Наталья Солнцева - Эликсир для Жанны д’Арк Страница 13

– Я согласен, – решительно заявил Роман.

Отец Кати смерил его скептическим взглядом.

– Впросак с этой легендой не попадешь?

– Я назовусь начинающим собирателем. Попрошу консультации. Мне известно, как обращаться с коллекционерами. Думаю, мы поладим.

– Договорились, – кивнул Туровский. – Я попрошу Катю приютить тебя на день-два. Уложишься?

– Надеюсь.

– Тогда оставь меня наедине с моими мыслями. Хочу отдохнуть.

– У меня есть еще вопросы.

Борис Евгеньевич поднял на него тяжелый взгляд и вздохнул.

– Даю тебе пять минут, не больше.

В номере стоял полумрак. На тумбочке горела настольная лампа, пахло деревом, дорогой кожей и женскими духами с привкусом фиалок. Видимо, здесь побывала Катя.

– Моя задача ограничивается только флиртом с вашей дочерью?

– Это главное. Но если тебе удастся вывести на чистую воду моего зятя, я буду чрезвычайно признателен.

Он сделал ударение на двух последних словах и подкрепил их характерным жестом, обозначающим денежный эквивалент своей признательности.

– Мой гонорар и так достаточно высок.

– Ты не гонишься за выгодой? – недоверчиво произнес Туровский.

– Работа должна приносить не только деньги, но и удовольствие.

– Это как раз тот случай, – криво улыбнулся бизнесмен. – У тебя все?

– Нет. В чем вы подозреваете Прозорина?

Туровский помолчал и сделал рукой отрицательный жест. Чертами лица, повадками он отдаленно напоминал Катю. Вероятно, когда ей будет за пятьдесят, она обретет такую же стать и неторопливое достоинство.

– Пусть мои подозрения останутся при мне, – заявил он. – Ты составь собственное, непредвзятое мнение о Сергее. Я могу быть необъективным.

– Прозорин вам не нравится?

– Скажем так, он не достоин моей дочери. Он не сделал ее счастливой… и уже не сделает.

– Почему бы вам не объяснить это Кате?

– Она не станет меня слушать. Тем более, я сам инициировал ее брак с Прозориным. Вернее, согласился с предложением партнера по бизнесу. Тогда я поставил интересы дела выше чувств моей девочки и просчитался.

– Решили, что стерпится – слюбится? Но ведь Катя полюбила мужа.

– Я виноват перед ней, – признал Туровский. – И хочу исправить ошибку, не причиняя ей боли.

– Понимаю. И последнее. Когда я встретил Катю на дороге, она направлялась в пансионат со стороны Вереи. Почему не из «Дубравы»?

Борис Евгеньевич вздохнул, раздраженный дотошностью Лаврова.

– Какая тебе разница, откуда она ехала? Ладно, черт с тобой. Моя дочь иногда посещает церковь в Верее.

– Она верующая?

– Не то чтобы очень.

– Что же Катя делает в церкви?

– Вероятно, ищет утешения…

Катя закрылась в номере, отключила телефон. Ей хотелось побыть одной в тишине и свете месяца, проникающего сквозь жалюзи в темноту спальни. Лунный серп казался ей пришельцем из иного мира, загадочного, как восточные сказки. Такой же сказкой когда-то стало для нее замужество.

Катя вспомнила свою свадьбу с Прозориным. Она была тогда совсем юной и неопытной. Только-только со школьной скамьи. Подол ее белого платья из кружев несли два милых кудрявых ангелочка. Катя думала, что ангелы будут сопровождать ее всю жизнь, оберегая от невзгод.

Несмотря на деньги отца, ее воспитывали в строгости. Она вышла замуж невинной, далекой от порочных интересов своих сверстников. Двадцатилетний муж казался ей воплощением мечты каждой девушки – стройный красавец, умница, единственный наследник приличного состояния.

Катя полюбила его не с первого взгляда. Но – полюбила. Была весна, цвели тюльпаны, пахло зеленью и дождем. Ее сердце открылось для нового трепетного чувства.

Сергей обращался с ней робко и бережно. Им все было в диковинку, во вкус – и первый поцелуй, и обручальные кольца, и первая ночь, и наивные обещания, данные друг другу торопливым смущенным шепотом.

Каким-то чудом они не лишились нравственной чистоты, которая в нынешние времена стала редкостью. Молодая страсть подхватила супругов и понесла к неведомым берегам. Они были уверены, что – к счастью.

Студенческие годы пролетели, словно в угаре. Туровский хотел, чтобы дочь получала образование за границей, но дед Сергея неожиданно воспротивился. Его внук уже перешел на третий курс университета, а где муж, там и жене быть должно.

Катя была только рада этому. В Гарварде или Оксфорде диплом просто так не дадут, надо корпеть над книгами. Это в Москве можно бить баклуши и все равно стать «специалистом». Тяга к знаниям у Кати напрочь отсутствовала, зато она родилась в обеспеченной семье, и ей не грозила необходимость зарабатывать себе на хлеб.

Незаметно отшумела, отцвела Катина весна.

Она очнулась только в «Дубраве», когда впервые за несколько лет ощутила… скуку. То, что люди живут в трехмерном мире, оказалось не пустыми словами. Все имеет здесь три стороны: хорошую, плохую и третью, скрытую.

Такая завидная штука, как праздность, обернулась для Кати тоскливым унынием. Некуда себя деть, нечем заняться. Выяснилось, что усталость наступает не только от работы, но и от безделья. Кроме того, у праздности обнаружился еще и третий аспект. Не приложенная ни к чему жизненная энергия молодых супругов вдруг потекла в темное русло.

Этим объяснялась и жажда приключений, томившая Катю, и появление в «Дубраве» мрачной и зловещей личности – Федора-Франческо. Последний обосновался в подземелье хозяйского дома и увлек Прозорина некими сомнительными научными опытами. Что за опыты ставили мужчины в своей лаборатории, Катю не интересовало. Ее злила и оскорбляла лишь привязанность мужа к Федору, которая становилась все более двусмысленной.

Проявлением «третьего аспекта» являлся и ее флирт с новым знакомцем, Романом Лавровым.

Катя все еще любила мужа, но уже подспудно желала отомстить ему. Она созрела для новой страсти. Между нею и Лавровым пробежал необъяснимый флюид, способный воспламенить то, что стало невостребованным в браке. Некий психический ток вырвался за пределы Катиной орбиты, и его нельзя было вернуть назад, аннулировать. Так вспыхнувшая молния прочерчивает небо и вызывает грозовой ливень. Можно ли удержать его?

Этой ночью в гостиничном номере перед Катей прошла вся ее замужняя жизнь. Она убедилась, что любовь, которая казалась бесконечной, на самом деле – быстротечна. Что после самых сладких снов неизбежно наступает пробуждение. Что герой может обернуться врагом. Что самое святое и незыблемое порой рушится. И потерпевший крушение судорожно цепляется за оставшиеся обломки.

Утром Катя смутно помнила мысли, одолевающие ее в полусне. Она страдала, но страдания эти казались ей теперь, при свете солнца и блеске снега за окнами, надуманными и несерьезными.

За завтраком отец попросил ее взять с собой в «Дубраву» господина Лаврова. Тот-де интересуется книгами и наслышан о коллекции Прозорина.

– Да ради бога, – легко согласилась Катя. – Муж с удовольствием покажет ему свои сокровища.

Она восприняла это за предлог, изобретенный Лавровым для визита в поместье.

– Он не стеснит вас? – вскользь осведомился Туровский.

– У нас большой дом. Места хватит.

– Господин Лавров сможет пожить у вас пару дней?

– Хоть неделю.

Катя улыбнулась, представляя себе вытянутое лицо мужа. Вряд ли ему понравится гость. Зато ей будет весело.

– Кто он, этот Лавров? – спросила она, опустив глаза в тарелку с сырниками.

– Бизнесмен, коллекционер. Холостяк, между прочим. Вы ведь знакомы.

– Чисто случайно, как тебе известно, папа.

– Надеюсь, твой муж не станет ревновать…

Глава 10

Черный Лог

Глория вновь видела свой повторяющийся сон. Она шла по анфиладе комнат, открывая дверь за дверью… пока не очутилась в саду. Узкие тропинки смыкались и расходились в стороны. Между деревьями виднелись факелы. Они освещали путь.

Тропинка привела Глорию на поляну с высокой каменной башней. Сверху летели камни.

– Осторожно! – воскликнул летящий вслед за ними король. Он падал вниз головой, но корона странным образом держалась на его кудрях.

– Вы разобьетесь… – ахнула Глория.

– Поделом мне, – отозвался король.

Он как бы завис в воздухе, хотя ему давно пора было свалиться на землю.

Из маленьких бойниц-окошек башни вырывались языки пламени. Внутри бушевал пожар.

– Горим! Горим! – кричали невидимые обитатели башни.

Никто не спешил к ним на помощь. Король продолжал падать вниз. Глория не могла оторвать завороженного взгляда от этой картины. Ей невольно вспомнилось другое пламя: костер на площади и трое приговоренных к сожжению еретиков, один из которых – маршал Франции.

– Огонь играет главную роль в этой истории! – прошептала она, не отрываясь от горящих руин башни. – Некий великий замысел потерпел крушение. Некая великая мечта не сбылась. Некая большая любовь принесла лишь страдания и смерть.