Нина Васина - Алые паруса бабушки Ассоль Страница 12

– Это и дураку ясно, – оценила мою сообразительность бабушка Соль и положила трубку.

Я не находил себе места, пока в Надом не приехал адвокат.

Сначала я отчитался о проделанной работе. Было заметно, что он поражен.

– Не ожидал… Ваш дядя Моня, бабушка Соль, похороны Нины Гринович. Не ожидал… Повестушку обо всем этом не хочешь написать? – вдруг спросил он, уколов меня хитрым взглядом.

– Нет. Я хочу…

– Да, конечно, – перебил меня адвокат. – Ты хочешь браунинг № 1347. Вуаля!

Он стукнул по столу револьвером. Рядом со сканером эта вещица казалась первобытной до дикости.

Я сидел и смотрел на оружие, не притрагиваясь к нему.

– Возьми его в руки, – предложил адвокат.

Я взял. На стволе у рукоятки было выгравировано латинскими буквами: браунинг патент № 1347.

– Тяжелый… Он заряжен?

– Нет. В нем было два патрона. Я их вынул.

– Как вам удалось его достать?

– Адвокатский принцип взаимного обмена.

– Это… дорого?

– Все относительно. Зависит от усилий, которые человек прилагает. Мне это почти ничего не стоило. А теперь, с твоего позволения, я его заберу.

– Как это?.. – опешил я.

– Ты собрал и систематизировал информацию на заданную тему. Я привез тебе браунинг. Он твой. Как только получишь паспорт, я помогу на него разрешение оформить. Зарегистрируем как коллекционное оружие. Девятнадцатый век все-таки.

– Подождите! Так нечестно.

– Почему – нечестно? Это твоя вещь, она хранится у твоего адвоката.

– Тогда пусть хранится в этом доме.

– Здесь нет сейфа, – возразил адвокат и злорадно напомнил: – Я его ликвидировал! Как только захочешь подержать браунинг в руках, звони. Я приеду и привезу его.

Я задумался. Была во всем этом какая-то ловушка, но уличить адвоката в мошенничестве…

Заметив мои потуги выйти из ситуации хоть с каким-то положительным результатом, адвокат подтянул коляску к себе, наклонился и сказал мне в лицо:

– Ты выбрал вещь, которой в твоем возрасте не можешь владеть. Ты мог попросить кольцо с бриллиантом или говорящего попугая. Но ты предпочел то, что недосягаемо. Почему?

Я задумался и предложил ему следующее:

– «Тот, кто играет на арфе без струн, может так же играть на флейте без мундштука».

Я и сам толком в тот момент не понял, что именно хотел сказать.

Адвокат откинулся на спинку стула.

– Тэттэки Тосуи, – сказал он, усмехнувшись. – Железная флейта. Гэнро. Берешь стержень, на котором нет ни мундштука, ни отверстий для пальцев, и играешь. Я всегда не доверял Востоку. Я им восхищался, но не доверял. «Платье Голого короля» – помнишь? Есть такая сказка.

Я неопределенно кивнул.

– Двое портняжек проникли в королевский двор и изображали изготовление дорогого наряда, за что брали большие деньги. На кружева, на золотое шитье, на редкие ткани. Придворных, желающих посмотреть на их работу, они приглашали в мастерскую, показывали голые стены, на которых якобы висели одежды, а кто эти одежды не видел, объявлялся дураком. Никто не хотел прослыть дураком. Соловьев назвал буддизм «религией эгоизма». Мне всегда было не по себе в позе лотоса, я не умею играть на флейте без мундштука и на арфе без струн. Но всегда могу изобразить, что играю – чувствуешь разницу? Если ты слушатель – тебе выбирать, слышишь ли ты музыку, или ты дурак.

– А если я не изображаю? Если я абсолютно уверен, что сыграю на любой железке как на флейте. Как бы сказать точно… Это оружие – оно стало моим, как только я захотел им воспользоваться. Может быть, потому, что больше никто его не хотел? – закончил я неуверенно. – Оно никому больше не нужно…

Адвокат посмотрел на меня с сочувствием:

– Ты сильнее, чем я ожидал. Что ж, тогда и говорить нам будет проще. Предположим, я слышу твою флейту, поэтому принес тебе браунинг, хоть ты и не можешь им владеть. Условия сделки выполнены.

– Он мне нужен! – настаивал я.

– Не нужен. Тебе всегда будет нужен человек, который бы этот браунинг смог раздобыть. Ты так оцениваешь людей – по способности найти условную вещь, по умению слышать твою игру на железке без отверстий. И так ты навязываешь человеку свою цену.

– Может быть, вы знаете, что ценнее всего на свете? – ехидно поинтересовался я.

– Знаю. – Адвокат встал. – То, что невозможно оценить. Икар! – вдруг крикнул он, отчего я дернулся. – Хватит подслушивать за дверью, заходи!

Он положил оружие в металлический ящик с задвижкой и натянул респиратор. В ящике что-то звякнуло. Может быть, те два патрона?

– Я и не подслушивал. – Кортик заглянул в приоткрытую дверь. – Я не хотел вас перебивать. Тебе позвонили, матушка сказала, чтобы отца не отрывали от общения с сыном.

– Извини, пойдем к тебе. – Адвокат быстро направился к двери.

– Мне так не нравится. Позвони. Вдруг твой ребенок заболел?

– Не выдумывай.

– Тебе пора домой.

Я слышал, как адвокат удивился в коридоре:

– Икар, ты что, не хочешь меня видеть?

– Видеть? Хочу видеть, но тебе все равно нельзя снимать эту штуковину с лица.

– Хорошо, я сниму. Немедленно!

– Не надо, пап…

– Сейчас же обними отца!

В коридоре послышался топот ног. Я понял, что Кортик убегает от снявшего респиратор папаши, и выкатился в коридор посмотреть на это зрелище. Они кинулись в столовую и бегали вокруг матушки, которая ничего не поняла и стала кричать, а потом хлестать полотенцем того, кто попадался под руку.

Через полчаса адвокат прилег на диване в столовой с мокрым полотенцем на голове и с засунутыми в ноздри тампонами, спрыснутыми специальным аэрозолем – скорая помощь при сильном раздражении слизистой.

– Звонила бабушка Соль, – сообщил я, подкатившись к адвокату поближе.

– Кому? – спросил он.

– Мне.

Он приподнял голову и посмотрел на меня, придерживая полотенце на голове.

– Надеюсь, ты?…

– Я рассказал о сейфе. Вы сами разрешили, если она спросит.

Адвокат лег и задумался.

– Почему вы его ликвидировали? – спросил я.

– У меня были на то веские причины, уверяю тебя. В этот дом трижды пытались забраться воры. Ничего не крали, но тщательно все обыскивали. Я подумал, что же может так привлекать их внимание? В доме нет ничего ценного, телевизор – и тот один-единственный. Причина могла быть только в секретах моей тещи. Я осмотрел здание, но не обнаружил ничего интересного. В четвертый раз, когда я уже начал ремонт перед вашим сюда заселением, воры нашли потайной сейф в бильярдной и пытались его взломать.

Адвокат вытащил из ноздрей тампоны и задумчиво их осмотрел. Говорить ему после этого стало легче, по крайней мере он перестал гнусавить.

– Их спугнули. Я не мог поселить няню с двумя маленькими детьми в доме с сейфом, который так привлекает к себе внимание. На глазах рабочих и с их помощью я его выдрал из стены и раскурочил. Я даже под каким-то глупым предлогом позвал двух соседей и охранника с въезда в поселок, чтобы все это видели. После чего все попытки проникновения в дом прекратились. Итак, ты сказал ей, что сейфа больше нет. И что она? Кричала? Ругалась?

– Она просила вам передать…

– Представляю! – хмыкнул адвокат.

– Что в Бразилии на днях убили русского летчика.

Адвокат сел, приоткрыв рот. Потом кивнул:

– Узнаю тещу!

Матушка подошла к нему с пепельницей. Несколько секунд адвокат смотрел на керамическую тарелку с лепной фигуркой растянувшейся на ней полукругом голой женщины, как на диковинное насекомое, незаметно подобравшееся близко. Потом сообразил и бросил в пепельницу свои тампоны из носа.

– Этот летчик приехал на выставку оборонных технологий. С выставки пропал прибор… Минуточку… – Я достал блокнот, который крепился в ручке кресла. – Пропал поисковый сканер по обнаружению металла путем анализа его кристаллической решетки. Она сказала, что этим сканером, скорей всего, будут искать свинец.

– Тебе нужен свинец? – поинтересовался адвокат.

Я неопределенно пожал плечами.

– И мне свинец не нужен! – нервно объявил он. – Эта женщина больна. Она может часами слушать новости по всем каналам, включая кабельные, а потом из разрозненных фактов, вроде убийства известного кутюрье или встречи через шестьдесят лет двух любовников в Риме, делает свои умозаключения, кричит: «Я так и думала!» – и начинает паковать чемоданы.

– Бабушка Соль знает много иностранных языков! – крикнул Кортик из моей комнаты.

– Всего пять! – крикнул в ответ адвокат.

Тут вдруг моя матушка, вытирая вымытую посуду, сказала от стола:

– Свинец предохраняет от радиоактивного излучения, – подумала и добавила: – Можно сказать, только он один и предохраняет.

Я уставился на нее, адвокат со стоном повалился на диван, а матушка кивнула, чтобы я оставил его в покое. Я покатил в свою комнату. К Кортику.

– Теперь – понял? – спросил он. – Понял, как отец выигрывает свои процессы?

– Как?

– «Мой подзащитный мог похитить кольцо с бриллиантом или попугая, но он хотел иметь то, что иметь не мог, поэтому заведомо выбрал нечто недосягаемое. – Кортик изобразил отца на суде. – Чужую человеческую жизнь! Можно ли считать это убийством? Или всего лишь желанием поиграть на арфе без струн?»