Марина Серова - Кто первым бросит камень Страница 15

Будем исходить из того, что мальчик попросту потерялся. Несмотря на свои таланты, Тема не вполне адекватен. Будем искать!

Я отправилась в полицейский участок писать заявление о пропаже человека. Заявление, конечно, приняли, но весьма нелюбезно посоветовали мне не покидать гостиницу при аэропорте до дальнейшего выяснения обстоятельств. Я поняла, что меня подозревают в причастности к исчезновению Артема. Что ж, на их месте я думала бы точно так же…

Я сидела в номере гостиницы и раздумывала, что я скажу отцу мальчика. Вопрос о том, звонить ли Елизавете, отпал сразу. Если Киприанова узнает, что ее драгоценный ребенок пропал, я не поручусь за ее жизнь и рассудок. К тому же Лиза прикована к постели и помочь все равно ничем не сможет.

Оставалось обратиться к Георгию Иннокентьевичу. Кстати, эта фигура вызывала у меня некоторые подозрения. Кто аннулировал билеты? Если бы не эта досадная помеха, мы с Темой давно бы уже благополучно долетели до Израиля!

И, кстати, почему именно мне выпало везти Артема к папаше? Ведь у Георгия умер отец — старый гроссмейстер Киприанов! По идее, любой нормальный человек должен был все бросить и примчаться в Россию! Отец в морге, бывшая жена в больнице, беспомощный больной сын на попечении домработницы… А Георгий сидит себе в Израиле и ждет, когда сына доставят к нему! Ну не странно ли?

Эти мысли и раньше посещали мою голову, но я успокаивала себя тем, что это меня не касается. У богатых свои причуды. Но теперь я не могу сказать, будто это не мое дело…

Я набрала номер Киприанова. Долгие гудки, потом тот же женский голос лопочет что-то на незнакомом языке. До чего же не везет!

Я встала и подошла к окну. Внизу текла обычная жизнь, утренний Франкфурт был вполне симпатичен. Может быть, где-то там внизу бродит беспомощный Тема? Лиза предупреждала меня, что мальчик никогда не разговаривает с незнакомыми людьми… Это означает, что Артем проходит мимо полицейского, который мог бы оказать ему помощь, а тот видит перед собой прилично одетого подростка с плеером и не подозревает, что тому необходима помощь…

Я вскочила. Не могу сидеть без дела! Я оставила номер мобильного телефона полиции. Если Тема вдруг объявится — меня тут же найдут. А пока я попробую поискать его сама!

Обмануть охрану гостиницы не составило ни малейшего труда. В конце концов, за спиной у меня опыт спецопераций, так что румяный юноша-охранник, выросший в стране, где население законопослушно с рождения, не мог бы помешать мне выйти, даже если бы захотел. Разумеется, я не пошла бы на прямой конфликт с полицией — правоохранительные органы нужно делать своим союзником, а не врагом. Я просто отвлекла внимание охранника, залепив жвачкой глазок камеры видеонаблюдения в коридоре этажом выше. Там еще стояло такое уютное кресло и какое-то растение вроде монстеры.

Охранник забеспокоился — почему это коридор не просматривается? Может, камера вышла из строя? Мальчишка потащился смотреть, что там приключилось, а я без всякой спешки вышла из гостиницы.

Город лежал передо мной — огромный и абсолютно незнакомый. Когда мне предстоит работа за границей — а в последнее время такое происходит все чаще, — я внимательно изучаю города, где мне придется выполнять свои обязанности. Конечно, чтобы знать город, что называется, изнутри, нужно какое-то время пожить в нем, потереться среди его обитателей, промерить собственными подошвами его площади, улицы, набережные. Так я знакомилась с Венецией — пару лет назад меня занесло туда дело под названием «Общество дохлых поэтов». И таким же способом я узнала Лондон. Метро, мосты, достопримечательности, национальные кварталы…

Если бы я знала, что судьба забросит меня во Франкфурт, я подготовилась бы заранее. Да и сейчас это не проблема. Интернет всегда под рукой… Но я не собираюсь бродить по городу в поисках пропавшего подопечного. Тему ищет вся полиция Франкфурта. Если парнишка потерялся, они его непременно найдут. Современные города нашпигованы камерами наблюдения, как хороший кекс — изюмом. Торговые центры, площади, станции автобусов и метро — стоит Артему где-нибудь засветиться, как район поисков будет определен, а дальше уже — дело техники. Немецкой полиции я вполне доверяю. Эти ребята не будут спать на дежурстве…

В общем, я не стану бродить по городу — вероятность нос к носу столкнуться с Темой близка к нулю. Я собиралась еще раз осмотреть аэропорт. Нет, я, конечно, знала, что полиция и служба охраны осмотрели его очень внимательно. Особенно свои охранники, которым известна всякая щель, где может спрятаться человек. Ребята выполнили работу на совесть, не ограничившись только лишь зданием аэропорта. Они проверили все колодцы и короба вентиляции, выходы на летное поле, ангары и наземные службы. Если они утверждают, что Артема там нет — значит, его действительно нет в аэропорту.

Но если я пройду по зданию и осмотрюсь как следует, может быть, я что-то вспомню? Какую-нибудь мелочь, что поможет мне отыскать мальчика? Вчера это сделать было трудновато под подозрительными и холодными взглядами немецкой полиции.

Я медленно брела сквозь деловитую суету аэропорта. Вокруг кипела жизнь — доносился аромат свежего кофе из кафе, где мы сидели вчера, мимо проехала вереница тележек с багажом. Многонациональный Вавилон — вот на что похож в наши дни любой крупный европейский город. Я шла, разглядывая толпу. Прямо под ноги мне выкатился ярко-красный мяч, а вслед за ним выскочил его хозяин — смуглый хорошенький мальчик. Его мать, беременная молодая женщина в хиджабе, извинилась по-английски и поймала малыша за руку. Стоп! Вот оно!

Я резко развернулась в толпе и поспешила в сторону кафе. Присела за тот столик, где мы сидели с Артемом, и заказала кофе. Потягивая напиток, я внимательно смотрела на дверь туалета. Ждать мне пришлось долго — я успела выпить две чашки кофе, когда наконец в поле зрения показался тот, кто был мне нужен — мальчишка-араб с тележкой на колесах. Паренек скрылся за дверью. Придется подождать.

Мальчишка работал в аэропорту мойщиком туалетов. А в тележке помещались всякие санитарно-гигиенические приспособления — щетки, чистящие средства. Причем вся эта туалетная красота была скрыта от глаз пассажиров черной целлофановой накидкой. Тележка была довольно большая, и еще вчера у меня мелькнула мысль, что под целлофаном вполне можно спрятать и незаметно вывезти человека — оглушенного, потерявшего сознание или, к примеру, связанного…

Вот хлопнула дверь туалета, юный уборщик покатил тележку прочь. Шел он не спеша, тележку толкал одной рукой, а в другой руке держал телефон и быстро-быстро нажимал на кнопки одним пальцем — очевидно, гонял на экране какую-то игру. Я догнала парнишку и зашагала рядом. Мальчишка меня не замечал — до того был увлечен игрой. Дождавшись, когда мы окажемся в пустоватом коридоре, я сказала по-немецки: «Привет!»

Паренек увидел меня, и его смуглая мордашка позеленела. Узнал!

— Чего ты так испугался? — улыбнулась я дружелюбно, как могла.

Парнишка слегка поклонился мне, настороженно глядя блестящими черными глазами.

— Как тебя зовут? — ласково, словно обращалась к ребенку, спросила я.

Паренек завертел головой, но в поле зрения были только редкие пассажиры, деловито катившие свои чемоданы на багажных тележках.

Мальчишка тяжело вздохнул, видимо, поняв, что от меня ему никуда не деться.

— Меня зовут Мустафа. Отпустите меня, фрау, я ничего не сделал!

— Сейчас, — еще шире улыбнулась я и достала банкноту в двадцать евро. Глаза парнишки как магнитом приковало к бумажке. Но он тоскливо проныл:

— Фрау, отпустите меня! Мне работать надо. Мастер поругает.

— Сейчас мы немного поговорим, и ты пойдешь работать.

— Я ничего не видел!

— Чего ты не видел?

— Я вас не знаю!

Глаза парнишки заблестели. Я слегка повернула голову и поняла, в чем дело. На горизонте появился охранник — один из крепких парней из службы безопасности аэропорта. Так, надо торопиться.

— Вчера в семь утра ты вошел в туалет на первом этаже вот с этой самой тележкой. В туалете был мальчик — на вид лет пятнадцать, синие джинсы, белая футболка, кроссовки «Найк», желтый рюкзак. Помнишь такого?

Парнишка жадно облизнул губы и выхватил купюру из моих пальцев. Я надеялась, что теперь дело сдвинется с мертвой точки. Но паршивец завел свою волынку:

— Не видел я никакого мальчика! Я хорошо работаю. Я давно работаю. Меня все тут знают. Отпустите меня, фрау! — И вдруг заорал: — Клаус, Клаус, на помощь!

Я обернулась, но было уже поздно. Полноватый охранник двигался на удивление быстро. Он подбежал ко мне, на ходу доставая дубинку или шокер — не знаю, что там у него было в чехле на боку. Нервные какие стали по всему миру охранники, давно замечаю… Раньше их интересовали воры, нацелившиеся на багаж уважаемых пассажиров. Зато теперь все боятся террористов. Весь мир, что называется, на взводе. Я могла бы уйти от этого типа, затеряться в толпе. Но тогда я обострю свои и без того не очень дружественные отношения с немецкой полицией, а это в мои планы не входит. Поэтому я показала охраннику пустые руки и сказала: