Рут Ренделл - Если совершено убийство Страница 14

— Грегсон! На минуточку!

— Это инспектор Бейкер, сэр, — пояснил Клементс. — Сейчас он из него все выжмет, скажет ему пару слов, которые его отец давно уже должен был ему сказать.

Уэксфорд огорчился, хорошо понимая, что сейчас произойдет; он был готов выскочить из машины, но не в его власти было воспрепятствовать этому.

— Порочный, как и вся нынешняя молодежь, — продолжал между тем Клементс. — Возьмите хотя бы этих девиц, рожающих внебрачных детей; у них ведь не больше понятия об ответственности, чем… чем у кроликов. — Последнее слово он применил, восхищаясь собственной прозорливостью, видимо полагая, что старший инспектор, будучи человеком из провинции, должен быть хорошо знаком с поведением этих млекопитающих. — Они не умеют за ними ухаживать. Если бы вы видели нашего мальчика, когда мы его только взяли! Худой, бледный, из носа все время течет. По-моему, он не видел свежего воздуха с самого дня своего рождения. Это несправедливо! — горячо воскликнул сержант. — Они не хотят этих детей; они бы сделали аборт, если бы не было уже поздно, тогда как у такой честной, порядочной, набожной женщины, как моя жена, выкидыш за выкидышем, и это разрывает ее сердце. Я бы посадил их всех за решетку, я бы…

— Ну что вы, не расстраивайтесь, сержант… — Уэксфорд не знал, что сказать, дабы его успокоить. Он пытался вспомнить какие-нибудь обычные слова утешения, но прежде чем отыскал их, дверь машины открылась, и Говард представил его инспектору Бейкеру.

С того самого момента, как они сели за стол в пабе «Великий князь», стало ясно, что Бейкер из тех людей, которые, как некоторые нетерпеливые ученые и философы, вначале создают теорию, а затем подгоняют под нее факты, а все, что не вписывается в схему, должно быть признано негодным, тогда как самые незначительные данные чрезмерно преувеличиваются. Уэксфорд размышлял над этим про себя, не произнося ни слова. После обязательного рукопожатия и бормотания нескольких неискренних дежурных слов Бейкер изо всех сил постарался исключить Уэксфорда из обсуждения, ловко распорядившись усадить его в конце стола, а сам сел напротив Говарда.

Было совершенно ясно, что для Бейкера Грегсон был кандидатом в убийцы Лавди Морган. Свое предположение он основывал на репутации этого молодого человека: судимость за грабеж, друзья и то, что инспектор назвал мужской дружбой с Лавди:

— Он крутился около нее в магазине, сэр, подвозил ее на своем фургоне.

— Нам известно, что он однажды подвозил ее.

У Бейкера был резкий неприятный голос. Несмотря на то что ему удалось избавиться от грамматических ошибок, в его речи остались характерные для кокни[11] интонации; все, о чем он ни говорил, звучало очень резко.

— Найти свидетеля для каждого раза, когда они были вместе, — нереально, на это мы не можем рассчитывать. В этом магазине только они молодого возраста, и не говорите мне, что такая девица, как Морган, не поощряла внимания этого Грегсона.

Опустив глаза, Уэксфорд смотрел в свою тарелку. Ему никогда не нравилось, когда женщин называли только по фамилии, не упоминая их имен, — шла ли речь о проститутке или преступнице. Лавди не была ни той ни другой. Он поднял глаза и взглянул на Говарда, когда тот спросил:

— Что вы можете сказать о мотивах?

Бейкер пожал плечами:

— Морган вначале поощряла его ухаживания, а потом дала от ворот поворот.

Уэксфорд не хотел перебивать инспектора, но не выдержал:

— На кладбище?

Инспектор среагировал как старомодные родители за обеденным столом, когда их перебивает ребенок — существо, имеющее право только сидеть и есть рядом, но не говорить. Правда, Бейкер всем своим видом давал понять, что предпочел бы еще и не видеть Уэксфорда. Он посмотрел на старшего инспектора пронзительным и неодобрительным взглядом и попросил повторить то, что он только что сказал.

Уэксфорд повторил:

— По-вашему, люди могут захотеть заниматься любовью на кладбище?

На какой-то момент показалось, что сейчас он, как Клементс, скажет, что «они» могут делать что угодно и где угодно. Бейкер был явно разочарован упоминанием Уэксфорда о занятии любовью, но не выразил этого прямо, а только заметил:

— У вас конечно же есть более удачные предположения?

— Да, у меня есть несколько вопросов, — нерешительно произнес Уэксфорд. — Насколько мне известно, кладбище закрывается в шесть часов. Чем занимался Грегсон весь этот вечер?

Говард, очень расстроенный поведением Бейкера и пытавшийся как-то компенсировать эту бесцеремонность исключительной деликатностью и вежливостью по отношению к дяде, предупреждал каждое его желание и, наполняя его стакан яблочным соком, сразу же ответил:

— Примерно до половины второго он был на Копленд-роуд с миссис Кирби, потом вернулся в «Ситансаунд». Затем отправился в один дом на Монмут-стрит — это рядом с Вейл-парком, Рэдж, — а потом он долго (до половины шестого) ремонтировал телевизор на Куинс-Лейн, после чего отправился домой к родителям, которые живут в Шефердс-Буш.

— Тогда я не вижу…

Бейкер катал шарик из хлебного мякиша с видом человека, глубоко погруженного в свои мысли. Подняв голову, он сказал таким тоном, который обычно называют едва сдерживаемым раздражением:

— То, что кладбище закрывается в шесть часов, еще не означает, что никто не может войти туда и выйти обратно. В стенах есть проломы — один из них, кстати, в конце Ламмас-роуд, — и вандалы продолжают разрушать их дальше. Это проклятое место надо перепахать и отстроить заново. — Сделав такое заявление, в корне противоречившее точке зрения Стивена Дербона, Бейкер глотнул джина и кашлянул. — Ну, это к слову. Имейте в виду, мистер Уэксфорд, что вы не знаете этот район так хорошо, как мы, и утреннего осмотра кладбища для этого еще не достаточно.

— Ну ладно, Майк, — смущенно пробормотал Говард. — Мистер Уэксфорд старается узнать, потому и спрашивает.

Уэксфорд был очень огорчен, услышав, что его новый знакомый, даже, скорее, противник, носил имя его напарника Вердена. Это его расстроило даже больше, чем ответ инспектора, но он ничего не сказал. Бейкер вряд ли заметил мягкий укор Говарда, поэтому, пожав плечами, продолжал:

— Грегсон мог войти на кладбище и выйти оттуда так же легко, как вы можете выпить содержимое вашего стакана.

Уэксфорд сделал глоток «содержимого» и предпринял новую попытку, чтобы Говард не подумал, что он обиделся:

— У вас есть медицинское заключение?

— Мы перейдем к этому через минуту. Грегсон встретил ее на Куиис-Лейп в половине шестого, и они отправились в уединенное место на кладбище. Она испугалась, возможно, даже закричала, и он задушил ее, чтобы замолчала.

«Почему они не пошли в ее комнату? — спрашивал себя Уэксфорд. — Почему не в ее комнату в доме, где никто не задавал никаких вопросов? И почему она ушла днем, если собиралась встретиться с Грегсоном только после работы?» Все эти вопросы он должен обсудить с Говардом, но только не сейчас. Он понимал, что, по представлениям Бейкера, обсуждение — это когда он что-то констатирует, а остальные, так сказать, участники дискуссии соглашаются, восхищаются и тем самым воодушевляют его. Дав свою собственную, очень ограниченную картину преступления, Бейкер повернулся к Говарду и попытался вполголоса обсудить с ним выводы медицинского заключения.

Однако Говард решительно не собирался исключать из обсуждения своего дядю. Отдавая себе отчет в том, что Уэксфорд пока не очень много знал об особенностях характера убитой, он все же настоял на том, чтобы дядя рассказал о проведенной утром работе.

— Она была очень неиспорченной девушкой, — начал Уэксфорд. Он чувствовал себя уверенно, потому что Бейкер вряд ли мог сказать, что был так же хорошо осведомлен о личности умершей девушки, как о географии Кенберн-Вейл. — Она была очень тихой и застенчивой, боялась ходить на вечеринки, и вполне возможно, что всего лишь раз в жизни была в общественном месте. — Ему было приятно увидеть на лице Бейкера некое подобие улыбки одобрения. Это придало ему смелости задать вопрос, который ставил под сомнение теорию инспектора: могла ли такая девушка пойти одна с почти незнакомым человеком в уединенное место? Она бы побоялась это сделать.

Бейкер продолжал натужно улыбаться.

— Но есть кое-что другое, что поразило меня…

— Говори, Рэдж. Это может быть важно.

— Двадцать девятое февраля был вторник. Интересно, не потому ли ее положили в склеп Монфорта, что знали: обычно туда заходят только в последний вторник месяца, и этот вторник уже прошел?

Бейкер продолжал скептически слушать, но глаза Говарда округлились от удивления.

— Ты полагаешь, убийца забыл, что нынешний год — високосный и в месяце был лишний вторник?

— Это вполне возможно, не так ли? Не думаю, что такой парень, как Грегсон, мог знать о склепе и о договоре на уборку. Но тот, кто убил ее, знал это и потому решил положить тело там. Почему-то ему надо было, чтобы мертвую Лавди обнаружили только через несколько недель.