Евгения Грановская - Я – твой сон Страница 14

…Когда он раздвинул ей ноги, она вздрогнула под ним и хрипло прошептала:

– Я люблю тебя.

– Я тоже, – сказал он, уткнувшись жарким ртом в ее голую шею. – Я тоже тебя люблю. Навсегда… Навеки…

Аня почувствовала, как он вжимается в нее, словно хочет слиться с ней в одно целое.

ВОЗЬМИ ЭТУ ШЛЮШКУ! ТРАХНИ ЕЕ! ЗАСТАВЬ ЕЕ ЗАВЕРЕЩАТЬ!

Когда он вошел в нее, она судорожно изогнулась и укусила его за плечо, чтобы подавить крик.

Игнат Борисович Соболев и его лысый помощник Еременко стояли у машины. Дул ветер, и лысый помощник, выслушивая последние наставления своего босса, слегка поеживался, хотя был одет в теплое драповое пальто. На широченные плечи Игната Борисовича был накинут легкий плащ, но, казалось, он совершенно не замечал холода.

– Документы все взял?

– Да, Игнат Борисович, все.

– Держи меня в курсе. И понаглее там, не жуй сопли. Помни: я обо всем договорился.

– Хорошо, Игнат Борисович.

– Если будут проблемы – сразу звони. Я на связи днем и ночью.

– Хорошо, Игнат Борисович.

Лысый помощник поправил пальцем золотые очки и нерешительно посмотрел на своего босса.

– Ты чего мнешься? – спросил тот. – Хочешь что-то сказать?

– Да. Игнат Борисович, тут такое дело… Вы просили меня следить за тем, чтобы Егор не наделал глупостей…

– И ты плохо справляешься со своим заданием.

– Да. Но сейчас…

– Ты, наконец, скажешь или будешь и дальше заикаться? – сдвинул брови Соболев-старший.

– В общем, ваш сын Егор влюблен в одну девушку. И, кажется, он собрался на ней жениться.

– Жениться? Егор?

Еременко кивнул лысой головой:

– Да. Он собирается сделать предложение Ане Родимовой. Может, уже сделал, я точно не знаю.

– Гм… – Соболев-старший потер толстыми пальцами квадратный подбородок. – Он собирается жениться на Ане? Это внучка нашей травницы?

Еременко кивнул:

– Угу. Я только сегодня узнал. И сразу вам…

– Да-да-да, – задумчиво проговорил Игнат Борисович. Потом хмыкнул – спокойно и беззлобно: – А что… Аня Родимова девочка красивая. И вроде с головой. Слушай, может, рядом с ней он и правда образумится?

Еременко улыбнулся:

– Может быть. Я слышал, он влюблен в нее до безумия.

Игнат Борисович усмехнулся и крякнул.

– Так это отлично! В моем возрасте давно пора нянчить внуков. Верно?

– Верно. Внуки – это здорово, – поддакнул Еременко.

– Ну, значит, так тому и быть. Свадьбу закатим на весь мир… – Внезапно Соболев снова озаботился: – Да, и надо подумать насчет подарка молодоженам.

– Э-э… Машину? – предложил помощник.

Соболев-старший махнул рукой:

– Машину – это само собой. Нужно что-нибудь посерьезнее.

Еременко достал из кармана блокнот и ручку. И, глядя на босса, вопросительно поднял брови:

– Дом?

– Да, – кивнул Соболев. – Подыщи что-нибудь приличное. И в хорошем месте.

– Сделаю, Игнат Борисыч, – Еременко сделал запись в тетради. На пару секунд задумался, потом сказал: – У меня есть один на примете. Место шикарное, рядом с озером. Добротный, двухэтажный. Четыре спальни, гараж, бассейн, сауна, все дела. Участок соток пятьдесят. Фруктовый сад.

– Отлично, – Игнат Борисович улыбнулся. Похоже, хорошее настроение вернулось к нему. – Возьми это дело под особый контроль.

– Сделаю, – кивнул помощник.

– Ну, давай.

Еременко кивнул и забрался в машину.

Когда машина отъехала, Игнат Борисович проводил ее взглядом, потом посмотрел на кроны деревьев, раскачивающиеся от ветра, и только сейчас ощутил, как сильно похолодало.

Он передернул широкими плечами и скользнул взглядом по афишному столбу, на котором болтался обрывок старого рекламного плаката.

ДРУЖБА ДРУЖБОЙ, А ТАБАЧОК ВРОЗЬ.

МАГАЗИН «ТАБАК». Ул. Клары Цеткин, дом 8.

– Да уж, – невесело проговорил Соболев. – Табачок врозь.

Однако душу Игната Борисовича все еще грызли сомнения. Правильно ли он поступает, развязывая войну против Лиса? В прошлом их связывало много общего. Вместе начинали взрослую жизнь, вместе заработали первые крупные бабки, вместе вставали под пули и пускали кровь конкурентам.

Был момент, когда Соболев считал Лиса своим лучшим другом. Интересно, думал ли так же сам Лис? Нет, конечно. Этот ублюдок способен думать только о себе самом. Все остальные для него мусор. Раньше его закидоны хоть как-то можно было вынести, но теперь он окончательно оборзел. Считает себя удельным князьком, не хочет жить по правилам. А на каком основании? Это что же, теперь любой урод, нанявший десяток головорезов, может считать себя пупом земли? Все время кивает на «понятия», но сам давно забыл, что это такое.

Соболев снова взглянул на обрывок плаката, болтающийся на столбе.

Да, «табачок врозь». Таковы правила. И нужно их соблюдать, потому что если нет правил, то остаются одни эмоции, а эмоции – вещь взрывоопасная. Там, где правят эмоции, из глубин выходят злоба, смерть и мрак. А Игнат Борисович давно устал от мрака.

Отведя взгляд от плаката, Соболев резко повернулся и в сопровождении двух неслышных, как тени, телохранителей зашагал к крыльцу офисного здания.

Максим, сидя на диване с сигаретой в губах, протянул руку к приемнику, стоящему на столе, и включил его. Из динамиков раздалась тихая песня. Максим сделал звук погромче.

Миром позабыт мелкий городок.

В нем сотни лет одно и то же:

Топот горожан, чей срок давно истек…

– Тебе не мешает? – спросил он Аню.

Аня не ответила. Она сидела на диване, так же, как Максим, полностью одетая, да еще и закутавшаяся в плед, словно пыталась – безуспешно – компенсировать свою недавнюю наготу. Вид у нее был испуганный и смятенный.

Максим глубоко затянулся сигаретой и стряхнул пепел в стоящее на столе блюдце. Аня повернула голову, посмотрела, как он пускает ртом колечки дыма, улыбнулась и тихо сказала:

– Максим…

– Что? – не глядя на нее, отозвался он.

– Что теперь будет?

Он повернул голову, чуть удивленно посмотрел на нее, но тут же улыбнулся и ответил:

– Все будет хорошо.

– Да. Я понимаю. Но… – она робко взглянула ему в лицо. – Мы поженимся?

– Поженимся? – Максим отвел взгляд, снова затянулся сигаретой, задумчиво выпустил облачко дыма. – Малыш, быстро такие дела не делаются. Нужно подать заявление, подумать насчет жилья. И все такое прочее. – Он посмотрел Ане в глаза, протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Добавил с улыбкой: – Не могу же я привести такую красавицу в шалаш. Только во дворец.

Брови Ани дрогнули.

– А я бы согласилась и в шалаше, лишь бы с тобой, – тихо и честно проговорила она.

Максим тихо засмеялся, наклонился к Ане и поцеловал в губы.

– Максим, – снова робко позвала она.

– Что?

– А в Москве хорошо жить?

– В Москве-то? – на мгновение Ане показалось, что по лицу Максима пробежала тень, однако он тут же улыбнулся и, пожав плечами, ответил: – Ну, так. Нормально. Не хватает настоящего.

– Настоящего? – не поняла она.

– Ну да. Там люди друг другу постоянно врут. Все хотят казаться не тем, что есть.

– Почему?

– Кто для выгоды, а кто просто так, чтобы круче казаться.

– И ты тоже врешь?

– Конечно. Там без этого никак, – Максим затушил сигарету в блюдце и поднялся с дивана. – Пойду попью воды, – сказал он.

– Да, – тихо промолвила Аня.

Максим вышел из комнаты и оказался на кухне.

Там он долго стоял перед ведром с водой, хмуро о чем-то размышляя. Потом набрал полный стакан и, запрокинув голову, выпил все до капли. Поставил стакан на тумбочку, накрыл ведро дощечкой и вышел.

Когда он вернулся в комнату, Аня спала, по-детски закутавшись в плед и положив русую голову на бортик дивана.

Радио на столе по-прежнему что-то бормотало. Максим протянул руку и выключил его. Аня не проснулась.

Некоторое время Максим разглядывал ее красивое, чистое лицо. Пару раз она чему-то улыбалась во сне, но потом улыбка сменялась выражением растерянности и озабоченности.

Чем дольше Максим вглядывался в это лицо, тем мрачнее делалось у него на душе. В голову полезли воспоминания – мрачные, тревожные, неудобные, от которых хотелось избавиться, но никак не получалось.

Он отвернулся, осторожно, стараясь не скрипеть половицами, прошел в прихожую, накинул куртку и тихо покинул дом.

На улице, встав под фонарем, он извлек из кармана пачку сигарет и закурил. На душе было неуютно, особой радости от победы не ощущалось. Перед глазами стояло лицо спящей Ани. Светлое, чистое… Как у ребенка. И эта ее смиренная, смущенная улыбка… Максим и не знал, что взрослые умеют так улыбаться.

– Черт, – тихо проговорил он и яростно стряхнул с сигареты пепел.

И вдруг услышал рядом чье-то тихое дыхание. Максим быстро обернулся. Перед ним стояла стройная черноволосая девушка в яркой курточке с меховым воротом.

– Инга? – удивился он. – Ты что здесь делаешь?

– Шла к подруге в гости, – ответила Инга Соболева, со странной полуулыбкой разглядывая его лицо. – А ты случайно не от нее?