пожала плечами Тина. – После ранения не смогла маме в глаза смотреть – она постарела лет на десять, пока я в реанимации лежала. Ну, пришлось уволиться из органов, а делать-то я ничего больше не умею. Вот, открыла агентство детективное по розыску пропавших. А дальше как-то само собой… начала по сектам работать, потом муж присоединился, теперь, можно сказать, семейное предприятие.

– Да, я слышал, как вы секту