Екатерина Лесина - Счастливый доллар Страница 14

– Нет, Яд, со мной все нормально. Да нормально, я тебе говорю! Да! Не кричи на меня! Господи, Ядка, ну почему ты вечно чуть что, так в крик?

Если выбраться на крышу, то можно будет спуститься на балкон. А с балкона попасть в квартиру.

– Послушай… да ты можешь хотя бы один раз в жизни меня выслушать? Да! И я не ору на тебя! Это ты на меня орешь! И что?!

Спокойно. Не сорваться. У Ядки темперамент. У Агнешки темперамент. А у Семена жар, и антибиотики нужны.

– Ты можешь кой-какие лекарства достать? Нет, Ядка, не эти лекарства. Нормальные. Антибиотики. Просто рецепта нету. А деньги я верну. Да ни во что я не ввязалась, все нормально.

Почти нормально.

– Записывай…

К счастью, писала Ядка молча, только под конец поинтересовалась, для кого все. И Агнешкиному ответу не больно поверила.

Ну и пусть. Главное, чтобы достала.

– Она не заявит? – спросил Семен, убирая трубку в карман. – Может, проще было бы в аптеке?

– Так она в аптеке и работает. Провизором. А сдаст… не знаю. Она моя сестра и… у нас сложные отношения, но раньше она меня не подводила. Слушай, у меня тут появилась идея…

Идею Семен не одобрил. Пришлось уговаривать.

Как ни странно, люк на крышу был открыт. Агнешка легко забралась по дребезжащей лесенке и оказалась на крыше. Черный битум, нагретый солнцем, знакомо вонял. Редкими островками на нем выделялись куски кирпича и стекло. Причудливыми деревцами торчали антенны. У самого края, свернутое валиком, виднелось покрывало и раскладной стульчик, на котором лежали журнал и флакон средства для загара.

Агнешка огляделась: хозяйки флакона поблизости видно не было. И хорошо. Если повезет, в ближайшие четверть часа на кухне никто не появится.

Подобравшись к краю крыши – двор как на ладони вместе с двумя топольками и выводком молодых елок, пластиковой песочницей и горкой-трубой, – Агнешка прицелилась к балкону. Давненько ей не приходилось совершать подобных трюков. Она легла на живот, вцепившись руками в бордюр, перекинула одну ногу. Вторую. Зависла – сердце ухнуло в пятки, а вдруг да мимо – и, решившись, прыгнула.

Хрустнул под ногой столик. Острым углом пропорола ногу тумба, заставив охнуть от боли. Зазвенел, покатившись по полу, горшок с розовой геранью.

Некоторое время Агнешка просто стояла, пытаясь отдышаться и унять боль в ноге – хорошо, хоть не до крови расцарапала. Потом прохромала в комнату: дверь и вправду была открыта.

Связка запасных ключей лежала на полочке у зеркала. Предусмотрительно.

Эта девица оказалась форменной авантюристкой, но нельзя не отдать должного: ей везло.

– Заходи, – она буквально втянула его в квартиру и, захлопнув дверь, провернула ключ в замке. – Вот…

В квартире витал аромат духов. С банкетки слепо пялились деревянные кошки, еще одна выглядывала из-за зеркала, огромного, почти до потолка. Кошки же выстроились на полочке рядом в виде бело-синих кусков фарфора. И поселились на стенах, оккупировав тяжелые рамы. Кошки обитали в ванной и в туалете. Захватили кухоньку.

– Маньячка, – сказала Агнешка, царапая ногтем кошачью морду на плитке. А потом вдруг бросила и, ткнув пальцем куда-то в угол, велела: – Смотри.

Семен не сразу понял, на что именно смотреть: угловой диванчик с зелено-полосатой шкурой. Виньетки резьбы и кружево салфетки, почти съехавшей на пол. И за ним, прикрытые этим кружевом, прятались ботинки.

– Мужские, – Агнешка ботинки вытянула и подняла за шнурки, словно парочку дохлых крыс. – Узнаешь?

– А должен?

Истоптанные, но чистые. Только-только начали терять форму, раздавшись в пятке и носках, проклюнулись сединой потертой кожи.

– Ну… это Олега или нет?

– Да я откуда знаю? Я ж…

Не договорил. Взгляд упал за ту же банкетку, в тень, где белым лоскутком виднелась визитка. Нагибаться было больно, хорошо, что зацепить получилось с первого раза.

– А вот это точно Олега.

Имя-фамилия, номера телефонов. Только ничего это не доказывает. Визитка могла попасть в квартиру случайно. Пусть Семен не очень верил в такие случайности, но сбрасывать со счета тоже не спешил.

Впрочем, мужчина в квартиру периодически наведывался. Крупный, о чем свидетельствовал халат, обнаруженный Агнешкой. Деловитый и небедный – парочка шелковых галстуков строгой окраски. Женатый – широкое обручальное кольцо, забытое на полке в ванной.

И знакомый – фотография, слетевшая с книжной полки прямо под ноги.

– Это точно он, – Агнешка силой сунула фотографию в руки и рот ладонью зажала. Вспомнила ту ночь? Ну извини, не было у Семена иного выхода. Или, точнее, сил придумывать этот выход.

А на фото и вправду Олег, только другой: радостный. Широкая улыбка, сморщенный нос, прищуренные глаза – похож на счастливого шарпея. А рядом, видимой причиной для радости, невысокая девица со вздернутым носиком и китайским разрезом глаз.

Марина.

Марина-Марина-Марина. Куда ты пропала-то? И как надолго? И не получится ли так, что именно в этот момент ты поднимаешься по лестнице, роясь в сумочке в поисках ключей? И вот-вот найдешь, откроешь, а тут сюрприз…

– А тут сюрприз, – повторила мысль вслух Агнешка. – Иди сюда!

Вот же неугомонная.

Сюрприз ждал в гостиной, в углу между диваном и подоконником. Четыре кошки, сомкнувшись затылками, держали на голове глобус, в котором вместо обычных для бара бутылок лежал черный портфель, перевязанный бечевкой. Портфель выглядел дорогим, бечевка – дешевой.

– Это ему принадлежало, – Агнешка, нимало не смущаясь, вытянула портфель и принялась ковырять узел. – Он мужской и…

Семен принес с кухни нож и вспорол бечевку. Внутри портфеля оказалась стопка газетных вырезок и белый конверт с уже знакомым адресом. Правда, на сей раз внутри лежал листок бумаги, на котором серым пятном выделялся рисунок.

– А я в детстве тоже так делала, – Агнешка подняла листок на просвет. – Кладешь монетку, берешь карандаш, лучше мягкий. И, нажимая, быстро-быстро штрихуешь. Получается рисунок. Мы так с советскими пятикопеечными делали, они большие и удобно. А это что, я не знаю.

Сантиметра четыре в диаметре. Женский профиль. Корона. Звезды. Цифры. 1876.

– Забирай, – велел Семен, у которого уже голову ломило от количества несуразиц в этом деле. – И уходим.

Агнешка быстро запихнула содержимое портфеля обратно в портфель, который зажала под мышкой. Подумав, сунула в карман фотографию.

– Знаешь, – сказала она, закрывая дверь квартиры. – Мне кажется, что хозяйка исчезла не просто так.

Может, так, может, нет. Исправить ничего нельзя, а угрызения совести – вещь бесполезная. Забираясь в машину, Семен думал не об убитом Олеге или Вареньке, не о пропавшей Марине и не о портфеле с газетными вырезками. Он думал о том, что с заложницей ему повезло.

Хоть в чем-то.

Шериф

Разговор, которого не было

Чего, мистер Шеви? Писать про эту парочку? Да вы что там, с ума посходили все? Я только и слышу: Бонни и Клайд, Бонни и Клайд… И там они, и сям они. И чего они? Хотите правду знать? А правда в том, что второй пары таких ублюдков эта страна не знала. И буде на то воля Божья, больше не узнает.

Р-романтики, мать их.

Чего ругаюсь? А того, что сил моих больше нет эту ахинею слушать. Какая романтика на крови? Какая вечная любовь на чужой смерти? Твари они. Сволочи, которым человека убить, что мне высморкаться. А все вокруг в один голос осанны им воспевают. Тьфу, тошно.

Протестуют они, значит. Против властей, которые страну в задницу загнали. А я что? Я не спорю – как есть загнали и в самую что ни на есть задницу. Но я ж не беру револьвер и не иду убивать, протест выражая. А мог бы. Нет, вправду, мог бы. И появляется порой желание… ну да не обо мне речь. Так вы правду хотите? А невкусная она, правда-то. Неинтересная. И потому никто в нее не поверит. Вот поглядите, мистер Шеви: пройдет лет десять или двадцать, и все позабудут про старика Фрэнка Хеймера, а про этих кровавых выродков насочиняют сказок. И единственное, чего я могу сделать – так это рассказать о том, как оно было на самом деле.

Бонни Паркер родилась 1 октября 1910 года в семье каменщика. Папаша ее крепко выпивал, что правда, то правда. И про школу тоже. А вот про муженька, от которого она сбежала, так тут вранье чистой воды. Посадили его. За что? Да за убийство. Ее всегда на ублюдков тянуло, видно. Бывает, родится человек порченым и живет таким, мечется, пока место свое не найдет. Вот и она искала. И находила. Сначала Роя Торнтона, англичанишку, который пытался фермерствовать, но быстренько спился и сел на пять годков. Для Бонни срок показался слишком уж большим, она скоренько бросила мужа ради Роя Гамильтона, еще одного гастролера. Ну а уже когда и с этим разошлась, тогда ей Клайд и подвернулся.

Любовь? Да еще с первого взгляда? Смеетесь вы, что ли? Нет, мистер Шеви, я вам скажу, что любовью там и не пахло. Бонни вообще любить не умеет, да и на передок слабовата для глубоких чувств. Тут другое совсем. Бонни надоело в забегаловке, захотелось полету и крови, к которой ее всегда тянуло, вот она и выхватила шанс. Уж не знаю, как угадала-то. Порой думаю, что никак сам нечистый эту парочку друг с другом свел…