Владимир Чванов - Соучастие Страница 15

— Я много чего понимаю, — Гурам остановился у стола и, покачиваясь на высоких каблуках, проговорил: — Не будем тянуть. Предложение меня устраивает. Камушки возьму на неделю, — сказал по-деловому сухо.

— Срок принимается, — удовлетворенно ответил Робик. — Рекламаций не будет. Считайте, что вытянули счастливый билет. Везунчик вы, Гурам!

Гурам засмеялся.

Словно угадав окончание разговора, в комнату вошла Виктория.

— А я вам, мальчики, приготовила сюрприз. Утку с яблоками. — Разрезав ее, она разложила сочные куски мяса по тарелкам. — Пальчики оближете.

— Под такую закусь не грех и по чарочке! — потирая руки, воскликнул Робик. — Не возражаете? — И широко улыбнулся.

Гурам смотрел на него вполне дружески.

— Есть предложение — нет возражения. Что налить? Вино, коньяк, водку? — спросил он Викторию.

— Что ты! — Она шутливо вытаращила глаза. — Эту отраву я не пью. Налей пепси.

— Давно не пьешь? — спросил Гурам. Он понимал, что говорит обидное, но сдержаться не мог. Досада на нее не прошла.

— Гурам, ты нехорошо со мной говоришь, — Виктория сердито посмотрела на него.

— Прекратите ссориться! Утка стынет, — по-хозяйски сказал Робик. — Виктория, давайте за наше здоровье.

…Падал тяжелый мокрый снег. Гурам вышел из подъезда и в нерешительности остановился. Холодный ветер растрепал волосы. Слизнув с губы снежинку, он поднял воротник. Настроение было хорошее. Не ожидал он, что этот серый неуютный день окажется таким удачным. Гурам шел быстрой, пружинистой походкой по самому краю тротуара. Вспоминая Робика, усмехнулся: судя по всему, он тоже остался чрезвычайно доволен. Не случайно, прощаясь, дважды по-приятельски пожал ему руку.

С Викторией Гурам раскланялся как ни в чем не бывало. Уже в дверях сказал: «Разреши — позволь ручку поцеловать». Теперь же подумал: ей-то зачем нужна была эта игра? Для кого старалась? Кому хотела помочь? Мне? Себе? Ему? Салфеточки, рюмочки, бокальчики… Хитрит она. О разговоре наверняка заранее знала. Вовремя ушла, вовремя пришла. И я хорош… Поманила как осла морковкой: приходи, буду дома одна. Вприпрыжку поскакал. А в итоге…

Выйдя из полосы света, разрывавшей вечернюю темноту, он остановился, и, согнувшись, как официант в ресторане, протянул ладони перед собой и с усмешкой сказал:

— Пожалуйста, уточку с яблоками… Ну, ничего, «пепси-кола», я тебе этого не забуду.

Но, даже возбужденный от обиды, он понимал, что эта стройная, слегка полноватая блондинка в синей кофточке со стоячим воротником была для него самой желанной. И чем больше думал о ней, тем меньше чувствовал тяжесть досады. Гурам искал для Виктории оправдание: если по-серьезному разобраться, то для меня старалась. Зачем поддался эмоциям, нагрубил? Дурак! Не он, Гурам, она обижаться должна. Нужно срочно наладить с ней отношения.

Он понимал, что в этой нескладной ситуации самым правильным будет превратить ссору с Викторией в шутку: дескать, приревновал.

Колкий морозец щипал щеки. Под ногами приятно поскрипывал снег. На улице уже темнело. Недолго длится в Москве мартовский день. К Вале-Джаз, как и договорились, приехали около семи. Днем она позвонила Тамаре и пригласила на ужин. Та пыталась отказаться, но ничего из этого не получилось. Дверь им открыла Валентина. В квартире пахло жареной рыбой.

— Проходите, мальчики-девочки. Я сейчас закончу готовку и освобожусь, — сказала легко, словно была знакома с ними уже много лет.

В комнате сидел Лева. Увидев их, он явно обрадовался.

— Пока Валя жарит карпов, подключайтесь ко мне. Поломаем вместе головы над психологическим практикумом. Говорят, помогает общему развитию. Вот посмотрите, — он протянул журнал «Наука и жизнь».

— Это не моя стихия, — сказала Тамара.

— Тогда с тобой, Виктор, — Лева шутливо подмигнул. — Это интересно. У меня один ответ не сходится.

Они склонились над журналом. В комнату вошла Валентина и стала накрывать на стол.

— Помочь? — спросила Тамара.

— Принеси из кухни посуду. Там все приготовлено. А вы, ребята, сходите в магазин. Хлеба купите. И воды.

Лева с Виктором ушли.

Валя, поджав ноги, устроилась на диване. Одежда и впрямь заметно меняет людей. В своем зеленом трикотажном платье она выглядела еще моложе. Тамара с любопытством взглянула на ее серьги.

— Любишь красивые вещи? — лукаво спросила Валя.

— Кто их не любит? Наверное, дорогие?

— Дорогие. Это подарок знакомого. — И, уловив недоуменный взгляд Тамары, продолжила: — Понимаю, что хочешь сказать. Знаешь, не принимать стоящий подарок — предрассудок. Скажу по секрету: чем больше мужчины на нас тратят, тем меньше видят в нас недостатков. Привязываются…

— Но существует же любовь, — возразила Тамара. — Без преподношений. Дорогие подарки, по-моему, чаще не от искренности…

Валентина презрительно фыркнула.

— Бред! Тебе полезно открыть глаза. Мужчины, милочка, не так просты, как мы думаем. Легче по лотерее «Волгу» выиграть, чем их раскусить. В тебя влюблялся кто-нибудь? — спросила вполголоса Валя, поглаживая тонкие кисти рук.

— Наверное. Но скорее это было увлечение.

— Такое нужно уметь различать. Нынешние мальчики-зубоскальчики скупы на человеческие отношения. Живут больше для себя, меньше для других. Проблема «быть или не быть любимым» их волнует не так горячо. Больше занимают вопросы «что потеряю, что получу?».

Тамара покраснела:

— По-моему, ты усложняешь. В отношениях многое зависит от нас самих. Плохой человек или хороший, честный или себе на уме — понять несложно. Хотелось, чтоб было по душе…

Валя перестала массировать руки и более внимательно посмотрела на Тамару.

— Конечно, неплохо бы. Только хорошие на одну зарплату живут. Тебя устраивает такой? Кстати, как у тебя дела с Виктором?

Тамара сдержанно улыбнулась. Она подумала о том, как нелегко ответить на этот банальный вопрос: как у тебя дела с Виктором? Действительно, а как она относится к нему? С первой встречи почувствовала его нравственную цельность. Уже потом поняла, что это человек, над которым никогда не властвовала женщина и этой женщиной может быть именно она. Тут чутье ее не обманывало. Не сомневалась в его искренности, преданности, в том, что Виктор захвачен ею. Наверное, даже любит ее. Но она ни разу не почувствовала ответственность за это чувство, за него. Ни разу! Себе самой лгать нечего. Играла ли она с ним? Наверное! Но ради чего? И Тамара поняла, что ее отношения с Виктором настолько сложны, что лучше об этом сейчас не думать. И все же ответила:

— По-моему, я ему нравлюсь.

— Что ж, поздравляю. Нормальный мальчик, видный, интересный, но такой стоит недорого, — улыбнулась Валентина.

— Это как? Виктор обаятельный парень…

— Что он может дать? — Глаза Вали загорелись любопытством.

— Не понимаю…

— В том-то и дело, что не понимаешь. Глупенькая… Ты же красивая, очень красивая. Хорошо смотришься. А это стоит дорого. Тебе сколько лет?

— Скоро девятнадцать.

— Хороший возраст. Тебе нужен мужчина постарше, с положением. Вот и лови свою удачу! Что могут предложить ребята? Болтовню и сигареты?

Тамара смутилась.

— По-моему, Гурам более интересен. У него размах. Впрочем, я на него не претендую. — Валентина игриво сморщила свой аккуратный носик и привычным движением взбила коротко подстриженные светлые волосы.

— Выходит, ухажеров мне подбираешь? — спросила Тамара. В ее глазах светились сердитые огоньки. — А тот, кто подарил эти серьги, тебя любит?

— Конечно.

— Собираешься за него замуж?

— Сложный вопрос. Он умный, интересный, но замужество другого приложения требует. Сейчас мало, чтобы жених имел брючки-дрючки, галстук, «дипломат» и меховую шапку из шкуры собаки… Это не мой вариант.

— Какого приложения?

— Должность, обеспеченных родителей, например. А они у него так себе. Экспериментировать на таком замужестве опасно.

— Значит, надо по расчету?..

— А без расчета лучше? — с недоумением спросила Валентина. — Знаешь, мне не раз обещали золотые горы, а в итоге? Где перспектива?

— Какая же она у тебя?

— Трудно сказать. Есть на примете доцент. А может быть, я у него. Но он старше на четырнадцать лет. Правда, выглядит молодо… Меня ругают за нерешительность. И правильно. Зачем упускать шанс? Я постараюсь успешно окончить свой вуз — выйти удачно замуж. Надо жить без бытовых хлопот и иметь годы счастья. Работа — дом, работа — дом не для меня. Хочу быть свободной… А ты слишком правильная… Я мечтаю о жизни без забот.

Тамара усмехнулась. Она понимала, что жизнь без забот означает жизнь с заботами тех, кто тебя окружает. Особенно самых близких. Понимала, что беззаботной жизни не бывает. В реальной, повседневной жизни надо заботиться о близких, о деле, наконец, о самой себе. И тут вдруг Тамара опять подумала о Викторе, о его стремлении выполнять ее желания даже тогда, когда они были ему не совсем понятны. Думала о том, что, пожалуй, ее власть над ним в эти дни особенно велика. Она давно мечтала встретить парня чистого, честного, неискушенного. И понимала интуитивно, что бесчестный человек занят только собой, никогда не думает о другом. Ей показалось, что сама она ни о ком по-настоящему не заботилась и никогда по-настоящему не умела ценить, когда делали это другие.