Эдгар Уоллес - Зловещий человек Страница 12

— Вор? — переспросил Ральф. — Что-нибудь пропало у тебя?

— Нет, это-то и странно. Он открыл мой сейф с драгоценностями, но ничего не пропало. Швейцар думает, что ему кто-то помешал. Я совершенно уверена, что он рылся в моем письменном столе, потому что я отчетливо помню, что оставила свою книжку с адресами поверх некоторых бумаг, а когда посмотрела сегодня утром, она оказалась под ними…

Наступила продолжительная пауза. Ральф Халлам быстро соображал. Чем объяснялось присутствие Фенг-Хо около Херберт-Мэншонс? Может быть, он следил и за миссис Халлам, а на досуге занимался изучением ее вещей?

— Ты сообщила в полицию?

— Нет, не стоило, — ответила миссис Халлам и прибавила с нетерпением: — Когда же приедет эта девушка? Она немного робкая, не правда ли?

— Я дам тебе знать, — ответил Ральф и повесил трубку.

Поль Эмери приобрел новое значение…

Глава 13

Было бы странно, если бы у Эльзы Марлоу не было своего представления об идеальном мужчине. Но в ее представлении не учитывались лицо, фигура или сложение, оно относилось, главным образом, к характеру и поведению. Ее идеальный мужчина не гонял девушек, как будто они были голубями, он не сердился на вежливое замечание, не скалил зубы и не диктовал нескончаемых писем, он не отсылал самую скромную из своих служащих небрежным кивком головы, и какое бы у него ни было лицо, оно не искажалось ехидной усмешкой.

В то утро за завтраком мистер Тарн вкратце упомянул о разговоре, который они имели накануне, но, к счастью, не стал распространяться на эту тему. Она должна покинуть его, это было ясно. Но это было сложно. Многолетнюю связь не легко было порвать. Но почему-то, чем больше она думала о предложении миссис Трин-Халлам даже как о временной мере, тем меньше ей нравилась эта мысль.

Морис Тарн с каждым днем становился все более удрученным. Хотя она не чувствовала к нему особенной симпатии, но приписывала его страдания своему занудному патрону.

Перед самым завтраком Эмери послал за ней и продиктовал инструкции на случай, если ему позвонят по телефону в его отсутствие. Она с женским интересом заметила, что на нем был новый серый костюм, и решила, что это идет ему больше, хотя по контрасту со светлой тканью его лицо казалось еще темнее и недоступнее, чем всегда.

Окончив диктовать, он откинулся на стуле и перевел глаза на окно. Одной из самых неприятных черт его было то, что он говорил с ней, не глядя на нее.

— У вас есть какие-нибудь друзья в Шанхае? — спросил он.

— У меня, майор Эмери? — Эльза была удивлена вопросом.

— Странное место, полное сплетен. Вы, должно быть, слышите обрывки слухов, да?

— Нет. Я знаю, что есть такое место, как Шанхай, и, конечно, мы получаем письма от наших представителей там, но я не слыхала никаких слухов или сплетен. О ком? — спросила она, набравшись смелости.

— Обо мне, главным образом.

Эльза почувствовала естественное любопытство. Какого рода сплетни или слухи могли задевать этого бесчеловечного человека? Должно быть, все же, в нем была какая-то человеческая черта.

— В Шанхае можно нажить уйму денег — честными и другими путями — главным образом другими, — продолжал Эмери. — Это все!

Пока ее занятые пальчики бегали по клавишам пишущей машинки, она размышляла, какого рода способ наживания денег больше всего привлекает «зловещего человека», и решила, что он был не особенно щепетилен, так как приобретение денег, казалось, больше всего занимало его в то время.

За несколько недель до того он начал вводить систему экономии. Лишние служащие были уволены. Над каждым электрическим выключателем появились новые печатные предостережения. У него была привычка неожиданно появляться в нижней конторе, где клерки стояли за своими высокими конторками. Произошли массовые увольнения. Однажды он увидел покрасневшую, растрепанную девушку с сердито горящими глазами. Он сейчас же раскрыл причину. Она пришла с одного из нижних этажей, где помешались кабинеты заведующих отделами. Не говоря ни слова девушке, Эмери прошел в кабинет пожилого заведующего и пальцем подозвал его к себе.

— Вы пытались поцеловать эту девушку, кажется? — сказал он.

— Если она говорит это, она лжет… — начал заведующий.

— Я говорю это, — сказал зловещий Эмери, и губа его поднялась кверху. — Пойдите к кассиру и получите ваше жалованье по сегодняшний день — вы уволены!

Этот инцидент повлек за собой письма адвокатов, и Эльзе пришлось переписывать на машинке сухие ответы. Осложнение случилось, когда Эмери позвал ее, чтобы продиктовать письмо к поверенному уволенного заведующего. Эльза осмелилась вставить несколько слов в его защиту.

— Мистер Стэрл прослужил десять лет в фирме, — сказала она. — Он женат и у него семья. Вам не кажется, что вы слишком суровы к нему?

Он несколько минут смотрел на нее своим каменным взглядом, потом сказал:

— Я не нуждаюсь в советах!

Эльза так рассердилась, что готова была запустить в него своим блокнотом.

Весьма характерно для наступившей в делах перемены было то, что с Тарном даже не посоветовались по поводу этого увольнения. Еще примечательней было, что его мрачное настроение зашло, кажется, очень далеко. Он даже не сердился на то, что его игнорируют.

Эльза встретила его, выходя к завтраку. Он так редко выходил из конторы до вечера, что Эльза едва не спросила его, куда он идет. Она вовремя спохватилась: он мог быть еще более груб, чем Эмери. Она твердо решила покинуть это учреждение при первой возможности. Эмери до того действовал ей на нервы, что уже видеть и слышать его было непереносимо.

Мистер Тарн был бы рад прийти к столь определенному решению… Он был на распутье. План за планом приходили ему в голову и сгорали там дотла.

Ральф Халлам по телефону пригласил его завтракать, и он направлялся теперь к маленькому дому на Халф-Мун-стрит.

— Я говорил со всеми, — сказал Ральф, когда Тарн уселся за стол, на котором был накрыт завтрак. — Они согласились, что вам всего лучше уехать. Нервы ваши расстроены. А этот Эмери, похоже, разрушает одну ветвь нашей организации…

Тарн не мог есть, куски застревали у него в горле.

— Она уже разрушена, — простонал он. — Ни одна унция не может пройти через «Эмери и Эмери»! Я раскаиваюсь, что я вообще затеял эту игру. Посмотрите! Я нашел вот это сегодня утром!

Он запустил дрожащие пальцы в карман и, вытащив письмо, передал его своему собеседнику через стол. Письмо было написано на очень плотной желтой бумаге явно измененным почерком. Оно начиналось без всякого обращения:

«Вы посягаете на наши владения и благодаря Вашей безумной оплошности полиция удвоила бдительность. Мы готовы уплатить Вам 100.000 фунтов за дело, если Вы передадите нам ваших представителей и ликвидируете Вашу организацию. Если Вы не примете это предложение, мы найдем способ убрать Вас».

Письмо было подписано буквой «С».

Ральф с улыбкой вернул письмо.

— Если для них это стоит сто тысяч фунтов, то для нас оно может стоить миллион. Как вы думаете, почему они послали это вам? Потому что они знали, что во всей организации вы один струсили! Когда вы получили это письмо?

— Я нашел его у себя на столе сегодня утром, пойдя в контору. Никто, по-видимому, не знает, как оно попало туда…

— Эмери, пожалуй, мог бы объяснить, — сухо сказал Ральф. — Он пришел раньше вас?

Тарн кивнул.

— Я уйду из дела, — сказал он. — Мы разделим деньги. Там хватит, чтобы сделать нас обоих богатыми…

— Они хранятся у вас наличными, конечно?

— А то как же? — раздраженно ответил Тарн. — Если бы я последовал вашему совету, то положил бы их в этот дурацкий банк Стеббинга, а когда мы пришли бы получить их, нас ждали бы у дверей два человека из Скотленд-Ярда! Деньги-то в порядке, — продолжал Тарн, и голос его впервые в этот день звучал уверенно. — Мы разделим их в конце недели. Я купил билет…

— Странный вы субъект! — сказал Ральф, которому стало немного весело. — Вы жертвуете целым состоянием. Но мне кажется — нам всем кажется, — что вы поступаете благоразумно.

Он встал из-за стола, закурил сигару и пустил клуб дыма.

— Вы поедете один, конечно?

Тарн неловко заерзал на стуле.

— Я думаю, да, — проворчал он. — Но это не ваше дело.

— Это очень даже мое дело. Я уже объяснил вам, милейший, что мне необходима Эльза. У вас больше мозгов, чем у нее, но она элегантней вас и после небольшого обучения запросто заменит вас. Уезжайте, пожалуйста, вы почувствуете себя счастливее, как только сядете на пароход. И, по совести говоря, Тарн, я думаю, вам здорово повезет, если вы уберетесь живым.

— Что вы хотите сказать? — спросил пораженный Тарн.

— Я хочу сказать, что Сойока не станет терять времени, и вам лучше бы поторопиться…

Глава 14

Весь этот день Морис Тарн просидел у себя за письменным столом, глубоко засунув руки в карманы, опустив плечи и полузакрыв глаза. Предостережение Халлама звучало у него в ушах. Что и говорить, жизнь и свобода были весьма дороги ему. И ему хотелось — ужасно хотелось — думать «в одиночку». Он сам придумал это выражение. А он все время думал втроем: три линии мыслей шли параллельно, и вскоре сливались в один запутанный клубок, который он никак не мог распутать…