Евгения Грановская - Я – твой сон Страница 15

– Черт, – тихо проговорил он и яростно стряхнул с сигареты пепел.

И вдруг услышал рядом чье-то тихое дыхание. Максим быстро обернулся. Перед ним стояла стройная черноволосая девушка в яркой курточке с меховым воротом.

– Инга? – удивился он. – Ты что здесь делаешь?

– Шла к подруге в гости, – ответила Инга Соболева, со странной полуулыбкой разглядывая его лицо. – А ты случайно не от нее?

– От кого?

– От Ани Родимовой.

Максим покачал головой:

– Нет.

Инга снова внимательно вгляделась в его лицо. Он поднес к губам сигарету и затянулся. Глаза Инги чуть расширились, когда она увидела его руку.

– У тебя засохшая кровь, – сказала она.

– Что?.. Где? – не понял Максим.

– На руке.

Максим посмотрел на свои пальцы, затем стыдливо убрал руку в карман.

– Вот, значит, как, – с лукавой улыбкой произнесла Инга и посмотрела на окна Аниного дома. – Ты и до Аньки добрался? Не думала, что она так легко сдастся.

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотал Максим.

– Правда? – Инга снова посмотрела ему в лицо. – Что-то я не вижу большой радости в твоих глазах. Неужели все было так плохо?

Максим поморщился:

– Инга, кончай, а? И без тебя тошно.

– Тебе повезло, что она совершеннолетняя.

– А тебе повезло, что я не настроен на ссору. Хотя… – он невесело усмехнулся. – Сегодня у меня уже была стычка с вашим семейством.

– Стычка? – не поняла Инга.

– Угу, – он стряхнул с сигареты пепел. – Сегодня я заново познакомился с твоим братцем. Он сильно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Сколько ж лет я не был в Лучах?.. Года четыре?

– Меня ты тоже не видел четыре года, – сказала Инга. – Но сразу узнал, когда мы встретились в магазине.

– Ты мало изменилась, – улыбнулся Максим. – Красивые девушки вообще не меняются. А ты – тем более.

– Четыре года назад ты называл меня глупой девочкой. Помнишь? Там, на сеновале. И еще – монашкой.

– Правда? – он пожал плечами. – Мне было досадно.

– Еще бы! Я ведь тебе тогда отказала. Все, что ты смог, это стянуть с меня лифчик.

– Я не собирался идти дальше. Тебе тогда было всего четырнадцать.

Инга хмыкнула.

– Дай сигарету.

Прикурив от протянутой Максимом зажигалки, она выпустила уголком рта струйку дыма и сказала:

– Слушай, Максик, зачем тебе нужна эта ведьма?

– Анна не ведьма. Ее бабка ведьма, но не она.

– Ты дурак? Анька уже пробует сама лечить. Бабка ее всему научила, понимаешь?

– Хватит на нее гнать, – сказал Максим. – Аня хорошая девочка.

– Уже не девочка, как я понимаю.

Максим ничего не ответил.

– Слушай, а может, ты на ней женишься? Раз она такая хорошая.

– Может, и женюсь, – небрежно бросил Максим.

Лицо Инги вытянулось от изумления.

– Ты серьезно?

– Возможно. А тебе-то что?

Нахмурившись, она сильно затянулась сигаретой, выпустила дым через ноздри и произнесла холодным, чеканным голосом:

– Ты на ней не женишься. Никогда. Понял?

Максим насмешливо фыркнул:

– Тебя забыл спросить.

Инга, поджав губы, помолчала. А потом вдруг спросила:

– Максим, я тебе нравлюсь?

– Ну… Ты симпатичная, – сказал он, слегка опешив.

И ДАЖЕ ОЧЕНЬ! У ЭТОЙ МАЛЕНЬКОЙ СТЕРВЫ КЛАССНАЯ ФИГУРКА!

– Фигурка у тебя что надо, – продолжил Максим.

А БЕЗ ОДЕЖДЫ БУДЕТ ЕЩЕ ЛУЧШЕ! СОРВИ С НЕЕ КУРТКУ И ПЛАТЬЕ, И УВИДИШЬ САМ!

– Хотя без одежды я тебя не видел, – добавил Максим, с легким удивлением прислушиваясь к своему внутреннему голосу.

Инга засмеялась и отбросила сигарету. А потом шагнула к нему и, тесно прижимаясь грудью, обняла за шею.

– Я лучше твоей маленькой колдуньи, – с легкой хрипотцой проговорила она.

А затем взяла руку Максима и положила себе на грудь.

– Подожди… – начал было он, но Инга заткнула ему рот страстным поцелуем.

Максим почувствовал возбуждение.

ВОТ ЭТО ДЕВЧОНКА! КАК РАЗ ТО, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО!

– Ну? – зашептала Инга, положив руку ему на ширинку. – Что ты теперь скажешь о моей фигурке? У меня отличная грудь, правда? И плоский живот. Потрогай.

Инга снова поцеловала Максима.

ДВЕ ЮНЫЕ ДЕВИЦЫ ЗА ОДИН ВЕЧЕР! БУДЕТ О ЧЕМ РАССКАЗАТЬ ДРУЗЬЯМ В МОСКВЕ.

Опомнившись, Максим легонько оттолкнул ее от себя.

– Нет, – пробормотал он неуверенно. – Я не должен.

ПЕРЕСТАНЬ ГЛУПИТЬ! ТЫ ВЕДЬ КРУТОЙ МУЖИК! А НАСТОЯЩИЙ МУЖИК НЕ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ТОГО, ЧТО САМО ПЛЫВЕТ К НЕМУ В РУКИ.

– Брось глупить, – с улыбкой прошептала Инга. – Делай то, что должен.

И она ловко расстегнула ему брючный ремень, а затем и молнию на джинсах. Рука ее скользнула к нему в штаны, и Максим понял, что не может больше сдерживаться. Он схватил Ингу и прижал спиной к забору. Потом резким движением задрал ей юбку и стянул колготки…

…Когда все закончилось, оба хрипло перевели дух.

– Почему ты не сказала? – с досадой и горечью произнес Максим. – И… как такое могло быть? Ты ведь выглядишь…

– Как шалава? – усмехнулась Инга. Она оправила юбку и пригладила ее ладонями, потом весело проговорила: – Сюрприз! Я берегла себя для будущего мужа.

– Что?

– А ты как думал? – Она обвила руки вокруг его шеи и посмотрела в глаза. – Ты же не хочешь, чтобы мой папа узнал, что заезжий артист изнасиловал его дочь?

Максим смотрел на нее изумленно.

– Ты… не посмеешь.

– Конечно нет. Моего папочку бы это очень сильно расстроило. А чтобы расстраивать моего папочку, нужно быть самоубийцей. Ты ведь не самоубийца?

Максим молчал, ошеломленно глядя на Ингу.

– Я так и думала, – удовлетворенно заключила она. – Все будет хорошо, Максик. Все будет хорошо.

Она протянула руку к его лицу и снисходительно потрепала по щеке.

Рано утром Клавдия проснулась от тихого звука. Словно ложечка звякнула о край стеклянного стакана. Она приподнялась на кровати, бросила взгляд на часы – 5.30.

Звук повторился. Кто-то осторожно помешивал что-то ложечкой. Клавдия быстро встала, накинула халат и вышла на кухню. Возле стола, держа в руке стакан с черным кофе, стоял Максим. Он был одет в свитер и джинсы, на ногах – ботинки, а возле холодильника стоял рюкзак с вещами.

– Макс, – удивленно спросила она, – ты чего? В такую рань!

– Уезжаю я, теть Клав, – неохотно ответил Максим и отхлебнул кофе.

– Как уезжаешь? Куда?

– В Москву. Первый автобус в шесть, верно?

Тетя Клава рассеянным движением откинула с лица длинную прядь.

– Да. А чего ты так сорвался-то? – не унималась она. – И не предупредил.

– Разве? Ах да, – племянник виновато улыбнулся. – Забыл. Собирался сказать, но из головы вылетело. Прости, теть Клав.

Максим глянул на наручные часы.

– Мне пора.

– Подожди! – опомнилась Клава. – В дорогу-то я тебе ничего не собрала!

– Да не надо ничего. В поезде что-нибудь куплю.

– Я тебе дам в поезде! Отравиться захотел?! Уезжает от родной тетки и без харчей! Стой здесь, я сейчас!

Тетка метнулась к холодильнику, отодвинула рюкзак и открыла дверцу. Пока она хлопотала, Максим нетерпеливо поглядывал на часы и хмуро о чем-то размышлял.

Наконец, тетя Клава протянула ему пакетик:

– Вот, держи.

– Что здесь? – спросил племянник.

– Бутерброды и бутылка молока.

– Спасибо, теть Клав.

Максим взял пакетик, засунул в рюкзак.

– С Анькой-то попрощался? – спросила Клавдия, глядя, как он закидывает рюкзак на плечи.

– С кем?

– С Аней. Нашей соседкой.

– С Аней-то? – Максим отвел взгляд. – Да. Еще вчера. Ладно, я пойду.

Он шагнул к тете, и они обнялись.

– И чего вдруг так сорвался? – продолжила недоумевать Клавдия. – Обещал же погостить две недели.

– Сам жалею. Появились срочные дела.

Он чмокнул тетку в щеку и шагнул к двери.

– Дай телеграмму, когда приедешь, – крикнула ему вслед Клавдия.

– Хорошо. Спасибо за все, теть Клав. Не скучайте, – не оборачиваясь, ответил он и вышел из дома. Клавдия еще немного постояла посреди кухни, приходя в себя после столь внезапного отъезда племянника. Племянника, которого она считала беспутным и которым в то же время тайно гордилась.

В конце концов она зевнула, выключила на кухне свет и отправилась в спальню. Там сбросила халат и забралась в теплую постель. Перед тем как выключить свет настольной лампы, Клавдия некоторое время полежала на спине, глядя в потолок, украшенный узором теней. На душе у нее почему-то было неспокойно. Люди не срываются ни с того ни с сего посреди ночи и не уезжают тайком, если с ними не произошло ничего страшного или необычного!

Интересно, что такого стряслось с Максимом? Может быть, ему предложили в Москве новую роль?

– Что же это я? – с досадой проговорила Клавдия. – Даже не спросила.

Еще минуту поразмышляв, она решила, что утро вечера мудреней (хотя за окном уже проснулись птицы), выключила настольную лампу, повернулась на бок и уснула. И проспала в то утро дольше обычного.

Когда тетя Клава провожала племянника, Аня Родимова лежала на диване, укрытая пледом, и видела странный сон. Она снова, как в тот день, когда пробовала лечить Матвеевну, оказалась в лесу, возле заброшенного рудника, который закрыли лет восемьдесят назад. Лес был темный, мрачный, находиться здесь одной и смотреть на черный зев шахты было неприятно. Анна слышала, что шахту закрыли из-за большой аварии. Вроде бы там погибло аж тридцать человек. Причем ни одного из них так и не вытащили из-под обвала. И теперь, стоя перед шахтой, она представляла себе, что где-то там, в заброшенном туннеле, до сих пор лежат тридцать не захороненных скелетов. И думать о них было страшно.