Марина Серова - Кто первым бросит камень Страница 14

— Значит, ты собираешься заниматься именно этим? Компьютерной безопасностью, как твой отец?

— Сначала я окончу Технийон, — сообщил мне Тема. — Или Калифорнийский технологический. Потом буду работать с отцом. Ну, или в Силиконовой долине. И буду жить совсем один!

— Ух ты, как у тебя все продумано! — восхитилась я, незаметно разглядывая мальчика. Тема слегка оживился, на бледных щеках проступил румянец. Надо же!

— А как же школа? — поинтересовалась я.

Тема снисходительно глянул на меня и сообщил:

— Я окончил одиннадцатый класс в мае этого года. Экстерном, само собой.

Ничего себе! Хотя, возможно, школа, в которой обучается мальчик, коррекционная. А все его разговоры про Силиконовую долину — просто мечты. Из разряда «Вот вырасту — стану космонавтом»…

— А чего ты еще хочешь? — продолжала допытываться я, радуясь, что удалось наладить хоть какой-то контакт с подопечным. — О чем мечтаешь?

— Я никогда не мечтаю, — нахмурился Артем. — Бессмысленное занятие.

— В твоем возрасте я мечтала о многом, — задумчиво проговорила я. — Например, прыгнуть с парашютом. Увидеть Венецию и поплавать по каналам. Влюбиться. Поискать сокровища на дне моря. Выучить множество языков… Кстати, теперь я вижу, что почти все мои мечты сбылись. Так что не такое это уж бесполезное занятие…

— А вам приходилось когда-нибудь убивать человека? — вдруг спросил Артем. Я посмотрела на мальчика. Он сидел, глядя прямо перед собой, его лицо было абсолютно спокойным, красивым и гладким и ровным счетом ничего не выражало.

— Приходилось, — сказала я.

— Это трудно?

Я задумалась, потом помотала головой, тяжелой от бессонной ночи, и ответила однозначно:

— Да.

Тема помолчал, потом спросил:

— Вам было страшно?

— Конечно. Не верь тому, кто скажет, будто это легко и не страшно. Человек — не животное. И наше отличие находится именно здесь. Ни навыки вождения автомобиля, ни умение пользоваться компьютером, ни полеты в космос. Главное отличие, как мне кажется, — это свобода воли и то, что, убивая кого-то, ты каждый раз убиваешь себя. Понимаешь?

— Нет, — ответил Артем и равнодушно отвернулся.

Я взглянула на часы.

— Скоро посадка.

— Мне нужно в туалет, — поднялся мальчик. — И от кофе у меня болит голова.

— Пойдем, я тебя провожу.

— Не надо, я сам!

Я уже начала вставать, но тут медленно опустилась на стул.

Это был первый случай, когда Артем проявил инициативу и напрямую высказал хоть какое-то, но собственное желание.

— Ладно, иди. Я подожду здесь.

С моего места была хорошо видна дверь туалета.

— Темпора мутантур, эт нос мутамур ин иллис, — сказал Артем.

— Я не говорю на латыни, знаешь ли, — сообщила я. — Это что-то про мутантов?

Губы мальчика дрогнули в улыбке — впервые на моей памяти.

— Нет, это не про мутантов. Это про нас. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними».

— Красиво, — я покачала головой. — Ну давай, нам надо поторапливаться, скоро посадка.

Артем ничего не ответил и скрылся за дверью с изображением ботинка.

Я задумалась. Странно, мальчишка мечтает работать в Силиконовой долине, а у самого даже нет мобильного телефона. Любой современный подросток из более-менее состоятельной семьи должен быть весь обвешан различными гаджетами. Ну или иметь один, но мощный — такой, который объединяет функции множества устройств. А Тема Киприанов нянчится со старинным плеером… Что ж, это не мое дело.

Минуты бежали, и я начинала нервно поглядывать на часы. Посадка на рейс Франкфурт — Тель-Авив уже началась, а Артема все еще не было.

Я подошла к двери. На редкость оживленное место… Мимо меня проехал мальчишка-араб с какой-то тележкой. Я поймала за рукав пожилого немца и объяснила, что я сопровождаю больного мальчика. Попросила поторопить Тему, но не в коем случае не дотрагиваться до него. Немец дико покосился на меня, но кивнул — права «людей с особенными потребностями» в Германии уважали.

Минут через десять немец появился на пороге. Лицо его было багровым, усы гневно топорщились. Он злобно уставился на меня и сообщил, что если это шутка, то очень низкопробная. Никакого мальчика там нет, а я поставила его, уважаемого человека, в крайне неудобное положение.

Я рванула дверь и вошла. Артема Киприанова здесь не было, зато было человек пять мужчин, которые попросту онемели от моего вторжения.

Я проверила кабинки. Двенадцать оказались пусты, в остальных на полу виднелись ноги, обутые в сверкающие ботинки, потрепанные кеды, сандалии, вьетнамки и тому подобное. Но белых кроссовок фирмы «Найк», какие только и признавал Артем Киприанов, среди них не было.

— Полиция! — тоненько вскрикнул юноша, судорожно прижимая к боку портфель. Бриллианты у него там, что ли?

— Полицию я вызову сама! — громко сказала я. — Всем оставаться на местах.

Служба безопасности аэропорта работала отлично, и уже через пару минут прибыла на место.

Вначале за нарушителя порядка, само собой, приняли меня. Я чувствовала себя как лиса, забравшаяся в курятник. Никогда не думала, что мужчины такие нервные и ранимые существа! Никому не хотела наносить моральную травму, но ведь ситуация у меня была экстраординарная! Я объяснила, что произошло. При словах «подросток-аутист» безопасники все поняли верно. Они еще раз обыскали помещение и допросили всех, кто находился в туалете. Но никто из присутствующих понятия не имел, о чем речь. Каждый клялся, что и в глаза не видел Артема Киприанова — подростка в джинсах, белой футболке и кроссовках, с плеером в ушах и желтым рюкзаком на спине. Поскольку каждый из мужчин торопился на свой рейс, приходилось отпускать допрошенного. Пассажиры возмущались и грозились подать в суд на службу безопасности аэропорта.

Сначала у меня оставалась надежда, что мальчик случайно забрел не туда и заблудился. Аэропорт обыскали. Сняли записи с камер наблюдения. Ни на одной из них не было Артема Киприанова. Прошло не меньше часа, прежде чем стало ясно, что Артем бесследно исчез.

Мало того: столик, за которым мы пили кофе, тоже не попал в поле зрения камеры — единственный из всех, он стоял чуть в стороне. Мы вышли из зала прилета и сразу отправились в кафе. Получалось, ни на одной камере не было изображения Артема. К концу беседы с начальником службы безопасности я начала ловить на себе странные взгляды. Я поняла, что это значит. Начальник службы безопасности мне попросту не верил.

Появляется сумасшедшая русская туристка, ведет себя неадекватно — вот, ворвалась в мужской туалет, перепугала пассажиров… Теперь еще утверждает, что с ней был больной ребенок, хотя никакого ребенка на камерах нет. Напрашивается вывод — а был ли мальчик?!

Что, если туристка попросту врет, преследуя какие-то темные цели — к примеру, дестабилизировать работу службы безопасности аэропорта Франкфурта? Отвлечь на себя внимание службы безопасности, а тем временем ее — то есть мои — сообщники подложат бомбу, провезут контрабанду или вообще полоний распылят…

Да, Охотникова, вот теперь ты влипла. Простейшее дело — отвезти мальчика к его отцу — превратилось в сущий кошмар. Больной ребенок пропал. Похищен? Или все-таки потерялся?

Если Артем заблудился в незнакомом месте, полном чужих людей, надо поскорее найти его. Ведь Елизавета предупреждала, что нештатная ситуация может вызвать у мальчика шок… Что же я натворила! Зачем отпустила Артема одного!

Мне плевать, что моей репутации конец. Теперь у меня только одна задача — найти мальчика до того, пока с ним не случилось ничего ужасного…

А если все-таки второй вариант? Если Артема похитили? Его отец, насколько я понимаю, человек небедный. В списке «Форбс» его нет, но Киприанов-старший вполне состоятельный. Тогда Артема могли похитить ради выкупа. Версия, конечно, правдоподобная… только есть одно большое «но». Несколько часов назад я сама понятия не имела, что мы с Темой окажемся во Франкфурте! Нам предложили на выбор — лететь через Париж, Франкфурт или Варшаву. Я выбрала Франкфурт.

Похищения не происходят спонтанно. Такие преступления готовятся долгие месяцы — нужно собрать информацию о предполагаемом объекте, о его маршруте, привычках. Необходимо подготовить пути отхода, место, где спрятать похищенного и держать до тех пор, пока не получат выкуп. Нужен транспорт, люди — не менее трех-четырех человек, один из которых обычно ведет переговоры с родственниками похищенного, другой — «попка», болванчик — едет забирать деньги, а двое остальных держат объект где-нибудь в заранее подготовленном месте.

К тому же в Европе жители не боятся полиции. Они знают, что в случае чего она их защитит. Граждане Германии необыкновенно законопослушны. Стоит им заметить что-то подозрительное — и в полицию немедленно поступит звонок, что какие-то взрослые сунули в машину мальчика и увезли. Да и сам Тема не позволил бы тихо увезти себя. Он ведь не выносит прикосновений — а припадок ярости и громкие крики немедленно обратили бы на себя внимание… Нет, эту версию я даже рассматривать не стану.