Андрей Кузнецов - Смерть на Параде Победы Страница 15

Удача перла на всех парах — оперативники появились в зале в тот момент, когда Грач надумал облегчиться. Переглянувшись на ходу, Алтунин с Даниловым лениво развернулись, словно каждый из них (шли порознь, двумя проходами) передумал здесь ужинать и решил уйти. Спустились за Грачом в туалет, дали ему отлить (бандит тоже человек, хоть и живущий по волчьим законам, да и за мокрое сиденье Кондратыч головы поотрывает) и «приняли в руки», что означало самый гладкий и беспроблемный вариант задержания. Когда выводили к машине, наткнулись на Джилавяна.

— Кого это вы? — полюбопытствовал он. — А-а, Грача. А я его не признал, надо же. Отожрался, гад, на воле, вон какую ряху наел. Один был?

— Не один, — ответил Алтунин. — Там, в зале, еще двое…

— А у меня встреча, — слово «встреча» Джилавян произнес многозначительно-серьезно, давая понять, что это не просто встреча, а встреча по службе, ради получения ценной информации. «Ври-ври, — подумал Алтунин, — во-первых, в таких местах, на виду у всей блатной Москвы, с источниками никто не встречается — легко спалить, а во-вторых, никакому источнику такой щедрый стол не накрывают. Даже исходя из щедрых армянских традиций».

Но вслух говорить ничего не стал, сделал вид, что поверил.

Джилавян остался возле машины с Кондратычем приглядывать за Грачом, а Алтунин с Даниловым снова поднялись в зал. По-хорошему, на такие задержания (опасный бандит плюс два неустановленных сообщника) действительно полагается выезжать целой группой. Неофициальное «золотое» правило гласит, что агентов должно быть, как минимум, на одного больше, чем «клиентов», да как это требование соблюсти при катастрофической нехватке кадров? Вот и приходится одному работать за троих, а то и за четверых.

Спутников Грача выдернули из-за стола, обыскали прямо на месте и решили задержать, несмотря на «чистые», внушающее доверие документы. Один назвался музыкантом, виолончелистом из филармонии, а другой водителем директора Кировского райпищеторга. Задержанных вывели из зала и отвели в пустовавшую по ночному времени бухгалтерию, единственное помещение с решетками на окнах, ключ от которого неохотно выдал гардеробщик. Алтунин остался сторожить их, Джилавян, в помощи которого необходимости не было, вернулся к своей заскучавшей было даме, а Данилов повез Грача в управление, чтобы потом вернуться за Алтуниным и задержанными. Единственный оперативный автобус, заслуженный трудяга «ГАЗ-03-30», стоял на ремонте — меняли прошитый очередью радиатор, единственную фару и стекла. Хорошо еще, что никто из сотрудников не пострадал от бандитских пуль — пригнувшись выскочили из автобуса, рассредоточились и методично перестреляли всю банду.

«Интересно, как будет Джилавян объяснять завтра свое пребывание в „Волге“? — думал Алтунин, наблюдая за задержанными, апатично сидевшими с „обнарученными“ руками на жестком „канцелярском“ диване. — Придется же объяснять. Если не объяснять, то выводы напросятся сами собой…»

На утреннем совещании у начальника отдела свежий и бодрый (словно и впрямь спал всю ночь, а не по ресторанам отирался) Джилавян доложил:

— По полученным мной этой ночью сведениям, банда Корецкого вместе с ним самим, обитает в подвале мастерской «Металлоремонта» в Карманицком переулке. Подвал очень удобный, помимо основного входа, есть еще потайной лаз из кабинета директора мастерской и ход в проходящий мимо коллектор. Директор мастерской — не то троюродный брат Жорика, не то дружок закадычный. Сведения верные, нужно брать банду, пока она не сорвалась с места.

Жорик Корецкий по прозвищу Утюг и три его подельника занимались всем, что под руку подвернется, — грабежами, кражами, убийствами на заказ. Одну молодящуюся даму Жорик за круглую сумму избавил от пожилого мужа, известного архитектора. Тот уличил супругу в неверности и собрался разводиться, но не успел. Директор второго гастронома, что на Смоленской площади, заплатил Жорику за убийство своего заместителя. Наверняка, были и еще эпизоды, о которых в МУРе пока не знали.

— Давай, начальник, вали на Сеню все до кучи вместе с Азовским банком!

— От кого сведения? — хмуро спросил начальник, у которого утренняя хмарь означала разыгравшуюся язву.

— От одной болтливой сороки, — ушел от прямого ответа Джилавян, заговорщицки подмигнув Алтунину, — мол, от той самой, которую ты видел.

Ничего странного в таком поведении Джилавяна не было — от руководства скрывать источники не положено, но и называть имена информаторов во всеуслышание, на совещании, не обязательно. Береженого и Бог бережет.

«Как он ловко выкрутился, — подумал Алтунин. — Пойди, проверь теперь, от женщины из ресторана он узнал о Корецком или откуда-то еще». Но надо было признать, что информация оказалась ценной — ради такой можно и в ресторане встречу назначить… Но деньги? Вечерок в Волге — это половина джилавяновского оклада, если не больше. А у него же еще семья, жена и двое сыновей, которых он в августе сорок первого отправил к родне в Нахичевань, подальше от войны. Эх, была не была!

Прямо с совещания Алтунин снова отправился в кадры к Семихатскому. Майор, увидев его, насупился, но все же соизволил выйти в коридор.

— Ты мне работать дашь? — без капли радушия осведомился он. — Сказал же уже…

— Одним глазком, — улыбнулся Алтунин. — Я все понимаю, но это же сущая мелочь. Сделай исключение Назарыч, будь ты человеком. Мне ж для дела, а не просто так, чтобы было о чем с ребятами лясы точить.

— Не имею права! — уперся Семихатский.

— Я тебя когда-нибудь о чем-то просил? — мягко укорил Алтунин.

— Некоторые так за характеристикой приходят, — проворчал Семихатский. — Я ж никогда ни о чем не просил! Я вот тебя тоже никогда ни о чем не просил, а ведь могу попросить. Ты, говорят, ночью Петра Грачева арестовал?

— Было дело, — скромно ответил Алтунин, удивляясь тому, как быстро, прямо-таки молниеносно, распространяются по Управлению новости.

— Устрой мне с ним свиданку, — попросил Семихатский. — И сделай так, чтобы то, что я ему передам, он смог бы в камеру пронести.

— Я тебе, Назарыч, про Фому, а ты мне про Ерему! — рассердился Алтунин. — Я тебя прошу папочку мне показать, а ты какую-то хрень выдумываешь! Как будто первый день служишь и не знаешь, как что делается!

— Но я же тебя ни разу ни о чем не просил, — на лице кадровика заиграла довольная улыбка. — А?

— Я к тебе по-человечески… — начал было Алтунин, но продолжать не стал — посмотрел укоризненно Семихатскому в глаза, махнул рукой и ушел…

Спустя час к Алтунину, допрашивавшему задержанного этой ночью виолончелиста, пришла секретарша начальника МУРа, полногрудая и очень серьезная девушка Вера, уже который год готовившаяся поступать на юридический.

— Что трубку не берете? — строго поинтересовалась она. — Александр Михайлович немедленно вас требует!

Алтунин снял трубку со стоящего на столе аппарата, поднес ее к уху, но ничего не услышал. В последнее время телефоны то и дело выходили из строя. Завхоз, в ответ на претензии, разводил руками и заводил речь о грядущей замене линии, но сроков предусмотрительно не называл.

В приемной начальника МУРа Алтунин увидел майора Ефремова.

— Вас тоже вызвали? — вырвалось у него.

Память лихорадочно перебрала грехи и упущения, из-за которых могло нагореть обоим. Вроде бы ничего такого в этом году не случалось. Странно.

Ефремов не успел ничего ответить, потому что Вера уже открыла дверь, ведущую в кабинет, и сухо пригласила:

— Проходите, товарищи.

Прошли, то есть вошли, сели по обе стороны длинного стола для совещаний.

— Курите, — буркнул комиссар и, подав пример, задымил «Герцеговиной».

Майор Ефремов тоже закурил. Алтунин не курил с тех пор, как пуля пробила ему легкое. Попробовал, было дело, невзирая на запреты врачей, но сразу же начал задыхаться и вообще было невкусно.

— Догадываетесь, зачем вызвал? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил комиссар. — Какие будут предположения?

Примерно так спрашивают у задержанных преступников: «Ну, ты, конечно, догадываешься, почему тебя арестовали?» Бывает, что преступники ловятся на удочку и признаются в чем-то таком, о чем органам еще не известно. Опытные же отвечают нечто в таком духе: «Ты, начальник, меня задержал, тебе и предъявлять». Комиссару так не ответишь, догадки строить тоже не хотелось, поэтому Алтунин предпочел промолчать.

— Ладно, — спустя две затяжки, сказал комиссар. — Капитан, объясните нам, зачем вы пытались получить доступ к личному делу майора Джилавяна? Какие у вас были причины?