Тьма после рассвета - Маринина Александра Страница 12

Он повел Гордеева в комнату. Настя сидела за большим письменным столом, заваленным толстыми книгами и бумагами, и бодро печатала на портативной пишущей машинке. Мебели в комнате было явно маловато: кроме письменного стола Виктор увидел только какую-то стенку из светлого дерева и два стула, один из которых занят хозяйкой. Вдоль стен прямо на полу громоздились стопки книг и папок. «Где же эта девица спит, хотелось бы знать? – подумал Гордеев. – На полу, что ли? В холодильнике пусто, в комнате пусто. Как будто она здесь и не живет. Занятно».

– Ребенок, дай-ка нам посмотреть твои переводы.

Девушка оторвалась от работы и обернулась.

– Какие именно?

– Американские журналы, где про информационные связи полиции написано.

Настя с явной неохотой встала и принялась перебирать толстые папки с завязками.

– Вот, держи.

Она протянула отчиму папку, на которой красовалась наклеенная бумажка с надписью крупными буквами: «Полиция США, ОР».

– Что такое ОР? – не сдержал любопытства Гордеев.

– Организация работы, – пояснила Настя. – Если РП, то это про раскрытие отдельных видов преступлений, если ПП – то профилактика и предупреждение. Здесь будете кушать, или вам с собой завернуть?

Гордеев юмор оценил и хмыкнул.

– Сделай нам кровать и пойди на кухню, выпей кофейку, – скомандовал Леонид Петрович.

– Папуля, ты двусмыслен до полного неприличия, – рассмеялась бесцветная Настя.

Гордеев не очень понимал, о чем идет речь, пока она не повернула какой-то рычажок, и часть стенки опустилась, превратившись в спальное место. «Умно, – с завистью подумал Виктор. – Хорошая экономия пространства. Где они такое достали?»

Череменин тем временем уселся на вылупившуюся из мебельной стенки кровать и похлопал рядом с собой, приглашая гостя присесть, распутал узел-бантик на завязках, раскрыл папку и начал перебирать сколотые скрепками листы. Через пару минут нашел то, что искал, и майор Гордеев погрузился в чтение.

Пустоты в своей квартире Настя Каменская не стеснялась и не испытывала ни малейшей неловкости, если гостям некуда было присесть. А что такого? Понятно же, что на обычную зарплату невозможно полностью обставить однокомнатное жилье за один месяц. Она честно зарабатывала, начиная со второго курса, переводила по трудовому соглашению материалы для Штаба МВД, где очень серьезно относились к изучению передового опыта работы правоохранительных органов зарубежных стран. Штаб получал огромное количество журналов и книг на иностранных языках, и все это нужно было как минимум прочесть и прореферировать, потом специально обученные сотрудники просматривали рефераты, докладывали, куда надо, и уже тогда определялось, какие тексты нужно переводить полностью. Для всей этой работы требовались люди со знанием иностранных языков, и МВД на совершенно законных основаниях привлекало не только штатных переводчиков, которых было катастрофически мало, но и сторонних. И пока Анастасия Каменская училась в университете, сотрудничество с информационно-аналитической службой Штаба МВД было для нее постоянным источником дохода. Пусть и не бог весть какого, но по сравнению с сорокарублевой стипендией довольно заметного. Деньги эти она почти не тратила, отдавала родителям, чтобы к окончанию юридического факультета решить квартирный вопрос и разменять трехкомнатную квартиру, в которой они жили, на двухкомнатную для мамы и отчима и «однушку» для Насти. В принципе, «трешка» менялась либо на две однокомнатные, либо на «двушку» и комнату в коммуналке. Для того чтобы выкроить две отдельные квартиры, требовалась солидная доплата. Вот на эту доплату они и собирали всей семьей. Варианты размена искались долго, но летом, сразу после получения диплома, Настя наконец переехала. На что хватило остатков денег – то и купила, а остальное подождет. Место, где спать, место, где работать, и место, где можно съесть бутерброд и выпить кофе, – вполне достаточно для нормальной жизни. Кто может лучше – пусть делает, а ей, Насте, вообще неинтересно заниматься бытом и тем, что называется «вить гнездо».

Зато работать ей было интересно. Для большинства сотрудников органов внутренних дел слова «карточки первичного учета» автоматически означали рутину, скуку и обязаловку, от которых лучше попытаться отмотаться, а если не получается – сделать побыстрее, подписать у начальства и скинуть в учетную группу. Карточка по форме 1 «На зарегистрированное преступление», по форме 2 «На выявленное лицо, совершившее преступление», по форме 3 «На уголовное дело»… И в каждой куча граф, которые должны быть заполнены. Тоска зеленая. Для всех, кроме Анастасии Каменской. Она обожала цифры и факты, и чем их больше – тем лучше. Сведенные в огромных размеров таблицы, разделенные на множество строк и граф, они рисовали перед ее глазами красочную картину жизни сложной симбиотической системы, в которой существовали и взаимодействовали друг с другом одновременно два организма: криминальный и правоохранительный.

Она никогда не хотела стать следователем, или работать в уголовном розыске, или быть адвокатом. Романтика борьбы с преступностью была ей чужда, сериал «Рожденная революцией» ни на что не вдохновлял, «Знатоки» казались конфетно-приторными и чересчур морализаторскими, зато кинофильм «Золотая мина» вызвал массу вопросов, которые она немедленно задала отчиму Леониду Петровичу.

– Видишь ли, ребенок, в оперативной работе нам часто приходится нарушать как внутренние приказы и инструкции, так закон, и нормы морали, – честно ответил тот. – Обычно в книгах и фильмах изнанку нашей работы не показывают, на это есть жесткая цензура, целый Главлит трудится, чтобы ничего неправильного людям не рассказывать. В «Золотой мине» консультантом пригласили нашего заместителя министра, а он проглядел. Ну, или не учел. Или посчитал, что про это можно говорить. Не знаю. Но скандал был знатный.

Если до этого разговора студентка юрфака Каменская предполагала, что в будущем займется чистой наукой, например, теорией права, то теперь ей захотелось разобраться, как же на самом деле все устроено, из чего состоит и как функционирует тонкая, почти неразличимая грань между «можно» и «нельзя», «допустимо» и «недопустимо». Убивать нельзя, это аксиома. А государству, выходит, можно? А как быть с оценкой доказательств «по внутреннему убеждению»? Как просканировать и измерить это убеждение, чтобы точно установить, где оно искреннее, а где лукавое?

Анастасия Каменская не очень-то верила в официальную статистику, а вот цифрам верила. Она их любила и умела с ними разговаривать, и чем больше цифр вносилось в ее таблицы, тем яснее она видела, какие процессы за ними стоят. Если статистика – это кривое зеркало, то вполне по силам увидеть, что происходит на самом деле, нужно только вычислить коэффициент кривизны. Вот для этого самым подходящим и оказалась работа в учетной группе. Сначала Настя разберется, откуда берутся те или иные показатели, поработает в районном Управлении внутренних дел, а потом будет искать возможность перевестись в ЗИЦ, зональный информационный центр, где формируется статистика по всей Москве. Возможно, когда-нибудь ей повезет: она будет работать в Главном информационном центре МВД СССР и иметь доступ к картине по всей стране.

Работу свою она любила, ей было интересно, и она пока еще ни разу не пожалела о своем решении, когда на комиссии по распределению ей предложили выбирать между должностями инспектора паспортной службы, инспектора по делам несовершеннолетних и инспектора учетной группы. Запросов от МВД было в том году немало, но девушкам предлагали весьма ограниченный перечень мест, куда их могли направить на работу. Еще спасибо, что был выбор из хотя бы трех вариантов: выпускница Каменская как отличница приглашалась на комиссию в числе первых, пока еще не все интересные назначения разобраны. Тем, кто учился на «тройки», доставалось такое распределение, какое им и в страшном сне не могло присниться.

Как человек, выросший рядом с сотрудником уголовного розыска, Настя хорошо понимала, что такое служебные разговоры, проявляла деликатность, не спрашивала лишнего, умела становиться глухой и слепой, когда нужно, и не распускать язык, если через мнимую глухоту и слепоту что-то все-таки просачивалось. Поэтому она не спросила, зачем Леонид Петрович привел к ней домой какого-то толстяка по фамилии Гордеев, не удивилась, когда ее попросили найти рефераты и переводы, и закрыла дверь и в комнату, и в кухню, когда отчим отправил ее «попить кофейку». Дело привычное.