Никита Филатов - Танец с саблями Страница 13

- Ага! А я - птица-говорун, отличаюсь умом и сообразительностью...

- Капитан, может быть - мне? - оперативник не трусил, но...

- Нет. Увы... - хлопец был молодой и глупый, а у Владимира Александровича все же кое-какой опыт поведения в подобных ситуациях имелся.

Впрочем, после Москвы, после того октября девяносто третьего ему в роли парламентера выступать не пришлось.

- Нет чтоб моей маме меня дураком родить!

- Пойдешь? - обрадовался Головин.

- А как ты думаешь?

- Мы быстренько, мы, если что, подстрахуем...

Прежде чем высунуть из-за укрытия руку с клочком какой-то белой, подобранной по пути, тряпки, Владимир Александрович обернулся к коллегам:

- Считайте меня... А ещё лучше - не считайте!

Самое трудное оказалось - не схлопотать сходу пулю и завязать диалог. Но через несколько минут подрагивающий от холода и нервного возбуждения майор уже выслушивал первые ультиматумы преступника.

Постепенно минуты сложились в часы ожидания: первый, второй... И пришла усталость, и казалось иногда, что кто-то другой, не майор Виноградов, сидит на продуваемой ладожским ветром палубе - и говорит, говорит, говорит. А потом было шоу напротив спасательной шлюпки, молниеносный захват, звук упавшего вниз пистолета.

Поздравления, суета...И первый стакан холодной, безвкусной водки - за вечное здоровье далекого головинского дедушки.

На охоту, впрочем, Владимир Александрович на следующий день так и не уехал. Простудился...

"Полная ясность может существовать лишь на опре

деленном уровне.... И каждый должен знать, на

что он может претендовать. Я претендовал на яс

ность на своем уровне, это мое право и я исчер

пал его. А там, где кончаются права, там начи

наются обязанности..."

А. и Б. СТРУГАЦКИЕ

"Улитка на склоне"

Г Л А В А В Т О Р А Я

Б Л И Ж Н Е Е З А Р У Б Е Ж Ь Е

Человек за рулем наконец отыскал свободное место, припарковался и выключил двигатель:

- Извините, но дальше придется пешком.

- Дождь, - отметил сидящий рядом молодой мужчина. Прежде чем выйти, он повернулся к расположившемуся сзади пассажиру:

- Все в порядке?

- Здесь недалеко, - водитель также с некоторым смущением посмотрел назад и добавил:

- У меня есть зонтик!

Ответа пришлось подождать - тот, к кому они обращались, славился тем, что никогда и нигде не принимал поспешных решений.

Сухонький, чисто выбритый старичек в дорогом костюме... Наконец, он утвердительно кивнул поредевшим седым хохолком на макушке:

- Ну, разве что... Ничего, прогуляемся.

Первым вышел пассажир с переднего сиденья. Профессионально оценил обстановку и, тихо щелкнув предохранителем, убрал руку из-под полы просторного пиджака:

- Прошу вас!

Водитель уже был тут как тут - обежав нескончаемо длинный, похожий на черную субмарину представительский "мерседес", он потянул на себя дверцу и раскрыл над головой старика обещанный зонтик:

- Прошу.

Так они и пошли: впереди - молодой, плечистый здоровяк, а за ним, в двух шагах, охраняемое лицо и сопровождающий.

- Там, дальше - пешеходная зона... Сами понимаете - Старый город, исторический центр! Никак нельзя...

Водитель продолжал зачем-то оправдываться, но старик его почти не слушал.

- Вот, посмотрите - Рыцарские ворота. Существует легенда, что...

- Я знаю. Спасибо.

Это было сказано таким тоном, что человек с зонтиком осекся на половине фразы - и дальше они двигались в полном молчании.

Старик действительно знал эту крохотную, игрушечную республику на юго-востоке Балтики - знал, и испытывал к ней давнюю почти инстинктивную неприязнь степного кочевника к оседлым, благополучным и сытым жителям городов.

Повсеместная, доведенная до абсурда аккуратность и чистота... Невесомые, больше похожие на декорации для детских сказок, силуэты бесчисленных башен и башенок. Кованые флюгера, мансарды под розовой черепицей... Пахнущий рыбой и водорослями ветер с моря. Вежливые, ничего не значащие улыбки. Но больше всего старик ненавидел местный акцент протяжный, неторопливый, придававший самым привычным русским словам и фразам некий оттенок западной, европейской респектабельности.

Первый раз он попал сюда в сорок шестом, когда спутника ещё и на свете-то не было. В республике полным ходом шло "восстановление" советской власти: большинство продуктов уже распределялось по карточкам, леса с боями прочесывались армией и спецподразделениями НКВД, а в промышленных центрах одна за другой раскрывались подрывные буржуазно-националистические и "фашистские" организации.

Каждую ночь волны выбрасывали на берег очередные трупы неудачливых беглецов, пытавшихся чуть ли не вплавь добраться до нейтральной Швеции...

К тому же, очень сложно было вести полноценную агентурную работу. Особенно в столице: город крохотный, все у всех на виду, а конспиративные квартиры "засвечены" ещё со времен деникинской контрразведки.

Старик вздохнул... Однако, справились!

В середине семидесятых он приехал сюда снова - уже не по службе, а так, в отпуск, отдохнуть с женой и дочерью в пансионате "большого" ЦК.

Республику было трудно узнать. Казалось, сделано все, чтобы водворить местных жителей в единую семью советских народов - одинаковые газеты и голоса по радио, те же портреты на площядях, те же очереди за дефицитом. В уютных некогда кафе и ресторанчиках постепенно приучались хамить посетителям, да и улицы уже были вовсе не так чисты и опрятны. Но...

Неожиданно старик понял. Он вдруг отчетливо осознал, что не любит этот кусочек рассыпавшейся и некогда великой империи именно за то, что он сам и тысячи подобных ему сделали с крохотной , уютной и беспомощной страной на балтийском побережье!

В девяносто первом... Тогда людям, которыми он руководил, еле удалось вывезти из-под носа ошалевших от победы борцов за независимость архивы российских спецслужб.

Личные и рабочие дела агентуры, данные литерных мероприятий, бесчисленные тома оперативных разработок... Опасные знания - и оставить их новой власти было бы негуманно. Это значило то же самое, что подарить несмышленым детишкам большую коробку гранат, пластида и детонаторов.

Так что, некоторым образом, юная демократия теперь перед стариком в неоплатном долгу...

Старый Город - пешеходная зона, архитектурный заповедник. Узкая, вымощенная булыжником улочка изогнулась и неторопливо поползла вверх, к зубчатым стенам цитадели. Из-за противной даже по местным меркам погоды праздношатающейся публики почти не встречалось: только туристы группами и по одиночке, да несколько усталых русскоязычных проституток. Обыватели уже расселись дома перед телевизорами, а те, что помоложе и посостоятельнеее, коротали время за столиками многочисленных кафе и пивных подвальчиков.

Луж не было, но подошвы опасно скользили по мокрой мостовой.

- Простите! - сопровождающий задел старика краешком зонтика.

- Ничего...

Площадь перед театром размерами больше напоминала внутренний дворик места на ней еле-еле хватало для бронзового памятника Легионерам и некоего подобия неработающего фонтана. Судя по афише, сегодня давали "Гаянэ" Хачатуряна - очередной аргумент против тех, кто решился бы обвинить местную интеллигенцию в оголтелом национализме.

- Сюда?

- Да, одну минуточку.

Вооруженный охранник внимательно наблюдал за действиями человека с зонтиком, умудряясь одновременно не выпускать из поля зрения окружающее пространство.

Кажется, оснований для беспокойства не возникло.

- Осторожнее, здесь ступенька...

В театр они попали через служебный вход - шагнувший было навстречу вахтер узнал сопровождающего и обошлось без ненужных формальностей. Миновав бесконечный, полутемный коридор, единственным украшением которого являлись несколько парней далеко не балетного телосложения, спутники поднялись по чисто вымытой мраморной лестнице.

В холле перед дверью с медной табличкой скучала ещё пара крепких ребят с одинаковыми прическами.

- Здравствуйте, господа! Прошу, присаживайтесь.

Человек, шагнувший навстречу, был со стариком одного возраста - разве что, чуть повыше и поплотнее.

- Здравствуй, Вилор... Узнаю! - гость пожал протянутую руку и обвел взглядом кабинет. - Ты всегда любил придумать что-нибудь этакое.

- А почему бы и нет? Театр - это прекрасно... а главное - никому не внушает никаких подозрений!

Они остались втроем: охранник у двери, на стуле, а собеседники - в кожаных креслах напротив друг друга.

- Как добрался, Андрей?

- Нормально.

- Выпить не предлагаю...

- Правильно делаешь. Я уже давно ничего крепче кефира не употребляю возраст!

- Да-а... А раньше-то, помнишь?

- Помню, Вилор. Так ведь раньше и ты по-русски без акцента говорил!

- Времена другие, - поморщился хозяин. - Все меняется. Только вот характер у тебя с годами не улучшился, это точно.