Н. Борисов - Дело передается в суд Страница 13

— Вы вызывали на сегодня консультанта? — спросила ее дежурная по бюро.

Старшая сестра поспешила в проходную. Навстречу ей поднялся, опираясь на палку, высокий, широкоплечий мужчина.

— Моя фамилия Викторов, — представился он и первый протянул огромную руку. — Кандидат медицинских наук, доцент Института усовершенствования врачей. Почему же вы не приготовили мне пропуск?

— Мне никто ничего не говорил, — нерешительно сказала старшая сестра, не вполне уверенная в том, что в сутолоке рабочего дня она просто не забыла об этом. — Да и сейчас нет главного врача.

Она хотела спросить Викторова о цели его прихода, но постеснялась. Ее немного сковывали звание и внушительная внешность гостя.

— А у меня очень мало времени, — начиная сердиться, сказал мужчина. — Вы же сами просили меня посмотреть раковых послеоперационных больных с метастазом. То есть не вы лично, а ваш главврач.

— Ну что ж, — засуетилась старшая сестра. — Это, конечно, можно. То есть, нужно даже.

«В конце концов, — думала она, еле поспевая за размашисто шагавшим, несмотря на хромоту, доцентом, — кто бы его ни вызвал, вреда это не принесет, хотя и пользы тоже, к сожалению». Старшая сестра давно работала в онкологическом отделении и хорошо знала, что больным с таким метастазом не может помочь не только кандидат медицинских наук, но даже и сам господь бог. По дороге они зашли в ординаторскую, и сестра подала Викторову сверкающий белизной, отутюженный халат.

В палате, где лежали прооперированные больные, их уже ждал лечащий врач. Особенно беспокоить людей после операции не рекомендуется, и доцент, посмотрев, как сделаны перевязки, углубился в изучение историй болезни.

— Ничего, в сущности, не сделали. Разрезали и зашили, — сказал он, обращаясь к лечащему врачу.

Тот в ответ только развел руками.

Доцент сделал записи в историях болезни, пообещал через пару дней прийти еще раз для окончательного заключения и попросил старшую сестру познакомить его с родственниками больных, которые ждали в коридоре результатов осмотра.

Викторов беседовал с ними по очереди. Сначала он расспросил их, где и кем работают, где живут, большие ли у них семьи, потом сказал, что положение больных тяжелое, даже угрожающее, но отнюдь не безнадежное.

— Правда, единственная возможность спасти их, — сказал Викторов после небольшого раздумья, — достать новейшее лекарство. А это очень и очень сложно. Фирма, производящая это лекарство, находится в Западной Германии.

Затем Викторов предложил родственникам больных немедленно ехать домой, а через пару часов встретиться с ним, и тогда он скажет точно, сможет ли помочь им.

Сначала Викторов встретился с согнувшейся от горя старушкой, с которой меня познакомила главный врач больницы. Он сообщил ей, что ему все же удалось договориться о дефицитном лекарстве, которое есть в единственной аптеке в городе. К счастью, провизор этой аптеки оказался его хорошим знакомым. Затем Викторов выписал рецепт на бланке с круглой печатью, взял у женщины сто пятьдесят рублей (сто — провизору, пятьдесят — себе за услугу; об этом он предупредил старушку еще в больнице), назвал адрес аптеки, фамилию провизора и ушел, пожелав теперь уже скорого выздоровления мужу. Женщина, не чувствуя под собой ног от счастья, помчалась в аптеку и предъявила рецепт.

— Кто вам выписал эту чушь латинскими буквами? — удивленно спросил ее продавец.

— Почему чушь? — пролепетала женщина, еще не понимая, что ее нагло обманули.

— Позовите мне провизора. — Она назвала фамилию, которую сообщил ей Викторов.

В аптеке такого провизора не оказалось.

Примерно то же самое произошло с женой второго больного. Но она была одета получше, и зарплата ее была повыше. Очевидно, поэтому за рецепт «чудодейственного западногерманского лекарства» ей пришлось уплатить не сто пятьдесят, а двести рублей.

— Я бы таких расстреливала, — сказала мне главный врач, когда мы снова остались одни.

По выражению ее лица я понял, что она говорит это совершенно серьезно.

— Надеюсь, вы понимаете: я ненавижу его не за то, что вся эта история произошла в нашей больнице. Не мебелью и не нейлоновыми рубашками спекулирует этот мерзавец, — он решил делать бизнес на любви людей к своим близким, на отчаянии. Вы видели эту старушку — большое счастье, что она после всего этого еще держится на ногах.

Нина Ивановна помогла мне встретиться и переговорить со всеми, кто хотя бы мельком видел мнимого доцента. Всем бросились в глаза его хромота и тяжелая суковатая палка с набалдашником из слоновой кости. Некоторые обратили внимание на то, что одна нога «доцента» была обута в ортопедический ботинок. Больше никто ничего особенного не заметил. Правда, старшая сестра вспомнила, что у сравнительно молодого еще ученого консультанта сильно дрожали руки.

Возвратившись в районный отдел милиции, я узнал от Кунгурцева, что липовые рецепты были вручены и родственникам прооперированных раковых больных в больнице консервного завода. Я немедленно отправился туда. Ничего особенного по сравнению с первым случаем мне узнать не удалось. Как видно, жулик не слишком обременял себя поисками новых форм мошенничества. Нюансы выражались, пожалуй, только в цифрах. На этот раз за рецепты было уплачено соответственно сто пятьдесят и сто двадцать рублей — все, что сумели собрать за два часа родственники больных.

В больнице консервного завода мнимый доцент без труда убедил главного врача в том, что он согласился проконсультировать больных по просьбе заведующего райздравотделом.

В конце рабочего дня мы с Кунгурцевым были вызваны к начальнику угрозыска города. Там мы встретились с нашими коллегами из других районов. Оказалось, что уже во многих больницах города успел за два дня побывать человек, выдававший себя за доцента Викторова из Института усовершенствования врачей. Начальник угрозыска города, обратив наше внимание на удивительную наглость и социальную опасность преступника, осмелившегося наживаться на несчастье людей, предложил нам объединить наши усилия, пообещав со своей стороны всемерную помощь и полную информацию.

Когда мы уже собирались уходить, в кабинет вошел запоздавший заместитель начальника соседнего с нами райотдела, который сообщил начальнику угрозыска города о случае в аптеке.

— Ну и что вы предприняли по этому поводу? — спросил начальник угрозыска, не слишком дружелюбно отозвавшись о действиях дежурного, отпустившего Рязанцева.

— Когда Рязанцев не явился по повестке, мы решили произвести у него обыск, но наш районный прокурор Тихонов не дал на это своего согласия.

— И пожалуй, он со своей стороны был прав, — задумчиво сказал начальник угрозыска, не подозревая о всех мотивах, которыми при этом руководствовался Тихонов. — Ведь у вас не было достаточных оснований для обыска Рязанцева. Но сейчас обстоятельства складываются так, что задержать его необходимо. За санкцией обратитесь непосредственно к прокурору города.

Когда через полчаса в районный отдел милиции привели задержанного Рязанцева, выяснилось, что к попытке получения лекарства по подложному рецепту он не имеет никакого отношения. Задержанный — маленький, лысоватый человек — так разительно отличался от высокого, широкоплечего афериста, присвоившего себе его фамилию, что спутать их было невозможно.

— Я единственный Рязанцев, — гордо сказал он, — проживающий по этому адресу вот уже двадцать лет.

Когда Рязанцева попросили предъявить паспорт, он признался, что потерял этот документ еще на прошлой неделе неизвестно где, но еще надеется найти его дома и поэтому до сих пор не заявил о пропаже в милицию. Когда же Рязанцеву сообщили приметы разыскиваемого преступника, он вдруг разразился проклятиями:

— Черт побери, это же мой жилец. Так вот куда делся мой паспорт! Ах негодяй, негодяй!

С трудом успокоившись, Рязанцев рассказал, что два года назад он познакомился на вокзале с человеком, который назвал себя Сергеем Мешковым. Пожаловавшись Рязанцеву на то, что ему не удалось устроиться в гостинице, Мешков попросил разрешения переночевать у него две ночи, разумеется за плату.

— Два года я о нем ничего не слышал, — продолжал рассказывать Рязанцев. — А неделю назад он снова появился и опять попросил меня пустить его к себе. Мне это было даже очень кстати. Я как раз собирался на недельку к дочке в деревню, и можно было на него оставить квартиру. Когда я вернулся из деревни, он уже съехал. Ах подлец, ах негодяй!

На основании рассказа истинного Рязанцева начальник районного отдела милиции немедленно сообщил Тихонову, что его протеже, по всей видимости, профессиональный и очень опасный преступник. Тихонов тотчас же позвонил Званцеву.

— Ну что ты звонишь мне по пустякам! — взорвался прокурор города. — Неужели ты не в состоянии решить вопрос о каком-то Рязанцеве самостоятельно?