Фридрих Незнанский - Ошейники для волков Страница 16

– К сожалению, нет, – нахмурился Колобов. – Поэтому я снова здесь. Я прочитал в «Московском комсомольце» статью о происшедшем на Ваганьковском кладбище. Честно говоря, я не очень в это верю – кому в наше время надо гробы выкапывать? Чертовщина какая-то!

– А если, например, сатанисты? – спросил Яковлев.

– Так Иванов же вроде ни разу про них ничего не снимал…

– Вот этого я не знаю, – пожал плечами подполковник.

– Нет, не снимал, – убежденно заявил Колобов. Он посмотрел на часы. – Послушайте, может, я не дождусь Грязнова. Не поможете ли вы мне?

– Смотря в чем.

– Видите ли, вчера, кажется, по радио и на ТВ просили помочь установить личность мужчины, убитого примерно месяц назад…

– Да, такое практикуется. А что? – спросил Яковлев.

– Некоторые приметы очень похожи на приметы моего брата…

– Я не советовал бы вам сильно обнадеживаться… хотя, извините, здесь это слово не совсем уместно, – заметил подполковник.

– Я понимаю и не обнадеживаю себя излишне. Не все-таки кое-что… Вот послушайте…

Колобов, по всей вероятности, успел записать сообщение на магнитофон, а затем переписал некоторые моменты в блокнот. Теперь он зачитал глуховатым голосом заинтересовавшие его приметы.

Уже с первых слов Колобова сыскарь сидел как на иголках. Дело в том, что гость говорил о приметах мужчины, обнаруженного в гробу, в котором, как раньше утверждалось, будто бы был захоронен Юрий Иванов.

Яковлев попросил Колобова подождать в приемной шефа, а сам сразу же позвонил Грязнову на пейджер.

В Наро– Фоминск поехали Турецкий, Грязнов, Яковлев, Колобов и два специалиста из московского бюро судмедэкспертиз. Местный судмедэксперт встретил московских гостей, улыбаясь и заглядывая в глаза.

– Что, выяснили, кого в гробик сунули? – настороженно спросил он.

Турецкий быстро оглянулся на Колобова и сухо сказал:

– Пока ничего сказать не могу, надо разобраться.

Медик торопливо засеменил за москвичами, торопливо объясняя на ходу:

– Мы тоже у себя объявили по радио и по кабельному телевидению. Пока никто не откликнулся. А тело хранить все труднее. Знаете, эти перемещения, перепады температур, все сказывается.

– Ничего, мы достаточно оснащены, чтобы и на этой стадии эффективно провести экспертизу, – успокоил его московский коллега.

Все вошли в помещение, уставленное металлическими столами. Колобов закашлялся.

Жутковато было смотреть на осмоленный сверху и синюшный ниже пояса труп. Но Колобов решительно подошел к краю стола и стал всматриваться в изуродованную огнем плоть.

– Можно его перевернуть? – обратился он к судмедэкспертам.

Те натянули резиновые перчатки и с помощью угрюмого, пахнущего водкой санитара перевернули труп. С мягким, омерзительным шлепком мертвое тело легло спиной вверх. Теперь стали видны черные трупные пятна на спине мертвеца.

Колобов наклонился, чтобы лучше видеть, но теперь уже приложил белоснежный носовой платок к лицу. Некоторое время присматривался, затем поднял глаза на стоящего наготове судмед-эксперта.

– Вы не могли бы мне помочь? – попросил он.

– Да. В чем дело?

– Подскажите, нет ли в этом месте родимого пятна…

Длинный крепкий палец Колобова навис в нескольких сантиметрах от трупного пятна в том месте, где спина плавно переходит в ягодицу.

Медик послушно наклонился над телом, потрогал пальцами указанное место, подавил, потыкал.

– Вполне вероятно, – сказал он, торопливо отступая от стола. – Очень даже похоже, что пятно есть. Не помните, какая была величина пятна?

– Да с пятак, наверное.

– Тогда определенно пятно там имеется.

Колобов посмотрел на Грязнова, промолвил медленно и как будто растерянно:

– У него от рождения на этом месте родимое пятно было.

Грязнов кивнул, позвал местного милиционера и распорядился:

– Найдите понятых. Будем оформлять опознание.

Колобов подошел к Яковлеву и негромко спросил:

– Скажите, может быть, сохранились какие-нибудь личные вещи, одежда?

– Какие могут быть личные вещи у обгоревшего человека, которого уже хоронили?! Постарайтесь вспомнить индивидуальные особенности, что-нибудь, кроме родинки, например, переломы, может, какие были в детстве, – вздохнул Яковлев.

– Боже мой! – воскликнул Сергей Колобов, хлопнув себя ладонью по лбу. – Вспомнил, конечно, был перелом, но не в детстве, а когда брат ко мне в Германию приезжал в отпуск. У него был перелом указательного пальца на правой или левой руке, точно не помню.

– Это мы сейчас установим, – сказал доктор и кивнул своим помощникам.

Пока определяли, был ли перелом, Сергей Колобов рассказал муровцам, как Олег сломал палец.

– Я его в первый день повозил по магази-нам, – вспоминал Колобов, – накупил всякого барахла и, зная, что он большой любитель «Битлов», подарил ему особенный брелок. Поднесешь его к губам, свистнешь и – звучит одна из битловских мелодий. Он с этим брелоком целый день, как ребенок, играл. Вечером, возвращаясь из бара, подъехали к дому, брат вылез из машины и рукой, в которой продолжал сжимать свой любимый брелок, как-то неловко захлопнул дверцу. Видимо, цепочка от брелока зацепилась за что-то, и брат прищемил палец. Так он весь отпуск и проходил с шиной на указательном пальце.

– Да, любовь к рок-музыке драматична, – глубокомысленно изрек Грязнов.

Вскоре судмедэксперты подтвердили, что на правой руке покойного указательный палец имеет следы сросшегося открытого перелома.

– Все. Можете оформлять протокол. Я уверен: это Олег. Я хорошо помню – тогда, в Германии… – Сергей Колобов замолчал и опустил голову. Видно было, как он сильно страдает.

Работники морга засуетились.

– А этого Иванова нашли? – спросил вдруг посуровевший Колобов. – А впрочем, неважно. Я его сам найду! – отрезал он.

На улице Яковлев обратился к Колобову:

– Извините, Сергей Васильевич, что в такой трудный для вас момент лезу с вопросами, но…

– Да что вы, спрашивайте, я отвечу на все ваши вопросы.

– Вы с покойным Константином Семеновым в Германии подружились?

Колобов удивленно взглянул на сыскаря. Он явно не ожидал такого вопроса.

– Так-так, товарищ подполковник, вам уже и про Семенова все известно. Ну да здесь никакой тайны нет. Что значит – подружились? Он был командиром полка, а я у него в подчиненных ходил. Потом, на гражданке, по иронии судьбы, он стал моим подчиненным – почти в том же качестве, в каком я у него был в армии. Жаль его. Хороший был мужик, честный, деловой, надежный. Погиб случайно. Бандиты, которых сейчас полно на наших магистралях, думали, что в фуре дорогостоящий ходовой товар везут. Перестреляли всех. А в фургон сунулись – там, кроме ящиков с кусками металла, ничего нет. Так глупо получилось. Жаль Константина. А что вас, собственно, Владимир Михайлович, заинтересовало в этом деле?

– Да знаете, Сергей Васильевич, те, как вы говорите, бандиты не очень-то на бандитов смахивают, хотя бы по экипировке и вооружению. Автоматики-то у них были той же системы, что и у охраны Президента. Стало быть, можно предположить, что владельцы этих автоматиков из Москвы на польскую границу приехали вашу фуру подкараулить. Потом, бой со спецназовцами они вели уж слишком грамотно для обычных бандитов: ушли, потеряв лишь одного боевика. Вот такие пироги. Вы бывший военный. Как это обстоятельство тогда вас не насторожило?

– Ну о чем вы говорите, Владимир Михайлович! Сейчас в бандиты и профессиональные военные, и спортсмены идут. Так что трудно судить…

Яковлев улыбнулся.

– Но все равно автоматики-то наши, московские. У обычных бандитов таких не могло быть. При такой жизни, может, через годок и появятся, но сейчас…

Колобов сделал вымученную гримасу и со вздохом спросил:

– Говорите уж прямо, что вы здесь усматриваете. А то я начну мямлить, а вы мне все больше не верить.

– Прямо так прямо. В этой фуре ведь мог быть какой-то другой груз, кроме кусков меди.

– А-а, вот оно что! – облегченно вздохнул Колобов. – Нет, Семенов, как я уже говорил, был честным офицером, а потом честным сотрудником моей фирмы. Левый груз он бы никогда не взял.

До этого молчавший и внимательно вслушивающийся в разговор Грязнов заметил:

– Хочется верить, что все российские офицеры честны, но вот недавно один немецкий журналист опубликовал статейку, а наша телекомпания, кстати «Спектр», ее прокомментировала. Так вот, один небезызвестный бывший начальник охраны Президента, по утверждению немецкого журналиста, «одалживал» своих людей у Службы безопасности Президента мафиозным синдикатам для охраны. Вот как! Диву даешься, откуда у немцев такая информация?

– Ей-богу, не знаю, что вам на это и ответить, – развел руками Колобов.

– Я к тому, Сергей Васильевич, что понятие честности в наше время в разных кругах общества трактуется по-разному, – философски изрек Грязнов.