Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи Страница 14

Ноэлли нетерпеливо отмахнулась от его вопроса.

– Мне нужна ваша помощь.

Он с недоумением посмотрел на нее.

– Вы хотите избавиться от ребенка? А с его отцом вы советовались?

– Его здесь нет.

– Вы знаете, что аборты запрещены? У меня могут быть крупные неприятности.

С минуту Ноэлли изучала его.

– Какова ваша цена?

Его лицо исказилось злобой.

– Ноэлли, вы полагаете, что все продается и покупается?

– Конечно, – простодушно ответила она. – Все продается и покупается.

– И к вам это тоже относится?

– Да, но я стою очень дорого. Так вы мне поможете?

Он долго колебался.

– Хорошо. Но сначала нужно сделать кое-какие анализы.

– Договорились.

На следующей неделе Исраэль Кац пригласил Ноэлли в больничную лабораторию. Когда через два дня поступили результаты анализов, он позвонил ей на работу.

– Вы были правы, – сообщил он Ноэлли. – Вы беременны.

– Я знаю.

– Я договорился в нашей больнице, и вам сделают выскабливание. Я заявил им, что ваш муж погиб в результате несчастного случая и поэтому вы не можете позволить себе иметь ребенка. Операция в субботу.

– Нет, – ответила она.

– Суббота для вас неудобный день?

– Я пока не готова к аборту, Исраэль. Я просто хотела убедиться, что могу рассчитывать на вашу помощь.

Мадам Роз заметила, что Ноэлли переменилась, и не только физически, но и духовно. Где-то глубоко в душе у нее появился какой-то свет, даже сияние, и это отражалось на всем ее существе. У Ноэлли с лица не сходила загадочная улыбка, которая как бы говорила окружающим: смотрите, я ношу в себе замечательную тайну.

– Вы завели любовника, – сказала ей как-то мадам Роз. – По глазам вижу.

Ноэлли утвердительно кивнула головой:

– Да, мадам.

– Это на вас благотворно действует. Держитесь за него.

– Я постараюсь, – пообещала Ноэлли. – Буду держаться за него, пока смогу.

Через три недели ей позвонил Исраэль Кац.

– Вы не даете о себе знать, – упрекнул он ее. – Я уж подумал, что вы забыли об этом.

– Нет, – возразила Ноэлли. – Я только об этом и думаю.

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно.

– Я тут все смотрю на календарь. Думаю, что пора браться за дело.

– Я еще не готова, – настаивала Ноэлли.

Прошло три недели, и Исраэль Кац снова позвонил ей.

– Как вы относитесь к тому, чтобы пообедать со мной? – спросил он.

– Я согласна.

Они договорились встретиться в дешевом кафе на рю де Ша Ки Пеш. Ноэлли стала предлагать пойти в более приличный ресторан, но вспомнила, как Исраэль говорил, что врачи-практиканты мало получают.

Когда она пришла, он уже ждал ее. Во время обеда они вели отвлеченную беседу, и только после того, как подали кофе, Исраэль заговорил о том, что было у него на уме.

– Вы по-прежнему намерены сделать аборт? – спросил он.

Ноэлли удивленно посмотрела на него.

– Конечно.

– Тогда его нужно делать немедленно. Беременность у вас уже перевалила за два месяца.

Ноэлли отрицательно покачала головой.

– Нет, Исраэль, пока еще рано.

– Это ваша первая беременность?

– Да.

– Тогда позвольте мне вам кое-что сказать, Ноэлли. Если беременность длится менее трех месяцев, аборт обычно сделать легко. Зародыш еще не полностью сформировался, и достаточно простого выскабливания. Однако после трех месяцев беременности, – он сделал паузу, – нужна уже другая операция, и аборт становится опасным. Чем дольше вы ждете, тем опаснее вся эта процедура. Поэтому я хочу, чтобы вы сделали операцию сейчас.

Ноэлли наклонилась к нему.

– Как выглядит ребенок?

– Сейчас? – он пожал плечами. – Просто скопище клеток. Разумеется, в них уже присутствуют ядра, необходимые для окончательного формирования человеческого существа.

– А после трех месяцев?

– Зародыш начинает превращаться в человека.

– Он что-нибудь чувствует?

– Он реагирует на удары и сильные шумы.

Она осталась в той же позе и смотрела ему прямо в глаза.

– А боль он чувствует?

– Полагаю, что да. Однако он защищен сумкой из водной оболочки. – Исраэль Кац испытывал неприятное возбуждение. – Довольно трудно чем-нибудь причинить ему боль.

Ноэлли опустила глаза и сидела, глядя прямо перед собой, на столик. Она молчала, и вид у нее был задумчивый.

Исраэль Кац с минуту изучал ее, а затем застенчиво сказал:

– Ноэлли, если вы хотите оставить ребенка и боитесь сделать это только потому, что у ребенка не будет отца… я готов жениться на вас и дать ему свое имя.

Она удивленно подняла голову.

– Я ведь уже сказала вам, что не хочу этого ребенка. Мне нужен аборт.

– Тогда, ради Бога, сделайте его! – закричал Исраэль.

Он понизил голос, заметив, что другие посетители кафе обращают на него внимание.

– Если вы и дальше собираетесь тянуть с абортом, ни один врач во Франции не станет возиться с вами. Неужели вы этого не понимаете? Если пропустите срок, можете умереть!

– Я понимаю, – тихо ответила Ноэлли. – Положим, я решила сохранить ребенка. Какую диету вы мне пропишете?

Совершенно сбитый с толку, он в волнении провел рукой по волосам.

– Побольше молока и фруктов и постное мясо.

В тот же вечер по дороге домой на ближайшем рынке Ноэлли купила два литра молока и большую коробку фруктов.

Через десять дней Ноэлли зашла в кабинет к мадам Роз, заявила ей, что беременна, и попросила отпуск.

– На сколько? – спросила мадам Роз, разглядывая фигуру Ноэлли.

– На шесть-семь недель.

Мадам Роз вздохнула.

– Ты уверена, что поступаешь правильно?

– Уверена, – ответила Ноэлли.

– Чем тебе помочь?

– Ничем.

– Ну что ж. Возвращайся, как только сможешь. Я попрошу кассира выдать тебе аванс в счет будущей зарплаты.

– Спасибо, мадам.

В течение следующего месяца Ноэлли практически не выходила из дому. Разве что в бакалейную лавку за продуктами. Голода она не чувствовала и ела в общем-то мало, однако в огромных количествах пила молоко и набивала желудок фруктами – для ребенка. Ноэлли не чувствовала себя одинокой. В ней было дитя, и она постоянно разговаривала с ним. Она интуитивно определила, что это мальчик, точно так же, как сразу догадалась, что беременна. Ноэлли назвала его Ларри.

– Я хочу, чтобы ты вырос большим и сильным, – говорила она, поглощая очередную порцию молока. – Я хочу, чтобы ты был здоровым… здоровым и сильным, когда тебе придется умирать.

Каждый день она часами лежала на кровати, обдумывая, как же лучше отомстить Ларри и его сыну. Она не признавала своим то, что росло у нее в животе. Это принадлежало ему, и она собиралась убить ненавистное существо. Оно было единственным, что он оставил ей, и она уничтожит его так же, как Ларри уничтожил ее.

Исраэль Кац ничего не понял в ней! Ее вовсе не интересовал бесформенный зародыш, лишенный ощущений. Она хотела, чтобы ларрино отродье почувствовало, что его ждет, чтобы оно страдало не меньше, чем она сама. Теперь подвенечное платье висело рядом с ее кроватью, всегда на виду – своеобразное олицетворение зла, вечное напоминание о его предательстве.

Сначала сын Ларри, а потом и он сам.

То и дело звонил телефон, но Ноэлли не вставала с кровати и как одержимая думала о своем. В конце концов звонки прекратились. Она была уверена, что звонил Исраэль Кац.

Однажды вечером кто-то начал колотить в дверь. Ноэлли продолжала лежать. Однако дубасивший не унимался. Пришлось подняться и открыть.

На пороге стоял Исраэль Кац, и лицо его выражало глубокое беспокойство.

– Боже мой, Ноэлли, я вам звонил несколько дней подряд.

Он посмотрел на ее разбухший живот.

– Я подумал, что вы сделали это где-нибудь в другом месте.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, вы сделаете это.

Исраэль уставился на нее.

– Неужели вы ничего не поняли из того, что я вам говорил? Теперь уже поздно! Никто не станет делать этого.

Он бросил взгляд на пустые бутылки из-под молока и свежие фрукты на столе, а затем вновь повернулся к Ноэлли.

– Ведь вы же хотите оставить ребенка, – продолжал он. – Почему вы тогда не признаетесь в этом?

– Скажите мне, Исраэль, какой он сейчас?

– Кто?

– Ребенок. Есть у него глаза и уши? Пальцы на руках и ногах? Чувствует ли он боль?

– Ради бога, Ноэлли, прекратите. Вы говорите, словно… словно…

Он в отчаянии стал крутить головой.

– Я вас не понимаю.

Она мягко улыбнулась.

– Да, вы меня не понимаете.

С минуту он молчал, над чем-то раздумывая.

– Ладно, ради вас я решусь сунуть голову в петлю, но если вы действительно намерены делать аборт, давайте займемся этим немедленно. Среди моих друзей есть врач, который мне кое-чем обязан. Он…

– Нет.

Он уставился на нее.

– Ларри еще не готов, – сказала Ноэлли.

Через три недели в четыре часа утра Исраэля Каца разбудил разгневанный консьерж. Он барабанил в дверь его комнаты и кричал: