Никита Филатов - Танец с саблями Страница 14

- Поздно меняться...

Когда-то они учились вместе, на ускоренных курсах НКВД под Горьким. Потом дружили семьями - тогда ещё у обоих были семьи... Последний раз виделись уже генералами: один руководил крупнейшей советской резидентурой, а другой прибыл из Москвы его сменять.

Официально, оба числились в запасе и кого-то о чем-то консультировали.

Откуда-то из-за камина послышалась мелодичная трель.

- Идут! - прокомментировал хозяин.

- Спасибо.

Потом они так и сидели молча, один напротив другого - ждали. Да уж, что-что, а ждать оба научились в незапамятные времена...

Дверь без стука и скрипа раскрылась. Все трое поднялись навстречу вошедшим - охранник немного быстрее, а старики с достоинством, не торопясь.

- Здравствуйте!

Первым в кабинет шагнул черноволосый, плохо выбритый кавказец почти двухметрового роста, с фигурой профессионального тяжелоатлета и глазами убийцы. Охранники с такой внешностью привлекают к себе излишнее внимание и редко бывают эффективны - но... очевидно, сказывался восточный колорит со своеобразной системой внешних приоритетов и представлениями о престиже.

Вслед за ним появился мужчина, похожий одновременно на профессора экономики и на полевого командира повстанческих формирований.

В принципе, и то, и другое вполне соответствовало действительности. Гость происходил из очень знаменитого на Кавказе рода, получил европейское образование и до начала девяностых руководил крупнейшим на юге России университетом. Как и положено, был членом бюро республиканского комитета партии, избирался в Верховный Совет страны... В новых условиях тоже не потерялся - многие прочили ему на родине по меньшей мере министерский пост, и первые шаги в этом направлении влиятельной родней и сочувствующими уже делались.

Однако, судьба распорядилась иначе. Русские танки двинулись восстанавливать на вечно неспокойных горных окраинах конституционный порядок, и уже через неделю на всех телевизионных пресс-конференциях рядом с мятежным президентом замелькало симпатичное и умное лицо бывшего ректора-экономиста. Потом он исчез с экранов и теперь, по данным службы внешней разведки, выполнял особо конфиденциальные и деликатные поручения правительства сепаратистов в разных точках земного шара.

Гость был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья - поэтому все попытки ликвидировать его результата не давали. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа... Пострадала куча народа, кое-кто из оказавшихся рядом даже погиб - сам же обьект "акции" отделался контузией и осколками в ногу. С тех пор он почти незаметно прихрамывал.

Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер скорее не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок...

Обошлись без рукопожатий:

- Прошу вас, присаживайтесь.

Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.

- Ребята могут идти?

- Да, пожалуй.

- Конечно... - собеседники отдали соответствующие распоряжения и охрана покинула кабинет.

Они остались втроем - за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверями.

- Я вам не мешаю? - уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.

- Что вы! - деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей - тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.

Тем более, что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.

- Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому... другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.

- Надеюсь, общение будет взаимно полезным.

- Я вас слушаю...

Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе - инициатива встречи исходила от собеседника.

- Видите ли... - человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.

- Генерал, - пришел ему на помощь хозяин. - Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.

Старик кивнул:

- Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас Посланник?

Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило...

К тому же, избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.

- Да, конечно!

В конце концов, болезненное тщеславие - рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа ещё не началась, но старик уже набирал очки...

- Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от её результата. Мы находимся в состоянии войны...

- Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, - поправил собеседника Генерал.

- Видите ли, с точки зрения... - встрепенулся тот, явно задетый за живое.

Но Посланника перебил хозяин:

- Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?

Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно уж, по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов - через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.

- Я вас слушаю.

- Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое...

- Давайте-ка без лирических отступлений, ладно? - Генерал пока не видел оснований соблюдать правила хорошего тона.

Красивые, черные глаза Посланника опасно сощурились:

- Хорошо!

Он был отчаянно самолюбив, и если не встал сейчас же, и не покинул кабинет, хлопнув дверью - значит, причины для этого имелись серьезные.

- Хорошо... Вы хотите получить назад своих пленных?

- Сколько? - пропустил удар Генерал.

- Всех. Или - почти всех!

Это был сильный ход... Собеседник даже не сразу сообразил, что ответить.

- Да. Мы хотели бы вернуть домой военнослужащих и мирных россиян...

- Вы почему-то не прибавили: "военнослужащих и мирных россиян, насильственно удерживаемых незаконными вооруженными формированиями"... Так, кажется, это звучит по московскому телевидению? - Теперь уже в голосе Посланника явственно угадывалась издевка - он был вовсе не так прост, как показалось в начале встречи.

Старею, подумал Генерал... Начинаю недооценивать противника. В конце концов, вопрос слишком серьезный, чтобы придуриваться.

- Что вы хотите взамен?

- Речь не идет о выкупе... Речь идет о некоей услуге, которую одни частные лица могли бы оказать другим.

- Частные лица... - Генерал поморщился. - Допустим! И эти частные лица - они действительно смогут выполнить свои обязательства?

- Если услуга будет оказана? - уточнил Посланник. - Безусловно!

- Хорошо. Это - интересно. Теперь хотелось бы услышать, что требуется от нас.

В воздухе на секунду повисла тяжелая, душная пауза.

- Я позволю себе некоторое отступление... Вы не будете больше сердиться?

Генерал только крякнул - вот ведь сопляк! Уел-таки старика, сукин сын.

- Говорите...

- Мы - очень бедный народ. Гордый, но бедный... Каждая копейка на счету. Вы понимаете?

- Понимаю. Кто-то давно сказал, что для любой войны необходимы три вещи: деньги... деньги... и ещё раз деньги.

Посланник вежливо улыбнулся:

- Интересная мысль... Так вот! Конечно, каждый жертвует в меру сил плюс чем-то братья по вере помогают, соседи. Из этого и образуется нечто вроде резервного фонда. Понимаете?

- Понимаю! - больше всего Генерала нервировала профессорская манера собеседника переспрашивать в конце каждой фразы. - Дальше?

- Нашлись негодяи... Выродки! Они украли у своего народа его достояние.

- Все достояние украли? - живо поинтересовался старик. С практической точки зрения ответ на вопрос мог означать многое. - Или только часть?

Посланник сделал вид, что не слышит иронии:

- Более двух миллионов долларов... Это серьезная сумма.

- Да, пожалуй! Тем более для гордой, но бедной республики - которая, к тому же, воюет?

- Послушайте, если вас смущает, что деньги пойдут на нужды сопротивления... не беспокойтесь! Это, если можно так выразиться, личные сбережения тех самых частных лиц, о которых я уже упоминал в начале беседы.