Анна Малышева - Отель «Толедо» Страница 12

Тем временем художница огляделась и отметила про себя необыкновенную пустоту в магазинчике. Сегодня здесь выставлялось всего несколько вещей – пара креслиц, банкетка, несколько этажерок для цветов. Обычно вещи громоздились друг на друга и в магазинчике было трудно передвигаться. Теперь здесь можно было танцевать. «Возможно, дела идут хорошо и она все распродала на днях? – задалась вопросом Александра. – Или… дела идут совсем не важно и дело ликвидируется?»

Варвара, войдя в бизнес мужа, уже второе десятилетие торговала на Де Лоир предметами обстановки, предпочитая туалетные столики, банкетки, настольные и напольные зеркала. Все это могло разместиться даже в небольшой комнате, и потому вещи расходились быстро, в отличие от громадных старинных шкафов и кроватей, которые именно из-за своей громадности просто выбрасывались и уничтожались. Такая ситуация повсеместно царила в Европе. Стоило владельцам громоздкой старинной мебели попасть в богадельню, а затем на кладбище, как мебель гибла вслед за ними. В лучшем случае предметы обстановки оказывались на складах, где их можно было приобрести за сущие гроши или даже забрать даром. Однажды в Париже Александра с ужасом и болью наблюдала за тем, как на заднем дворе подобного мебельного склада распиливали на части старинную кровать грушевого дерева изумительной резной работы, в стиле барокко. Бензопила насквозь пронзала спинку, украшенную гербовым щитом, который держали в поднятых лапах мифические крылатые чудовища. Старое дерево, пережившее века, стонало и визжало, как живая плоть, когда в него вонзалось лезвие пилы, и этот звук отдавался у Александры в костях и зубах. Вихрем летели опилки, ядовито пахло паленым деревом. Женщина, внутренне содрогаясь, наблюдала за гибелью двухспальной кровати, на которой явно родилось не одно поколение владельцев герба. Где они были теперь, потомки людей, которые служили королю Франции и гордо носили этот герб на своих щитах, на столовых приборах и мебели, на дверцах карет? Быть может, погибли еще во время Великой революции или сгинули в изгнании и на этой кровати рождались и умирали чужие им люди? Или этот род существует и поныне, но ему больше нет дела до старой рухляди, которая сейчас трагически погибает под наглым напором пилы, никем не оплаканная, никому не нужная, как выжившая из ума, забытая в богадельне прабабка?…

– Ау? Ты опять спишь с открытыми глазами? – Присев перед гостьей на низкий стульчик, Варвара протягивала кружку с кофе. – Вечно ты где-то витаешь. Рассказывай теперь ты, ну? На аукцион приехала? Я даже знаю, на какой! К Бертельсманну? У них в четыре начинается. Каталог в Сети видела? Много «малых голландцев». Значит, к нему? Там будет масса интересного, как всегда, перед Святым Николаем.

– Хорошо бы на аукцион к Бертельсманну, – наконец собралась с духом Александра. – Да денег нет. Там же все запредельно дорого.

– У меня тоже денег нет, – быстро ответила Варвара. – А то бы я тебе заняла. Ты же отдашь, я знаю.

– Нет-нет, я совсем не нуждаюсь в деньгах, и вообще… Я не потому приехала…

Приняв кружку, художница с минуту дула на дымящийся кофе, пытаясь собраться с мыслями. Она не могла придумать, каким образом половчее спросить о Надежде. Варвара, как назло, молчала. Это случалось с ней редко и значило одно: ее внимание, вечно занятое ворохом сплетен и пустяков, наконец привлекла личность собеседника.

– Скажи, ты давно видела Надю? – Так ничего и не придумав, Александра решила действовать напрямик. – Надю Пряхину? Она должна быть здесь сейчас.

Варвара, озадаченно хмурясь, смотрела прямо в глаза гостье. Затем медленно, против своего обыкновения, выговорила почти по складам:

– Ты имеешь в виду московскую Надю, которая… Да, я ее помню. Сто лет не видела.

«Еще бы тебе ее не помнить! – в сердцах подумала Александра, с трудом скрывая разочарование. Визит на Де Лоир оказывался напрасной тратой времени. – Она же у тебя работала когда-то в Москве! Она же меня на тебя и навела!»

С Варварой (тогда уже Барбарой) Александра познакомилась не в Москве, а в Амстердаме. Адрес ее магазина дала Надежда. В начале девяностых, когда Пряхина только-только окончила школу, ей удалось устроиться работать в антикварный салон, который содержала Варвара. Там Надежда и постигала азы ремесла, набивала первые шишки и делала первые успехи. Впрочем, салон вскоре перешел в другие руки в связи с тем, что его владелица вышла замуж за голландца и уехала за границу. Надежда вспоминала те времена без теплоты и энтузиазма. Она также, по всей видимости, не испытывала никакой симпатии и благодарности к Варваре, хотя та, можно сказать, и вывела ее на жизненный путь. «Ты ее за что-то не любишь?» – спросила Александра, получив от Пряхиной координаты Варвары в Амстердаме и ряд очень сухих инструкций. «Таких не любят!» – кратко ответила Надежда, и на том обсуждение закончилось. В Амстердаме Александра нашла магазин на Де Лоир, познакомилась с Варварой. Хотя общение было неприятным и пришлось выслушать уйму чепухи, Варвара оказалась очень полезна в профессиональном плане. Она познакомила художницу с несколькими посредниками, у которых можно было поживиться остатками распроданных коллекций, лотами, снятыми с аукционов для переоценки, и прочими непредсказуемыми в плане прибыли вещами. Варвара просто вцепилась в бывшую соотечественницу. О Надежде она говорила мало и словно с неохотой. Александра не знала подробностей их расставания тогда, двадцать лет назад, но у нее осталось впечатление, что обе женщины затаили друг на друга обиду.

«Хотя Варвара ничего таить не умеет, из нее все тут же выплескивается! – думала Александра, отпивая остывающий кофе и придумывая предлог, как побыстрее уйти. – Что и говорить, это ее неоспоримое достоинство!»

– Сто лет не видела, – тем временем повторила Варвара, поднимаясь с пуфа и начиная кружить по полупустому магазину. Она выглядела обеспокоенной. – А зачем она тебе понадобилась? Ни с того ни с сего?

– То есть почему – ни с того ни с сего? – удивленно взглянула на нее художница. – Мы с нею в дружеских отношениях, есть общие дела. Надя уже полгода живет в Амстердаме, и я хочу узнать, почему она здесь задержалась.

– Вряд ли она здесь, – возразила хозяйка магазина.

Ее лицо заметно исказилось. Варвара была страшно ревнива, Александра знала по опыту, что при ней нельзя хорошо отзываться ни о ком, включая даже тех людей, о которых хорошо отзывалась сама Варвара. – А то бы она ко мне хоть раз зашла, за полгода-то. Нет, сто лет ее не видела!

Александра вытащила из кармана куртки часы. Время близилось к половине второго. Варвара моментально оказалась рядом:

– Спешишь? Очень? Давай пообедаем вместе?

– Я спешу, в самом деле… Очень спешу!

– Она что-то тебе про меня рассказывала, да? – перебила Варвара. – Гадости всякие? Ты поэтому от меня сторонишься?

– Надя никогда ничего мне о тебе не говорила! – возразила Александра.

Но ее и слушать не хотели. Выставив вперед руку, словно отбивая все аргументы, Варвара отрицательно мотала головой:

– Говорила-говорила, я ее знаю. Да мне все равно, что она там обо мне врала! Но удивительно, что ты ей поверила!

«Ты-то зато никому никогда не веришь, за всех сама думаешь и решаешь, кто что про кого говорил!» Александра все явственнее чувствовала, как растет раздражение, которое всегда вызывала в ней эта женщина. И то, что Варвара неизменно была с ней приветлива, ничего не меняло. Александра помнила старое правило, никогда ее не подводившее: «Если кто-то сплетничает с тобой о других, значит, он сплетничает с кем-то и о тебе. Для сплетника нет запретных тем и неприкосновенных людей. А тот, кто никому не верит, – сам лжец!»

– Так мы сейчас обедаем вместе! – не терпящим возражений тоном произнесла Варвара. – Живот подвело уже, а от кофе тошнит. А потом – к Бертельсманну. Познакомлю тебя с одним нужным человеком, он там будет обязательно. Даст заработать, сто процентов! Ты отсюда потом куда? В Европу или в Москву?

– Домой. – Александра вернула пустую кружку и поднялась. У нее голова шла кругом не столько от нескончаемой болтовни собеседницы, сколько от разочарования. – Завтра же утром. И мне еще нужно…

Но хозяйка магазина не желала знать, что нужно Александре. Как всегда, ей было совершенно все равно, какие планы строит собеседник. Она предлагала свою программу действий, а если ей сопротивлялись, устраивала самую настоящую истерику, такую громкую и постыдную, что жертва или сбегала, или в ужасе сдавалась.

– Идем-идем. – Варвара заперла термос и кружку в шкаф, мельком заглянула в зеркало на туалетном столике, скорчила гримасу своему отражению. – Сейчас на секунду заглянем в бюро, я отчитаюсь, что ушла. Вдруг какой-нибудь идиот сюда заглянет, они мне сразу перезвонят. Нет, никого сегодня не будет, я чувствую!

Александра покорно пошла за нею, не чувствуя в себе сил для борьбы. Да и какой смысл бороться? Больше во всем Амстердаме не было ни одного человека, у которого она могла что-нибудь узнать о Надежде. Диана и Юрий даже не подозревали о ее существовании, а Надежда знала о них лишь со слов Александры. Другие, очень немногочисленные и большей частью случайные знакомые, которые были здесь у художницы, также никогда не контактировали с исчезнувшей антикваршей. Приятельницы как-то обсуждали свои деловые контакты в Нидерландах, и выяснилось, что точка пересечения у них всего одна – Барбара ван дер Мекк.