Елена Яковлева - Красное бикини и черные чулки Страница 13

— И правильно! — одобрила мое решение Жанка. — И не откладывай в долгий ящик, сразу отправляйся. А я заскочу на работу и тоже подъеду в прокуратуру.

Я хотела сказать, что это лишнее, но Жанка уже отключилась. Интересно, подумала я, за кого она больше переживает, за меня или Порфирия? При том, что риски у нас, без сомнения, разные. У меня — стать жертвой неведомого маньяка, а у Порфирия — по новой загреметь на нары.

Следователь Кошмаров принял меня с выражением безмерной усталости на челе. Впечатление было такое, словно он пять минут как из засады, где и провел приблизительно третью по счету бессонную ночь, подстерегая особо опасного преступника. Может, даже того самого маньяка, который неутомимо снабжает меня бельишком.

— A-а, гражданка Соловьева, — потер он лоб ладонью. — С чем пожаловали?

— Вот с чем, — я вывалила ему на стол трусы, лифчик, колготки и подвязки, — все это мне подбросили под дверь. В белых коробках с розовыми ленточками. Коробки у меня в машине. Если надо, принесу.

— Так, очень интересно, — задумчиво изрек следователь Кошмаров и чуть привстал, опершись руками о столешницу, чтобы получше обозреть «экспонаты».

— Еще бы! — фыркнула я.

— Ну что ж, выкладывайте подробности. — Кошмаров снова тяжело осел на стул.

— Это, — я показала на красное бикини, — подбросили вчера, а чулки — сегодня.

— И все? — Кошмаров поскреб желтыми прокуренными пальцами плохо выбритый подбородок.

— В каком смысле? — Меня уже раздражали его идиотские вопросы. — Вы что думаете, я что-нибудь из этих вещдоков прикарманила? Так нет же, все — на вашем столе и к вашим услугам, только коробки остались в моей машине.

— Я имел в виду: это все, что вы можете мне сообщить? — последовало невозмутимое уточнение.

Ах, так ему мало этих причиндалов! Уж не рассчитывал ли он, что я ему ореховый гроб под мышкой приволоку? С золотыми ручками!

— Да, это все, — выпалила Я, шлепнулась на стул и нервно закинула ногу на ногу.

— Гм, и что вы об этом думаете? — Следователь Кошмаров словно нанялся меня удивлять своей детской непосредственностью.

— Я думаю?! — Я чуть дара речи не лишилась. — А мне казалось, что думать — это ваша обязанность. Версии там всякие выдвигать, гипотезы строить. Разве нет?

— Не волнуйтесь, — успокоил меня следователь Кошмаров, — все, что от меня требуется, я выполняю. И выдвигаю, и строю… А чего вы от меня хотите, никак в толк не возьму. Сначала вы приглашаете к себе на передачу человека, который выдает в эфир собственные сексуальные планы на ваш счет, после чего сами же обеспечиваете ему алиби. А теперь прибегаете и просите у меня защиты.

— Ну ничего себе! — Я просто отказывалась верить собственным ушам. — Да вы к чему клоните, а? Что касается меня, то я никому никакого алиби не обеспечивала. Это во-первых! А во-вторых!.. А во-вторых, если оно, это алиби у него все-таки имеется, так, по-вашему, все обязаны молчать в тряпочку только затем, чтобы у вас концы с концами сошлись? Конечно, проще записать в маньяки первого попавшегося под руку человека, чем искать настоящего преступника! — Я поймала себя на том, что заговорила Жанкиным языком, при том что особенных симпатий Порфирий, как вы, наверное, успели заметить, у меня не вызывал.

— Значит, Порфирьев, по-вашему, первый попавшийся под руку? — немедленно ощерился Кошмаров. Стоит ли уточнять, что в этой игре все козыри были у него на руках, поскольку по большому счету записать Порфирия в первые попавшиеся если и можно, то с очень большой натяжкой.

Я сочла за лучшее промолчать, предоставив следователю Кошмарову возможность излить душу. Задумчиво воззрилась в окно, выходящее во внутренний двор прокуратуры, а оттуда на меня уставился серый помоечный кот, восседающий на переполненном мусорном контейнере. Причем уставился с откровенной враждебностью, словно подозревая во мне конкурента по раскопкам.

Но хитрый Кошмаров, как выяснилось, и не собирался изливать мне свою душу. Молча выдвинул верхний ящик стола, молча достал из него чистый лист бумаги и пододвинул ко мне вместе с ручкой.

— Вы хотите, чтобы я все изложила в письменном виде? — обреченно вздохнула я.

— Разумеется, — лаконично ответствовал он и принялся увлеченно накручивать диск стоящего перед ним телефона. Уж не знаю, кому он названивал, но тот либо не отвечал, либо сам в этот момент с кем-то трепался.

Я хотела было спросить следователя Кошмарова, как лучше озаглавить опус, который он предложил мне написать, но его неприступный вид меня отпугнул. Почесав ручкой за ухом, я вывела посреди листа «Заявление», после чего бесстрастным телеграфным стилем изложила историю обнаружения под дверью собственной квартиры коробки номер один, той, что с красным бикини. И уже приступила к изложению истории номер два — про черные чулки, когда в кабинет следователя Кошмарова влетела Жанка, запыхавшаяся и растрепанная.

— Привет! — бросила она мне на ходу, чуть не захлебываясь от избытка эмоций, сообщила, что «Краснопольский в курсе», и всей своей массой надвинулась на следователя Кошмарова. Тот невольно отшатнулся. — Видите, что творится? — Жанка ткнула пальцем в барахло маньяка, разложенное на столе. — Вы должны ее защитить! — Тем же самым пальцем она больно пихнула меня в левый бок.

Жанкино явление произвело на Кошмарова крайне неприятное впечатление. Он поморщился, бросил на меня злющий взгляд и отступил к стене, выставив вперед правую руку, не иначе атаку отражать изготовился.

— Гр-ражданка Хвостова, я вас попрошу! — предупредил он, заметно меняясь в лице. — Только без ваших штучек!

Я покосилась на Жанку с некоторым уважением — надо же, как она его, — а вот упоминание загадочных Жанкиных штучек меня несколько озадачило. Что это, интересно, она такое выкинула, а главное, когда?

— Хорошо, хорошо, — послушно закивала Жанка и приблизилась к взъерошенному следователю Кошмарову еще на полкорпуса.

— Ни шагу дальше! — неожиданно выкрикнул он фальцетом, бешено вращая глазами. Того и гляди в окошко выпрыгнет.

Минуты две я наблюдала эту дикую сцену с ошарашенным видом, а потом вскочила и коршуном бросилась на Жанку. Жанка дернулась и обмякла.

А Кошмаров, устыдившись своей слабины, с опаской вернулся к столу и вытер носовым платком вспотевшее лицо:

— Ну знаете ли, давайте все-таки без спецэффектов сегодня, хорошо?

И эта почти слезная просьба предназначалась все той же Жанке.

— Не бойтесь, я ее держу, — заверила я следователя, хотя по-прежнему не очень хорошо понимала, от чего его так трясет.

— А я и не боюсь. — Он нервно дернул плечом. — Просто терпеть не могу любительских спектаклей.

То штучки, то спецэффекты, то спектакли — ничего не ясно, кроме одного: на Жанку у Кошмарова аллергия, если не идиосинкразия.

— Вы все написали? — строго взглянул на меня Кошмаров.

— Почти. Только про чулки осталось, — чистосердечно призналась я.

— Вот и дописывайте поскорее, — поторопил он меня, бросая в Жанкину сторону тревожные взоры.

Я снова заскрипела ручкой, а Жанка, склонившись надо мной, стала громко суфлировать:

— …Напиши, напиши, что Порфирий, то есть гражданин Порфирьев, этого сделать не мог, потому что у него имеется неопровержимое алиби…

— Гражданка Хвостова! — взвизгнул Кошмаров. — Попрошу вас очистить помещение!

— Но что я такого… — загундосила за моей спиной Жанка. — Я же знаю, вы опять будете Порфирьева подозревать, а он ни при чем!

— Уж позвольте мне самому выбрать, кого мне подозревать! И вообще, я вас не вызывал. В следующий раз ждите повестку.

— А я не хочу, чтобы пострадал невинный человек! — Жанка билась за своего мариниста, как львица за детеныша.

— Кто виновен, а кто нет, определяет суд! — парировал Кошмаров.

Жанка не осталась в долгу:

— Только не ангажированный!

Господи, да как она только такое выговаривает! Лично я бы непременно язык сломала.

Пока они лаялись, я дописала свое «заявление», присовокупив к нему размашистый росчерк, немного подождала, пока они угомонятся, но эта парочка и не думала униматься. Того и гляди врукопашную пойдут, а мне разнимай. Особенно потрясала Жанка, за которой я прежде ни разу не замечала таких бойцовских качеств. Вот что, люди добрые, отрава-любовь с нашей горемычной сестрой-то делает.

В общем, я не утерпела, снова встряла в их перепалку. На свою же голову, как выяснилось впоследствии.

— Может, не стоит спорить и горячиться? — вставила я примирительную реплику. — Тем более что пока мы здесь собачимся, преступник преспокойно гуляет на свободе.

— Именно! Гуляет! — торжествующе подхватил Кошмаров. — И вашими усилиями, между прочим!

— Ну ты видишь? — Три Жанкиных подбородка синхронно затряслись от возмущения. — Он опять на Порфирия намекает!