Дик Фрэнсис - В мышеловке Страница 12

Мэйзи замолчала, заново переживая разговор с мистером Лаглендом, и заметно вздрагивала от переполнявшего ее возмущения.

- От их слов мне показалось, что я такая грязная, и я, наверно, кричала на них, потому что просто пришла в бешенство, а они сделали вид, что не замечают грубости, и дали мне понять, мол, я в некотором роде преступница, а они имеют право только посоветовать мне держать себя в руках, представляете, когда именно они со своими идиотскими предположениями заставили меня изо всех сил кричать.

Должно быть, подумал я, их разговор походил на настоящую схватку. Интересно, в каком состоянии мистер Лагленд и полиция покинули поле боя.

- Они утверждают совершенно определенно, что это поджог, а я говорю, почему они стали так думать только сейчас, а вначале ума не хватило сообразить, все дело закрутилось из-за того, что мистер Лагленд не сумел найти среди пепла ни одного из моих сокровищ и вообще никаких следов их, а они заявляют, мол, даже если я не продала все до поджога, то сама подстроила, чтобы, когда поеду к Бетти, их украли, а дом сгорел дотла, они без конца спрашивали, кому я заплатила, чтобы подожгли дом, и я так разозлилась, что если бы мне что-то попалось под руку, то ударила бы их, я и вправду могла их ударить.

- Но сейчас вам нужно сделать глоток джина, - воспользовался я паузой, когда она переводила дыхание.

- Я говорю им, вы бы лучше искали тех, кто устроил поджог, а не травили такую беспомощную женщину, как я, и чем больше я думаю о том, что кто-то вошел в мой дом, украл мои сокровища, а потом бессердечно все поджег, тем больше прихожу в бешенство, и что совсем доводит меня до сумасшествия, так это тупость полиции, которая не способна видеть дальше своего тупого носа.

После дюжины таких же филиппик до меня вдруг дошло, что, хотя гнев Мэйзи был, несомненно, искренен, всякий раз, когда возмущение достигало опасного накала, она снижала его до нормального уровня. По какой-то причине ей хотелось занимать позицию праведного грешника.

Мне стало интересно, почему у нее возникло такое желание, и в секундный перерыв между извержениями раскаленной лавы я спросил:

- Надеюсь, вы не сказали им о Маннингсе?

Красные пятна на щеках вдруг вспыхнули ярче.

- Я не сумасшедшая, - с горечью проговорила она. - Если они узнают об этом, мне уже никогда не убедить их, что во всем остальном я говорю правду.

- Я слышал, - бросил я пробный камень, - будто ничего так не бесит преступников, как если им приписывают дело, в котором они не участвовали.

На секунду мне показалось, что я подставил себя в качестве нового объекта ненависти, но в тот момент, когда она, сверкнув глазами, уже открыла рот, чувство юмора вернулось в ее распаленное сознание, глаза смягчились, горькие складки возле губ разгладились, и через секунду или две Мэйзи печально улыбнулась.

- Должна вам сказать, дорогой, вы правы. Стоит мне только подумать об этом… - Улыбка медленно перешла в хихиканье. - Еще джина?

Небольшие извержения продолжались весь вечер, и за джином, и за обедом, но раскаченный докрасна кратер постепенно остывал до обычной температуры.

- Вас вроде бы не удивили, дорогой, мои слова, что полиция думает, будто я сама устроила поджог. - Она искоса смотрела на меня поверх чашки с кофе, глаза сердитые, испытующие.

- Не удивило. - Я помолчал. - Понимаете, почти то же самое случилось с моим кузеном. Слишком много общего в ваших бедах. Мне бы очень хотелось, чтобы вы встретились с ним, если вы поедете, а он согласится нас принять.

- Но почему, дорогой?

Я рассказал ей, что произошло с Дональдом, и обида, которую она чувствовала за себя, вспыхнула с новой силой за Дональда.

- Как ужасно, вы, наверно, считаете меня страшной эгоисткой после всех страданий, которые перенес этот бедный человек.

- Я вовсе не думаю, что вы эгоистка. По правде сказать, я думаю, что вы великолепный компаньон.

Она казалась очень довольной, в ней даже появилось сходство с котенком, и я живо представил, какой она бывала с Арчи.

- Понимаете, дорогой, есть еще одно, - смущенно проговорила она, - после всех сегодняшних разговоров и всего, что было сказано, не думаю, что мне бы хотелось иметь картину, которую вы делаете. Не хочу вспоминать, как выглядит дом сейчас, буду помнить его таким, каким он был. Если я вам дам только пятьдесят фунтов, вы не будете возражать?

Глава 5

На «Ягуаре» Мэйзи, по очереди сидя за рулем, мы поехали в Шропшир. По телефону Дональд без энтузиазма воспринял мое предложение заехать к нему, но был слишком апатичен, чтобы придумать возражения. Когда он открыл дверь, меня до шока поразил его вид.

Всего две недели назад я уехал от него в Йоркшир. За это время он похудел по меньшей мере на четырнадцать фунтов и постарел еще лет на десять. Кожа на лице посинела и сморщилась, кости торчали острыми углами, и даже волосы запестрели сединой.

Призрак прежнего Дональда явно пересиливал себя, чтобы сохранить приличие, принимая нас.

- Проходите, - пригласил он. - Я сейчас сижу в столовой. Надеюсь, вы немного выпьете.

- Это было бы замечательно, дорогой, - согласилась Мэйзи.

Он окинул ее равнодушным взглядом и увидел то же, что и я, когда встретил Мэйзи первый раз. Крупная добродушная леди с крашеными волосами и в дорогой одежде, ее туалеты балансировали на грани между вульгарностью и элегантностью, но всегда склонялись в более безопасную сторону.

Он помахал мне рукой, чтобы я приготовил выпить, словно ему это было бы не по силам, и предложил Мэйзи сесть. В столовой сейчас стояла совершенно другая мебель: все плетеные кресла из солярия и несколько маленьких столиков из спален, кроме того, появился большой ковер. Мы сели за маленький столик довольно тесной группой, потому что я собирался задавать вопросы и записывать их ответы. Мой кузен без интереса смотрел на блокнот и ручку, которые я достал.

- Дон, - сказал я, - пожалуйста, выслушай одну историю.

- Хорошо.

Мэйзи на этот раз ухитрилась рассказать ее очень быстро. Когда она подошла к моменту покупки Маннингса в Австралии, голова Дональда поднялась на несколько дюймов, и он перевел взгляд с нее на меня с первым проблеском внимания. Она замолчала, и наступила тишина.

- Итак, - наконец заговорил я, - вы оба ездили в Австралию, оба купили картины Маннингса, и вскоре после возвращения в Англию ваши дома были ограблены.

- Удивительное совпадение, - вяло проговорил Дональд. Но имел в виду только совпадение, и ничего больше. - Вы проделали такое путешествие лишь ради того, чтобы рассказать мне об этом?

- Я хотел навестить тебя и посмотреть, как ты себя чувствуешь.

- О, со мной все в порядке. Спасибо, Чарльз, со мной все в порядке.

Даже Мэйзи, которая не знала его раньше, видела, что с ним далеко не все в порядке.

- Где ты купил картину, Дон? Я имею в виду, в какой галерее?

- По-моему… В Мельбурне. В «Хилтоне». Напротив площадки для крикета.

Я с сомнением поглядел на него. Хотя в отелях часто продают картины местных художников, но очень редко продают Маннингса.

- Нас встретил парень, - добавил Дональд. - Принес картину в номер. Из галереи, где мы увидели ее первый раз.

- В какой галерее?

Дон напряженно пытался вспомнить:

- Может быть, что-то вроде галереи изящных искусств.

- У тебя есть чек или что-то такое?

Дональд покачал головой:

- Фирма, торгующая вином, с которой я заключил контракт, заплатила за меня, а я, когда вернулся, переслал чек в их британский офис.

- Какая фирма?

- «Монга Вайнъярдс Проприэтери Лимитед, Аделаида и Мельбурн».

Я записал название фирмы.

- И что было на картине? Я имею в виду, можешь ты описать ее?

- Одна из картин серии «Движение к старту». Типичный Маннингс. - Дональд выглядел ужасно уставшим.

- Такая же и у меня! - удивленно воскликнула Мэйзи. - Длинный красивый ряд жокеев в форме с цветами владельцев на фоне темнеющего неба.

- На моей только три лошади, - заметил Дональд.

- Самый крупный, или, вы, наверно, сказали бы, ближайший, жокей на моей картине был в ярко-красной рубашке и зеленой шапке, - добавила Мэйзи. - Вы, -конечно, подумаете, что это глупость с моей стороны, но это одна из причин, почему я купила картину, потому что, когда Арчи и я собирались купить лошадь, чтобы ездить на скачки как владельцы, то решили выбрать для наших цветов ярко-красную рубашку и зеленую шапку, конечно, если у других уже нет таких цветов.

- Дон? - спросил я.

- М-м-м? Ох… Три гнедые лошади идут в профиль… галопом… Одна немного вырвалась вперед, две чуть отстали. Яркие цвета на жокеях. Не помню точно, какие. Белые брусья огораживают скаковую дорожку, и много солнечного неба.

- Какого размера?

- Не очень большая. - Вспоминая, Дон немного нахмурился от напряжения. - Примерно двадцать четыре дюйма на восемнадцать внутри рамы.

- И ваша, Мэйзи?

- По-моему, немного меньше, дорогой.