Татьяна Батенёва - У ангелов нелетная погода Страница 14

– Это мой дом, – хрипло сказал он. – Мы можем пойти и поужинать у меня – есть холодное мясо, кажется, какой-то салат… Но если вы скажете «нет», поедем в ресторан… В какой вы хотите?

Она молча посидела рядом, потом легко провела ладонью по его щеке.

– Обожаю холодное мясо и салат! – и улыбнулась.

И все стало просто и ясно. В лифте они так стремительно потянулись друг к другу, что даже стукнулись зубами. Он начал целовать ее, потом, не отрываясь, нашарил ключи от квартиры в кармане, распахнул дверь. Все так же, не выпуская Ларису из рук, сбросил свое пальто, начал раздевать ее. Она тихонько смеялась, помогая ему расстегнуть тугие пуговицы кофточки…

Первый месяц их романа был таким шальным, что он порой забывал, чем закончить начатую фразу. Секретарша Ирина Алексеевна изумленно стояла, дожидаясь, пока шеф договорит очередное указание, а он в это время решал вопрос: позвонить Ларисе сейчас или дождаться вечера?

Вечерами встречал ее на углу у издательства и нетерпеливо вез домой – чтобы снова испытать этот адский жар в теле, от которого не было спасения. Ее глаза цвета самого темного янтаря, казалось ему, горели в темноте, ее кожа, смуглая от природы, светилась. А она тихо смеялась: мы с тобой как два изголодавшихся зверя… Да, он ощущал себя зверем – хитрым, гибким, сильным. И она принадлежала ему вся целиком, без задних мыслей и мелких подсчетов, которые он так ненавидел в женщинах и которых всегда боялся…

Его огорчало только то, что Лариса ограничивала их общение.

– В одиннадцать я должна быть дома, не сердись, – ласково прижималась она к нему. – Ребенок ждет.

– Ну какой ребенок, девице четырнадцать лет! – Илья с досадой отодвигался. – Да в конце концов, давно пора нас познакомить. Она что же, не понимает, что у матери может быть личная жизнь?

Лариса тогда еще попыталась ему объяснить: дочь для нее – все. Или почти все. И так будет всегда. Если уж она в молодые годы не стала устраивать свою жизнь ради Ани, то теперь тем более – у девочки переходный возраст, она тяжело переживает, что у нее нет отца, но не хочет и боится думать, что мать полюбит кого-то еще. И пока им хорошо вместе, надо ценить то, что у них есть. И не пытаться улучшить то, что невозможно…

А он-то, самоуверенный болван, не сомневался, что сумеет найти общий язык с девочкой. Настаивал на знакомстве.

Лариса колебалась, но наконец решилась познакомить его с Аней. Но из знакомства ничего не вышло. Аня небрежно буркнула: «Здрасте!» – и тут же закрылась в своей комнате.

Лариса развела руками, они недолго посидели за накрытым столом, и он уехал, проклиная себя за желание быстро решить все проблемы, а Ларисину дочку – за подростковое упрямство.

За последующий год ему так и не удалось найти ключик к девчонке, хотя он честно старался: пытался разговаривать с ней на интересующие, как ему казалось, молодежь темы: о компьютерах, автомобилях, даже, дурак, слушал их идиотскую музыку, больше похожую на набор диких шумов… Все напрасно.

Наконец, он решил просто купить строптивую девицу – предложил ей трехнедельную поездку в молодежный лагерь на Мальту. «Заодно и английский усовершенствуешь», – миролюбиво добавил он. Она только посмотрела внимательно и сказала удивительную фразу:

– Благодарю вас, поездка на Мальту этим летом в мои планы не входит.

Лариса молча выслушивала его спичи по поводу тяжелого характера современных девушек и собственной педагогической неумелости. Они даже попробовали жить вместе, но в квартире Ларисы установилась такая мрачная тишина, и Аня так изменилась в отношениях с матерью, что Лариса сама попросила: давай все вернем как было. Они снова стали встречаться два-три раза в неделю, причем она всегда спешила оказаться дома до одиннадцати. И все выходные проводила с Аней.

Илья никогда не думал, что окажется в положении, в котором, как ему казалось, могут оказаться только женщины, связавшиеся с женатыми мужиками. Он любил Ларису и хотел всегда быть рядом, но не мог придумать, что делать с этим упертым и ненавидящим его существом. Кончилось все так, как кончилось. Лариса сама предложила ему расстаться.

– Я не могу больше тебя мучить, – сказала она. – И ребенка потерять не могу. Давай лучше расстанемся, пока все не испортили окончательно.

И вот теперь он яростно накручивал руль, пытаясь понять, что же такое произошло там, в Турции: действительно ли Аню похитили неизвестно зачем, или это она так наказывает мать, насмотревшись дурацких американских боевиков и решив разыграть сюжет, в котором и ему, Илье, отводилась какая-то роль. Как говорится, эпизодическая роль второго плана.

19 августа 2008 года, вторник, утро

Аня встала, крадучись, дошла до стеклянной стены, отогнула полоски жалюзи – за окном было еще сумрачно. Она чувствовала себя совсем здоровой, только страшно хотелось в душ. Она подергала дверь в коридор – заперто снаружи. Потом решилась, вошла в душевую, быстро сбросила с себя распашонку на тесемках, в которую ее нарядили в клинике.

Под горячей водой она могла стоять часами. По утрам мама всегда кричала из-за двери ванной: «Аня, ты там скоро? Я на работу опоздаю из-за тебя!» Аня помыла голову шампунем из маленькой квадратной бутылочки, потом пустила воду посильнее, намылила одноразовую губку гелем из второй бутылочки. После душа она всегда чувствовала себя новенькой и хрустящей от свежести, как первый летний огурчик.

Замотала волосы полотенцем и снова легла на больничную койку. Наверное, задремала, потому что новая медсестра – мулатка с большими блестящими глазами – появилась перед ней как из воздуха.

Медсестра поднесла к кровати раскладной столик, водрузила на него поднос с завтраком. Аня попыталась было по-английски спросить, пустят ли ее сегодня к маме, но девушка только широко улыбнулась – сверкнули неправдоподобно белые зубы – и развела руками: не понимаю.

Полчаса спустя в палату вошли Павел и смуглый невысокий мужчина в коротком голубом халате и цветной шапочке на курчавых волосах.

– Доброе утро, Аня! – улыбнулся Павел. – Вы уже совсем молодцом, вижу, и душ приняли?

– Доброе утро, да, я вот… Больше не могла. – Аня встряхнула еще не совсем просохшими волосами. – Ничего, что я встала?

– Ничего, конечно. – Павел подошел ближе. – Вот ваш врач, доктор Оливье Дюпре.

Доктор кивнул, весело оскалив зубы и протягивая Ане руку.

– Он проведет недостающие исследования, о которых я говорил, – приветливо улыбнулся Павел. – Скорее всего, после обеда. Но вам обедать, к сожалению, не придется – надо, чтобы желудок был пуст. Вам сделают легкий наркоз, чтобы не было больно.

Доктор Дюпре разразился длинной тирадой по-французски, кивая и быстро жестикулируя.

– Доктор говорит, что вы не должны волноваться, процедура несложная и займет совсем немного времени, – перевел Павел. – К вечеру вы сможете ходить и увидитесь с мамой.

– Ой, скорей бы! – Аня даже зажмурилась. – Ей получше?

– Конечно, и она очень беспокоится о вас. – Павел пригорюнился.

Француз снова проговорил длинную фразу. Павел похлопал его по плечу и перевел:

– Доктор говорит, что вы обе большие молодцы, сильные организмы справились с токсинами очень хорошо. А после анализов, которые будут сделаны сегодня, станет ясно, как реабилитировать вас окончательно. Вы очень поможете врачам, и ваша мать будет весьма довольна.

– Ваш отец, – сказала Аня.

– Что вы говорите? – Павел запнулся.

– Он сказал: ваш отец – вотр пер, – улыбнулась Аня. – Это единственное, что я поняла из его речи: «Votre pere sera content!»

– А-а, ну доктор просто оговорился, – махнул ладонью Павел. – Вы понимаете, у него тут столько пациентов, немудрено запутаться. – Он проговорил что-то по-французски, весело улыбаясь. Доктор Дюпре слушал, блестя глазами и приговаривая: «Уи, уи, мерси!» Потом слегка поклонился Ане и быстро вышел из палаты.

Аня с аппетитом позавтракала: круассаны, апельсиновый джем, сыр – и стала ждать, когда же сделают анализы. Время тянулось медленно, Аня следила, как перемещались полосатые тени от жалюзи на полу. Надоело лежать, она встала, прошла вдоль стены, открывая дверцы встроенных шкафов. Почти все они были пустые. Лишь в предпоследнем на полках лежали стопки таких же больничных распашонок, в которой была и сама Аня, свежих махровых полотенец и простыней в полосочку.

Зато в самом ближнем к двери шкафу она обнаружила пакет со своими вещами, тоже сложенными аккуратной стопкой, – джинсы, курточка, майка, носки и белье. Отдельно, в маленьком пакете, лежали кроссовки, а во втором, побольше, – сумка. Пакеты были запечатаны. Аня подумала минуту, потом все-таки продырявила пакет с сумкой и достала ее. Как старым друзьям, она обрадовалась айподу, косметичке, щетке для волос, заколкам…

Но радостнее всего было увидеть свой мобильник – ярко-красный телефончик, подаренный мамой на день рождения. Правда, толку от него было мало – мать перед отъездом не успела подключить ей международный роуминг, хотя и обещала. Так что позвонить друзьям не получится. Аня достала телефон из кармашка, погладила его, как живого, хотя он и выглядел совсем мертвым – видно, кончилась зарядка батарейки. И зарядник, как назло, остался в чемодане.