Ольга Тарасевич - Чеченский угол Страница 16

Всхлипнув, рация замолчала.

«Только бы все прошло хорошо. Пусть все вернутся домой. Господи, сохрани…» – подумал Дмитрий Павлов, машинально проверяя комплектацию разгрузки.

В машине витал запах перегара. Его источник безмятежно дремал, прислонившись к ящикам с консервами. На губах Темыча даже появилась мечтательная улыбка.

Док ткнул в парня жирной ляжкой, тот нехотя раскрыл глаза.

– Артем, ты хотя бы помылся, – брезгливо морщась, заметил Док. – На всякий пожарный. Чтобы нам с трупом было меньше возни.

– Заткнись, – беззлобно ответил боец. – Или лучше скажи: ты памперсы взял?

Пухлые щеки Дока вспыхнули. Было дело, не просто так Темыч подкалывает.

Очаги шуток разгорались, бойцы охотно подбрасывали в них дровишек. Только так можно заглушить страх, трусость, неуверенность. Они бьют в наковальню мозга совсем другими командами. Не ехать вперед, не занимать позиции, не идти в бой. Спрятаться, укрыться, защитить мягкие бока между бронепластинами. Сберечь черепушку, разлетающуюся даже в шлеме от мощного патрона, как глиняный горшок. И чтобы руки, ноги – все осталось, не оторвало взрывом гранаты, не вывернуло наизнанку автоматной очередью, до белой кости и красного мяса…

Страх никогда не исчезает. Но его можно победить и бросить себя на харкающее свинцом окошко. Или побеждает страх – и тогда быстро-быстро мелькают ноги, руки сжимают голову, но бандитская пуля, как гончая, устремляется вдогонку слабости и настигает. Но это только их, собровская, тайна и боль. Родным говорят: геройски погиб. Хотя их это ни капли не утешает.

О том, что грузовики приближаются к месту трагических событий, свидетельствовало множество деталей. Заросшие раскидистыми деревьями улочки города, преимущественно с постройками частного сектора, забили неповоротливые БМП и БТРы. Суетились прокладывавшие кабель связисты, огибали подогнанные автобусы с ОМОНом и милицейские УАЗики. В ослепительно синем небе с клочками облаков трещала пара «вертушек» МИ-8.

Как он был прав, предварительно заехав на базу! Видимо, общежитие ПТУ закрыли на ремонт, его окружали строительные леса, в лишенных обоев комнатах стояли ведра с побелкой, между распахнутыми окнами и дверными коробками метался сквозняк.

– Там внизу есть матрасы…

Павлов обернулся и сразу же оказался в тисках мощных рук. Командир Краснодарской «Альфы» Игорь Калинин, огромный, прокопченный солнцем, похлопывал его по спине:

– Привет, привет, братишка.

– Добро пожаловать в ад! – хохотнул Павлов. – Даже не знаю, радоваться ли нашей встрече. Или сочувствовать, что и вас сюда направили.

– Там видно будет, – философски заметил Калинин. – Я только что из штаба по проведению операции. И вот что выяснил…

Требования боевиков Салмана Ильясова особой скромностью не отличались. Полный вывод российских войск с территории Чечни, предоставление республике независимого статуса, а также выдача сотрудников ФСБ и представителей местных сил правопорядка, занимавшихся ликвидацией президента Ичкерии Аслана Масхадова. У боевиков уже побывали журналисты, которым было поведано о геноциде чеченского народа и нарушении прав человека. Не выдержав общения с борцами за свободу, несколько пациентов кардиологического отделения отправились к праотцам, и бандиты позволили забрать их тела. Также они разрешили передать в больницу воду и продукты для заложников.

– Все как в Буденновске, – прошептал Павлов, выслушав рассказ друга. – Руководство, конечно же, говорит о том, что штурма не будет?

– Да нет, наоборот – сейчас вовсю идет подготовка. Нам передали снимки аэрофотосъемки, раздали план больницы и прилегающих территорий. Сам увидишь, там чисто поле, укрываться негде. А нас, как всегда, нацелили на фасад здания.

– А нас куда, не помнишь?

– Если не ошибаюсь, правый торец. Да ты подъезжай в штаб, там тебе все популярно растолкуют.

Дмитрий вздохнул:

– Придется.

В штабной палатке потный краснощекий генерал с зачесанным на лысину клоком черных волос активно колол ручкой план больницы. Его имя ни о чем не говорило сгрудившимся вокруг плана руководителям подразделений. Дмитрий про себя окрестил начальника Лысым.

– В три утра по периметру больницы выдвигается бронетехника, она будет обеспечивать огневую поддержку. В три тридцать начинается штурм. Следует помнить, что на втором этаже сконцентрирована основная масса заложников. Поэтому, с целью недопущения жертв, огонь по окнам второго этажа вестись не должен.

Стрелка наручных часов подбиралась к шести вечера. Дмитрий еще раз оглядел присутствующих в палатке людей и убедился в верности первоначального предположения: Новосибирский ОМОН и Московские «ашники» отсутствуют. А ведь именно в связке с новосибирцами, согласно плану штурма, предстоит действовать его СОБРу.

– Возражаю против времени начала операции, – заявил Павлов. – Часть подразделений еще не прибыла в город. Мои бойцы не имеют возможности провести боевое слаживание.

Лысый извлек из кармана белоснежный платок, промокнул лоб, аккуратно прошелся по зачесанным набок прядям и, глядя в стол, пробасил:

– Времени на подготовку операции более чем достаточно.

Мысленно выругавшись, Павлов всмотрелся в план местности. Калинин оказался прав на сто процентов: территория очень сложная, подразделениям предстоит преодолеть минимум 300 метров открытого пространства с фасада здания, около 200 – с торцов. Для таких операций нельзя использовать спецподразделения, у них другая специфика работы – молниеносный штурм с близкой дистанции. Здесь же должна работать артиллерия. Но ее не будет – в больнице заложники. Их жизнями дорожат. Жизни бойцов в расчет традиционно не принимаются.

Уже засовывая в карман ворох ксерокопий планов и снимков, Дмитрий знал – операция обречена на провал. Для того чтобы в этом убедиться, руководство уложит не один десяток людей. Что-либо изменить – невозможно.

Командиру СОБРа было не в чем себя упрекнуть. Он съездил к зданию больницы, откуда явственно несло сладким запахом разлагавшихся трупов, видимо, боевики уже начали расстреливать заложников. Метрах в 250 от правого торца корпуса располагался небольшой двухэтажный объект, отсутствовавший на плане, и это слегка успокоило Павлова. На его крыше можно разместить снайперов, хоть какое-то прикрытие, ведь бронетехника будет обрабатывать только фасад… Окна первого этажа закрывают металлические решетки, таким образом, предстоит проникать на второй. Кому проникать? Как преодолеть открытое пространство, да еще в полном снаряжении, со штурмовыми лестницами? Кто уцелеет на этом полигоне смерти?..

Возле общежития ПТУ Павлов обнаружил своих бойцов в компании новосибирских омоновцев. Они распивали пиво, курили, подтрунивали друг над другом.

К полуночи основной план действий согласовали, поужинали, и Дмитрий дал команду к отбою.

Отряд не спал, до командира доносились приглушенные звуки разговоров, лопались вскрываемые пивные банки, тихо всхлипывала на матрасе в углу Лика Вронская. Только Лена Плотникова – вот ведь устойчивая психика у девочки – спала безмятежным сном ребенка. И ее полуоткрытые губы вызвали у Дмитрия волну теплой нежности, смутившей его своей силой и несвоевременностью…

Ночной сонный город вспорол шум подъезжающих машин.

В половине третьего бойцы СОБРа, за исключением оставшихся в общежитии врача, сапера и журналистки, расположились в неглубоком овраге у здания больницы.

«Как же я вас люблю, пацаны, – думает Дмитрий Павлов. – Выживите, пожалуйста, не умирайте…»

– Твою мать, – выругался Темыч. – Теперь «чехи» точно в курсе!

Темнота вокруг больницы наполняется урчанием. Ровно в два сорок пять начали заводиться БТРы, к реву их двигателей присоединились громовые раскаты БМП.

– Козлы, технику прогреть вздумали, – комментирует Лопата, набивая запасной рожок патронами. – Сейчас «альфовцев» перемочат, как цыплят!

Бронетехника подъезжает к больнице, ее встречают залпы РПГ. Из укрытия Павлову видно: четыре БТРа разворачиваются, в целости и сохранности, и отходят на исходные позиции. За это время можно спокойно расстрелять боекомплект, но лишь последняя машина посылает в здание несмелый выстрел, вгрызающийся в кирпич между окнами. И сразу же ночь наполняется треском очередей. Каждое окно становится бойницей, смерть без устали харкает из пулеметов.

На подоконниках – фигуры в полный рост, белые халаты, длинные женские платья.

– Не стреляйте, родненькие, не стреляйте, – раздаются плачущие голоса.

За спинами заложников орудуют бандиты.

Тройки пробирающихся к больнице «ашников» – как на ладони. Они маневрируют, укрываясь от очередей, но прятаться негде, эта схватка – всего за пару лишних минут…