Фридрих Незнанский - Ошейники для волков Страница 15

– Угадали! – оживилась Ангелина. – Юра действительно жив и прячется от своих спонсоров.

– Что так? Набрал кредитов и не расплатился вовремя? – спросил Грязнов.

– Да нет. Подобная проблема решается просто: продают имущество и тэ дэ. Юрка мой задолжал политически.

– Кому же? – спросил Турецкий.

– Концерну «Кононг».

– Изложите схему подробнее, – попросил следователь.

Ангелина нервно закурила и, бросив взгляд на Турецкого, чуть ли не выкрикнула:

– Какая, к черту, схема! Они дают бабки, «Спектр» раскручивается, приобретает значительное влияние на общественность и расплачивается политическим лоббированием.

– Так-так. И что же господин Иванов? Не захотел или не смог расплатиться этим самым лоббированием? – вставил Грязнов.

– А как тут сможешь, когда обстановка вокруг Президента постоянно меняется, ситуация давно непредсказуемая. А тем, кто сейчас командует парадом в Кремле, теперь нет дела до того, что и кому обещал какой-то телевизионный продюсеришко, хотя именно он в свое время обеспечил им еще несколько лет безраздельной власти в стране! – с пафосом завершила Ангелина.

– Почему ваш муж не попытался объяснить ситуацию своим спонсорам? – спросил Турецкий.

– Ну почему же не пытался? Еще как пытался. Он ведь честно на них работал. Когда его заходы в Кремль остались без ответа, Юра поехал в «Кононг» и попытался объяснить, что, пока Президент снова не возьмет все в свои руки, ни он, ни кто другой ничего для них не смогут сделать, – снизив тон, объяснила Ангелина.

– А что он должен был сделать, вы не в кур-се? – прямо поинтересовался Грязнов.

– Неужели непонятно? – сделала Ангелина удивленные глаза. – Юрка должен был тащить их людей на ключевые посты в правительстве, в Совете безопасности. Наконец они возжелали и своего премьера. Чтобы их человек всегда рядом с Президентом находился. Но все пошло прахом: Юрины «должники» на его просьбы реагировали вяло, мямлили, что пока ничего не могут сделать. В результате вскоре все желаемые «Кононгом» посты заняли совсем другие люди. Юрку после этого и приговорили. Они предложили объявить в одной из передач, что Иванов будто бы получил огромную взятку за то, что во время избирательной кампании поддерживал Президента, а совсем недавно за взятку же способствовал выдвижению одного из нынешних вице-премьеров. В частности, помог провести избирательную кампанию в провинции, откуда этот вице-премьер явился в Кремль. Так сказать, обеспечил ему тылы. Все это, естественно, означало бы лишь одно: капут каналу «Спектр». В противном случае его грозились просто убить.

– Может, блефовали? – спросил Грязнов.

– Нет. Угроза была серьезной. – Ангелина достала сигарету и закурила. После довольно продолжительной паузы она срывающимся голосом сказала: – Для начала они собаку нашу застрелили. Как раз после того разговора, когда прозвучала угроза, Юра, приехав домой, нашел убитого пса прямо в своем кабинете. Вот тогда мы поняли, что с нами не шутят!…

– Какие-нибудь встречи у вашего мужа с руководством «Каскада» и «Кононга» при вас проходили? – спросил Турецкий.

– Только с директором концерна «Кононг» Тураевым. Он даже пару раз в гостях у нас был. Но в основном Юра общался в ним по телефону. В последнее время отношения были натянутые.

– Вы не хотите назвать Тураева одним из инициаторов наезда на вашего мужа? – допытывался Турецкий.

Ангелина пристально поглядела на следователя, будто прикидывала, как правильно ответить.

– Я этого не исключаю, но думаю, что на Юру наехали люди повыше рангом… Тураев может играть здесь лишь какую-то четко определенную роль.

– Ваш муж коллекционирует холодное оружие? – кивнул Турецкий на стену.

– Да, эти два меча ему друг какой-то подарил. Не помню уж и кто. К знаменитостям все в друзья норовят… Вот добрую половину дорогого барахла, что вы видите в нашем доме, нанесли доброхоты.

– А вам фамилия Семенов ни о чем не говорит? – вдруг вклинился в разговор Грязнов.

Ангелина дернулась, словно злая кошка, которую попытались вдруг погладить.

– Семенов… А кто он, собственно говоря?

– Работник фирмы «Каскад». Погиб прошлой осенью. Очень любил коллекционировать холодное оружие, – отчеканил Грязнов.

Поняв, что Ангелина более не намерена ничего сообщать, следователь и муровец откланялись.

В машине они поделились впечатлениями.

– Ангелина тянет время, Слава. Она пытается пустить нас по пути, на котором она и ее муж окажутся игрушками в руках всевластных преступников. Она даже наивно полагает, что, намекнув на принадлежность этих преступников к власть имущим, она охладит наш пыл, – ухмыльнулся Турецкий.

– Да, она знает много, если не все, и положение ее в общем-то незавидное. Меня удивляет, как ее еще не убрали…

– Вот-вот, Слава. Значит, она в этой опасной игре кому-то еще нужна. Даже несмотря на то, что она уже под следствием…

– Недолго ей осталось ходить на свободе, но таких и в тюрьме достают, – задумчиво произнес Грязнов.

– Намекаешь, что надо Ангелину для ее же блага изолировать? – спросил Турецкий и сам же ответил: – Нет, Слава, и на этот раз от буквы закона мы с тобой отступать не будем. Арестуем только после выяснения обстоятельств гибели того человека, которого похоронили вместо Иванова. А все это время постоянно с ней работать. Позаботься, чтобы за ее домом установили наблюдение.

Заместитель начальника МУРа подполковник Яковлев не представлял свою жизнь без телевизора. На массивном сейфе в его кабинете тихо и беспрестанно мерцал экран маленького «Фотона».

Подполковник включал его, приходя на работу, и выключал в момент ухода со службы. Словом, «Фотон» отдыхал только по ночам, и то не всегда…

Пристрастие Яковлева к телевизору породило массу всяких анекдотов в кругу его коллег и друзей. Грязнов подозревал, что его друг – большой ребенок, и всячески старался помочь ему преодолеть затянувшееся детство. Сам начальник МУРа терпеть не мог телевизоры, а яковлевский «Фотон» он просто возненавидел. Подполковник это знал, но все равно забывал выключать телевизор, когда Грязнов по делу иногда заходил в его кабинет. Вообще-то «Фотон» находился в кабинете зама еще и потому, что сыграл определенную роль в раскрытии одного весьма запутанного преступления.

Несколько лет назад искали крупного мошенника, взявшего под фиктивные договора крупные кредиты в нескольких столичных банках. Про мошенника все было известно: в какой одежде ходит, под какой фамилией и даже где проживал. Но разыскать его не могли. Причем было известно, что из Москвы он никуда не уезжал. Вокзалы и аэропорты были перекрыты. Он мог выскользнуть из столицы, разве что сделав пластическую операцию.

Проверяли все притоны, где он мог быть. Поговаривали, что есть у этого Остапа сообщница, но толком никто ничего сказать не мог. Остап принципиально трудился в одиночку.

Сыскари уже придумывали всякие формулировки-оправдания. Помог «Фотон». Яковлев по обыкновению сидел за столом и время от времени поглядывал на экран. Транслировали эстрадный концерт. Камера оператора выхватывала из зала лица зрителей. Вдруг Яковлев увидел почти восторженное лицо Остапа. Муровец тут же, никому не сказав ни слова, помчался в концертный зал. Как человек нечуждый культуры, он позволил Остапу дослушать песню, но прежде наручниками приковал его запястье к своему.

Теперь, если кто хотел подшутить над пялящимся в телевизор подполковником, он просто спрашивал загадочным полушепотом: «А кто в розыске?»

Сегодня утро было обычным. Яковлев врубил «Фотон» и, сев за стол, стал разбирать бумаги. На экране какой-то специалист от космонавтики эмоционально восклицал:

– Что такое, господа! От космического корабля, извините, гайки отваливаются, а мы твердим: все нормально! Что нормального-то, господа!

Яковлев удивленно поднял брови. Как-то он действительно не очень расстроился, узнав об аварии на нашем космическом корабле, и даже плохое самочувствие капитана корабля его не потревожило. Прав этот парень, подумал Яковлев, что-то в нас сдвинулось.

Зазвонил телефон. Яковлев поднял трубку и услышал голос Федорова. Генерал-лейтенант весьма сухо поприветствовал его и спросил:

– Куда твой шеф делся? Все телефоны оборвал, но не могу его достать со вчерашнего вечера. Неужели ты не знаешь, где он может быть?

– Только что был тут и сказал, что поедет минут на пятнадцать в прокуратуру к Турецкому.

– Знаю я их пятнадцать минут! Ладно, прими человека, который к Грязнову придет!

– Слушаюсь! – сказал Яковлев и с грустью посмотрел на экран телевизора.

Вскоре раздался стук в дверь и в кабинет вошел Сергей Колобов.

– Здравствуйте Владимир Михайлович, – поприветствовал он подполковника.

– А я-то думаю, что за человек к нам пожалует, а это опять вы, Сергей Васильевич, – добродушно приветствовал его Яковлев. – Не нашли еще своего брата?