Евгений Сухов - Подставная дочь Страница 13

– Услуги «крыши»?

– Именно так, – подтвердил Эдуард Юрьевич. – Спорить мы с ними не стали, поскольку это было себе дороже, да и мало кто в те времена не был бы накрыт «крышей» братвы. Василий как-то мирно с ними договорился, и мы ежемесячно отстегивали им пятнадцать процентов с прибыли. А поначалу они просили тридцать… Являлся «мытарь», Вася вручал ему конверт с деньгами, и «мытарь» уходил. Эксцессов по этому поводу не было никаких…

– А сколько времени просуществовало это ваше бюро «МаГ»? – поинтересовался я.

– Так оно и по сей день существует, – ответил Григорянц. – Только теперь это не малое предприятие, а Общество с ограниченной ответственностью. Пришлось провести перерегистрацию, когда форму малых предприятий отменили. Но ничего особо не изменилось: мы с Васей по-прежнему являемся в нем партнерами-руководителями… – Эдуард Юрьевич осекся. – В смысле, являлись. Простите, все никак не могу свыкнуться с тем, что Васи нет…

– Теперь получается, вы единственный руководитель архитектурного бюро? – спросил я.

– Да, получается, что единственный, – немного посмурнел Эдуард Юрьевич. – А вот владельцев двое: я и Алевтина.

– А как у вас с ней складывались отношения, после того как она вышла замуж за Василия Николаевича?

– Хорошо складывались, – немного удивленно посмотрел на меня Эдуард Юрьевич.

– А с Масловским? Ведь он увел у вас любимую девушку.

– Я вас понял, – серьезно посмотрел на меня Григорянц. – Во-первых, Василий не увел у меня любимую девушку. Это девушка из нас двоих предпочла его. Во-вторых, он все время оставался моим другом. А иначе мы бы не замутили с ним это архитектурное бюро. Мы доверяли друг другу. И вообще…

– Что – «вообще»? – заинтересованно посмотрел я на Эдуарда Юрьевича.

– Вообще, это… вообще, – недовольно произнес Григорянц. – Вы что, пришли меня обвинять в смерти Васи?

– Да упаси меня бог, у меня и в мыслях подобного не было! Да и кто я такой, чтобы кого-либо в чем-либо обвинять? Просто хочу побольше узнать о личности Василия Николаевича Масловского. О его пристрастиях, привычках, мировоззрении, если хотите. О его отношении к жизни и людям, товарищам, друзьям, врагам… Кстати, у Масловского имелись враги, Эдуард Юрьевич?

– Да нет, вроде не было, – после довольно длительного раздумья произнес Григорянц.

– А если подумать?

– Я уже подумал, – суховато ответил Эдуард Юрьевич. – Возможно, у него могли быть враги по линии его общественной деятельности. Это ведь такое дело, обязательно кому-нибудь на ногу наступишь. К примеру, тот же аферист генерал Манаев.

– Вы его знаете? Генерала Манаева?

– Лично – нет, не знаю. Но мне о нем рассказывал Василий, – ответил Григорянц.

– И что вам рассказывал о генерале Манаеве Масловский, если не секрет?

– Да интересный он генерал. Биография его крайне противоречива: то служит одновременно в двух местах, то принимает участие в боевых действиях там, где они давно закончились. Звания как-то получает, ускоренно. Орденов куча, как у Брежнева. Весь китель увешан. Упоминал Вася его ближайшее окружение, вроде как на руку они нечисты. Материал он по этому мутному генералу собирал конкретный и разоблачительный. Должен был по этому вопросу на конференции выступить. И вот – выступил… – помрачнел Григорянц.

– Ну, насколько мне известно, – сказал я с утешительной интонацией, – генерал Манаев находится под подозрением в связи с убийством Василия Николаевича. К нему даже применена санкция – подписка о невыезде. И изменение ее на содержание в следственном изоляторе, возможно, лишь дело времени.

– Он отмажется, – махнул рукой Эдуард Юрьевич. – Такие всегда отмазываются. Да и не факт, что это он убил Васю. Он же не тупой, так явно подставляться. О содержании доклада Васи он наверняка знал, поэтому понимал, что первое подозрение в убийстве Масловского падет на него. Может, тут нечто иное…

Григорянц задумался, потом полез в настенный шкаф и достал графинчик, наполовину наполненный светло-коричневой жидкостью.

– Вы как? – посмотрел он на меня печально. – Не против помянуть Васю Масловского?

– Не против, – не сразу ответил я, поскольку предложение Эдуарда Юрьевича было для меня весьма неожиданным.

Григорянц разлил коньяк по фужерам, поплескал жидкость по стенкам и залпом выпил. Я последовал его примеру.

– Вася ведь неуемный был, – тускло посмотрев на меня, произнес Эдуард Юрьевич. – Во всем. Если он за что-то брался, все в его руках просто горело. Вот и с общественной работой. Как стал он депутатом Моссовета да еще общество патриотическое возглавил, мы почти и видеться перестали. Ну, а с две тысячи восьмого, когда он учредил Общероссийскую общественную организацию «Контроль народа» и стал ее председателем, так вообще и созваниваться даже редко стали…

– А когда вы его последний раз видели? – спросил я, как бы между прочим, своего собеседника.

– Да за пару дней до этой злосчастной конференции, – наморщив лоб, ответил Эдуард Юрьевич. – Нас, всех семерых из нашей компашки, задумала вдруг собрать Настюха Васянина. Правда, она теперь не Васянина, а Кучумова, да это и не суть важно. И знаете, все пришли! Петюня Волков даже из Питера прилетел. Заказали столик в «Ереме»…

– Простите, где заказали? – поднял я брови.

– В ресторане «Ерема», – повторил Григорянц. – Не знаете разве? Это там, около которого продюсера Лисянского убили в прошлом году. Разве вы не слышали?

Удивительная штука: с рестораном «Ерема», так или иначе, было связано уже два моих расследования, «Кулинарное дело» и «Дело продюсера Лисянского». Неужели и «Дело председателя Масловского» тоже каким-то боком будет с ним связано?

– Слышал, конечно, – ответил я. – В том же прошлом году, в июне, на конкурсе московских кулинаров был убит шеф-повар «Еремы» Владимир Голубев…

– Да, да, что-то такое я слышал… – раздумчиво произнес Григорянц. – Ресторан, собственно, выбрала Настя. А что, отличная русская кухня, великолепное обслуживание… Хороший ресторан.

– Хороший, – согласился я. – Значит, вы говорите, ваша великолепная семерка пришла вся?

– Вся! Никто не сослался на занятость, домашние дела или там болезнь. Знаете, бывает, когда приглашают, а идти не хочется, то сразу находятся разные веские причины. А тут – все пришли, до единого! И никто даже не опоздал! Вот что значит настоящая дружба.

– А с чем была связана эта ваша встреча? – поинтересовался я.

– Да ни с чем, – улыбнулся Григорянц. – Настюха сказала, что просто по всем нам соскучилась.

– Здорово! – заметил я.

– Не то слово, – посмотрел на меня Эдуард Юрьевич. – А как мы славно посидели… Сколько воспоминаний… Смеху было… – Он рассмеялся. – Знаете, и никто из нас почти не изменился. Не «забурел». Не заматерел. Все были такие, как и раньше. И Алевтина тоже мало изменилась…

С этими словами взгляд Григорянца заволокло туманной дымкой. Черт побери, да он до сих пор неравнодушен к этой Алевтине Павловне. А может, даже любит. Ведь настоящая любовь не проходит. По крайней мере, не исчезает бесследно.

А что, если убийство Масловского совсем не связано с конференцией и его несостоявшимся докладом? И то, что председатель Общероссийской общественной организации Василий Николаевич Масловский убит перед самым началом конференции, на которой он должен был разоблачить деятельность генерала Манаева и его приспешников, – это лишь какое-то невероятное стечение обстоятельств? А на самом деле тут замешаны чувства. Разве любовь и ревность не могут быть мотивом убийства соперника? Еще как могут! И примеров этому – не счесть. А еще вполне может быть и такое, что убийство Василия Масловского, случившееся как нельзя кстати для генерала Манаева, это грамотно и ловко продуманный ход. Аккуратно задуманный и исполненный, для того чтобы под подозрение попал именно генерал Манаев, а настоящий убийца оставался бы в тени. И папку с текстом доклада у Василия Николаевича взяли именно с целью перевести стрелки на генерала…

Я искоса посмотрел на Григорянца.

А чего тогда он так долго ждал? Почему не пришил соперника раньше? Ведь с момента женитьбы Масловского на Алевтине, состоявшейся в девяностом году, прошло ни много ни мало аж 24 года! За такое время можно было продумать и организовать не одно идеальное убийство, а десяток. Возможностей для этого, надо полагать, у него было немало. Почему же Григорянц решился на него только сейчас? Если, конечно, убийство Масловского его рук дело?

Стоп! Катализатором, подтолкнувшим Григорянца к убийству, могла послужить их встреча в ресторане «Ерема»! Он увидел Алевтину после нескольких лет, в течение которых они с Масловским, по словам самого Эдуарда Юрьевича, «только перезванивались», и чувства к ней вспыхнули с новой силой. Воскресли прежние переживания. А может, они еще и тепло поговорили друг с другом, когда Василий Николаевич, скажем, отлучился в туалет, чего-то повспоминали общее, и вот – приходит решение его убить! И освободить путь к желанной мечте в образе Алевтины…