Людмила Бояджиева - Золотая рыбка Страница 15

Полина приняла советы к сведению, стараясь не выглядеть синим чулком и букой. Но приближался Новый год, а в её отношениях с Глебом мало что изменилось. Правда, он часто разъезжал по командировкам, а когда возвращался, зарывался в работу. Отец тоже просиживал в своем благоустроенном офисе по двенадцать часов, выглядел усталым и озабоченным. Полину в дела он не посвящал, да она и не рвалась. Интерес к бизнесу явно не пробуждался. Зато хорошо пошли занятия в автоклубе. На семейном совете было решено приобрести машину, водить которую предстояло Полине.

Глава 7

Новогодние празднества всегда что-то обещают. Даже если сто раз дал себе слово провести вечер в семейном кругу, посмотреть телевизор и с легким сердцем залечь спать, даже если убедил себя, что ждать сюрприза бессмысленно и унизительно, все равно ждешь. До Нового года оставалось полтора дня, и сердце Полины трепетало от каждого звонка. В «Ониксе» царила напряженная рабочая атмосфера. За гармошкой жалюзи падал снег, звонили телефоны, урчали факсы, тихо гудел компьютер. На столе Риты лежали бумаги журналы, справочники, бланки. Она смотрела в окно и ждала.

Тридцатого, на исходе рабочего дня, Полина подняла трубку селектора и услышала Его голос:

— Как у тебя со временем? У меня полный завал. Только что стало очевидно, что раскидать все дела в этом году все равно не удастся… Ни черта не соображаю. Может, хлебнем кислорода?

И вот они оказались в «форде» Глеба, удаляясь от центра Москвы. Полина ничего не спрашивала, искоса поглядывая на профиль, в котором преобладали сегодня жесткие, решительные линии. Она тихо порадовалась, что надела новое пальто-накидку цвета индиго, от которого её глаза светились сапфиром. И волосы, оказывается, очень кстати вымыла новым шампунем с серебристым оттенком. Они развивались в потоке воздуха легкими паутинками, окружая лицо лунным свечением.

— Не возражаешь, если махнем за город? Хочется среди елок постоять. Задрать лицо к небу и ни о чем не думать.

— Прекрасная идея. Стоит попробовать.

Глеб свернул на окружную. Шеренги ярких фонарей освещали синие, уже совсем ночные сумерки. Кое-где возле спальных районов белели заснеженные перелески, насквозь просвеченные огнями домов.

— Что ты думаешь обо мне? — коротко спросил Глеб.

— Только хорошее, — кляня себя за уклончивость, ответила Полина. Вместо того, чтобы взахлеб живописать, как восхищает её работоспособность директора, в какой трепет приводит деловая хватка, как волнует близость и сколько несбывшихся надежд дарит каждая встреча, она снова предпочла отмалчиваться.

— Я зануда, фанатик, забитый, как мой компьютер всякой цифровой дребеденью. Только с виду хлыщ, а на самом деле — шпана. Хорошим манерам меня обучала девяностолетняя дворянка, выпускница Смольного. Два раза в неделю я ходил к ней на занятия. Потом я обнаружил свою глухую необразованность. Классическая музыка, литература, живопись для меня непаханная целина. Кое-что нахватался по верхам, память цепкая. А копни поглубже — темнота! Я стихов не знаю. В школе не учил, теперь нет времени. Я даже не смотрю видак и не в курсе, как сейчас принято объясняться с женщиной. Ну, если речь идет о серьезных чувствах, а женщина чрезвычайно воспитанная…

Полине надо было положить голову на его плечо или погладить затылок, но она сжалась, сдерживая участившееся дыхание.

— У тебя, вероятно, была большая любовь. Но этот парень оказался недостаточно сильным, чтобы удержать её. А ты не умеешь приспосабливаться, ненавидишь компромиссы. Скажи прямо: что во мне тебя не устраивает? — Глеб говорил медленно и строго, словно обсуждал пункты солидного контракта Полина почувствовала — настал самый ответственный момент. Она набрала полную грудь воздуха, затаилась, слыша, как колотится в висках сердце, и зажмурилась.

— Я давно люблю тебя, — с облегчением выдохнула девушка. И расплакалась от жалости к себе. Сейчас он начнет её успокаивать, а потом станет избегать. Дружбы уже не вернешь.

Глеб резко затормозил у обочины. Крепко сжав плечи Полины, развернул к себе и поцеловал. Не братским и не прощальным поцелуем. Они целовались долго, позабыв обо всем на свете, пока припаркованный сзади трайлер нервно не засигналил.

Глеб сказал:

— Я истосковался по тебе. Всякое перепробовал, но оказалось — нужна именно ты.

Полине хотелось возразить, что нельзя утверждать ничего подобного после первого поцелуя и довольно прохладных «разговорных» встреч. Но она почувствовала то, что нельзя изобразить — мужчину, обнимавшего её, охватила страсть.

Ни о чем не договариваясь, они понеслись по кольцу налево, к тому самому Чертаново, где снимал квартиру Глеб. Поплутав в переулках, вышли у двенадцатиэтажной блочной башни, поднялись в обшарпанном вонючем лифте. Звякнув ключами, Глеб резко распахнул дверь. Они прижались друг к другу прямо в тесной передней, торопливо освобождаясь от шарфов, перчаток, каких-то замков, пуговиц. С кружащейся головой Полина пятилась в комнату, подчиняясь напору стиснувшего её мужчины, и рухнула на широкую тахту…

Через час Глеб принес ей телефон:

— Звони отцу, предупреди, что Новый год будешь встречать со мной. Мы ведь не хотим идти в гости?

— Мы хотим остаться здесь. — Не отрывая от Глеба восхищенных глаз, Полина взяла трубку. Ее опасения оказались напрасными, их близость с Глебом совсем не была похожа на воровской флирт или случайное сближение сослуживцев. Он был нетерпелив и торжественно-нежен.

— Тебе не кажется, что мы неплохая пара, а? — После долгого молчания, вдумчивого осмотра стен, тарелочек, чашек, спросил Глеб. Они завтракали в последний день уходящего года. За окном сыпал снег, урчала кофеварка, распространяя аромат уютной семейной трапезы. Полина поминутно запахивала на груди махровый полосатый халат Глеба, он же восседал за пластиковым столиком в пестрых бермудах и синей футболке.

— У меня скверный характер. Я слишком серьезно ко всему отношусь. Не умею забывать, прощать… И при этом очень гордая. — Полина косо взглянула на мужчину, с которым хотела душа в душу прожить всю свою жизнь. Об этом, наверно, и следовало бы сказать. Но она улыбнулась, — Мне кажется, вы здорово придумали, разделив фирмы и сделав меня полноправным акционером. В качестве секретарши я бы не смогла так распоясаться.

— А у меня — жадность. Не могу упустить редкую вещь. — Глеб хмыкнул. И страсть делать сюрпризы распоясавшимся акционеркам.

Перекусив, они отправились в путь — Глеб привез Полину в ту самую новую квартиру, о которой рассказывала Алла.

В ванной комнате рабочие заканчивали монтировать зеркальный потолок, в кухне, уже полностью оборудованной, нарядно белела мебель с цветными витражами, стекло с таким же рисунком голубых лилий на изумрудно-оливковом поле закрывало верхнюю часть оконного стекла. Кафельная плитка на полу блестела чистотой.

— Вот… — Глеб провел по комнатам. — Все уже готово… Интерьер оформлял хороший дизайнер, мебель, занавесочки, всяческие прибамбасы. Спешил, чтобы к Новому году успеть. — Он гордо взглянул на девушку. — Не сомневайся, здесь все самое лучшее. Но осталось много для женских рук. Хотел предложить тебе похозяйничать.

— Ущипни меня… — попросила Полина.

Глеб с улыбкой потрепал её по щеке:

— Успею еще.

Полина сделала пару глубоких вдохов, сосчитала до двадцати пяти и подняла на Глеба сияющие радостью глаза. Осторожно, словно боясь, что он исчезнет, дотронулась до колкого от пробившейся щетины подбородка. Настоящий… Все настоящее.

— Можешь не сомневаться. — Глеб крепко прижал её к себе.

— Наконец-то! Поздравляю, мужик умеет делать сюрпризы, — хмыкнула Алла. Она зашла в «Оникс» по делам в первый рабочий день нового года и тут же попала на конфиденциальные переговоры с Полиной в пустом кабинете с фырчащей кофеваркой.

— Он утверждает, что это я подарила ему счастье.

— Прямо так и сформулировал?! — Алла расхохоталась. — Честно говоря, я думала, ты его упустишь. — Устроившись в вертящемся кресле, она вскинула ногу на ногу, демонстрируя потрясающие сапоги и с новым любопытством окинула взглядом Риту. — Вообще-то в тебе есть изюминка… Подразумеваются глубины духовности и богатая индивидуальность. Товар на знатока… Глебушка наш совсем не дурак… — Она взяла чашку с кофе.

— Что ж мне теперь делать? — в полной растерянности развела руками Полина. — Как себя вести?.. Ведь он, наверно, во мне разочаровался… Я ж далеко не секс-бомба.

— Оно и к лучшему. Чему надо, он сам обучит. А главное, будет знать, что ты к нему присохла со всем пылом и девической неопытностью. Ты ж его уважаешь?

— Люблю…

— Вот и люби. Только не надоедай. Держи дистанцию.

— Это как же теперь? Я же без него сама изведусь…