Дик Фрэнсис - Перелом Страница 16

— Мне не нужен врач.

— Вы не встанете с дивана, пока я не буду твердо уверен, что с вами все в порядке. Он презрительно усмехнулся.

— Боитесь отца?

— Думайте, что хотите, — сказал я, хотя и так было ясно, что он обо мне думает.

— Ничего страшного, — заключил врач после осмотра. — Пусть сегодня отлежится в постели, а завтра хорошенько отдохнет. Будете, как новенький, молодой человек.

Молодой человек уставился на него неблагодарным взглядом и не удостоил ответом. Пожилой доктор повернулся ко мне, понимающе улыбнулся и попросил дать ему знать, если обнаружатся какие-либо осложнения: тошнота или головная боль.

— Старый дурень, — довольно громко сказал Алессандро, когда я провожал врача. Как только за доктором закрылась дверь, Алессандро сразу вскочил с дивана. — Теперь я могу уйти? — саркастически осведомился он.

— Когда и куда угодно, — тут же согласился я. Глаза его сузились.

— Вам не удастся от меня избавиться.

— А жаль.

Он чуть было не задохнулся от негодования, но ничего не ответил и после короткого молчания довольно неуверенно вышел из комнаты. Я прошел в контору и вместе с Маргарет принялся смотреть, как шофер хлопочет вокруг Алессандро, стараясь как можно удобней устроить его на заднем сиденье «Мерседеса». Машина тронулась, и «его сын» отбыл, даже не обернувшись.

— Все в порядке? — спросила Маргарет.

— Получил хорошую встряску, как плохой коктейль, — пошутил я, и она рассмеялась. Но я заметил, что Маргарет провожала автомобиль глазами до тех пор, пока он не скрылся за поворотом Бэри Роуд.

На следующий день Алессандро не было, и появился он только в четверг, как раз к утренней проездке. Когда «Мерседес» подкатил к подъезду дома, я стоял в центре манежа и разговаривал с Этти. Приятное выражение на ее лице тут же сменилось гримасой неудовольствия, а когда Алессандро энергично выпрыгнул из машины и целеустремленно направился в нашу сторону, она поджала губы и неожиданно вспомнила, что ей срочно надо навести порядок в одной из дальних конюшен.

Алессандро презрительно посмотрел на ее стремительно удаляющуюся спину и приветствовал меня раздражающе-глупой самодовольной улыбкой. Он протянул мне небольшую плоскую жестяную коробочку, точно такую же, как в прошлый раз.

— Это — вам, — сказал он. Самоуверенность вернулась к нему с удвоенной силой, так что если бы даже он пришел без жестянки, можно было не сомневаться — он опять виделся с отцом.

— На этот раз вы тоже не знаете, что здесь? Он замялся.

— Нет, — сказал он.

И я поверил, потому что на лице его отразилось явное недовольство своей неосведомленностью. Жестянка была заклеена по бокам изоляционной лентой. Алессандро, по-прежнему самодовольно улыбаясь, смотрел, как я, прежде чем открыть коробочку, аккуратно отклеиваю изоленту, скатываю ее в шарик и кладу в карман.

Внутри жестянки, завернутая в вату, лежала маленькая деревянная лошадь.

На ее шее висел ярлык.

У нее была сломана нога.

Я не знаю точно, что Алессандро прочитал в моем взгляде, но глупая улыбка мгновенно исчезла с его лица, сменившись выражением показной храбрости.

— Он сказал, что вам это не понравится, — вызывающе произнес он.

— Что ж, в таком случае пойдемте со мной, — резко ответил я. — Посмотрим, понравится ли это вам.

Развернувшись, я пошел по манежу и на полпути встретил спешащего мне навстречу обеспокоенного и взволнованного Джорджа.

— Мистер Нейл... Индиго сломал ногу... в деннике... совсем как Лунный Камень... кто бы мог подумать, два таких опытных скакуна... и десяти дней не прошло...

— Да, кто бы мог подумать, — мрачно ответил я и вместе с ним прошел в денник, по пути незаметно сунув жестянку в карман куртки.

Добродушный жеребец лежал на соломе, делая слабые попытки подняться. Он то и дело задирал голову и бил по полу задней ногой, но у него совсем уже не осталось сил. Вторая задняя нога торчала под неестественным углом, сломанная чуть выше путовой кости.

Я присел рядом с бедным стариком Индиго и потрепал его по шее. Он вновь поднял голову и забился, пытаясь встать, затем безвольно распластался на подстилке. Глаза лошади остекленели, изо рта потекла слюна.

— Ничего не поделаешь, Джордж, — сказал я. — Пойду позвоню ветеринару. — Я изо всех сил старался, чтобы голос мой выражал только сожаление и не выдавал бушевавшую во мне ярость. Джордж покорно кивнул, но особой печали я в нем не заметил: как и все старые конюхи, он видел на своем веку гибель многих лошадей.

Чтобы поговорить со мной по телефону, молодому круглолицему Дейнси пришлось выскочить из ванной.

— Как, еще одна! — воскликнул он, когда я объяснил, в чем дело.

— Боюсь, что так. И если не трудно, захватите с собой все необходимое для анализа крови.

— О, господи, зачем?

— Я скажу, когда вы приедете.

— А? — Несмотря на удивление, звучавшее в его голосе, он явно был рад оказать мне услугу. — Ну, хорошо, хорошо. Вытрусь насухо и приеду в один миг.

Он прикатил в своем пыльном «Лендровере» через двадцать минут. Выпрыгнул из машины, хлопнув дверцей, приветливо кивнул и тут же направился к деннику Индиго. Во всех конюшнях остался один Джордж. Этти, огорченная тем, что лишилась удобной для тренинга лошади, решила совершить проездку на Южном Поле рядом с ипподромом. Алессандро, скорее всего, отправился вместе с ней, так как его нигде не было видно, а шофер, как обычно, сидел в «Мерседесе».

Индиго стоял на ногах. Джордж, держа его за хомут, объяснил, что к старику неожиданно вернулись силы, что он сам поднялся и съел немного овса и что ломать себе ноги — это просто безобразие, и ничего больше. Я кивнул, взял Индиго за хомут и послал Джорджа перемалывать корм для дневного рациона.

— Прекрасный конюх, — заметил Дейнси. — Старина Джордж когда-то работал главным садовником во дворце вице-короля Индии. Поэтому в конюшнях такие аккуратные клумбы и красивые кусты. Владельцы от них просто в восторге.

Эта новость меня ошеломила.

— Я не знал...

— Странный мир. — Дейнси успокоил Индиго одним прикосновением и принялся внимательно рассматривать сломанную ногу. — Так для чего вам анализ крови? — спросил он, выпрямляясь и задумчиво на меня глядя.

— Скажите, у ветеринаров существует традиция держать язык за зубами?

В его пристальном взгляде промелькнуло любопытство.

— Профессиональная тайна, как у врачей и юристов? Да, конечно. Если речь не идет о том, что кто-то «случайно» угодил соседу в зубы ногой.

— Нет, ничего похожего. — Я в нерешительности умолк. — Просто я хочу, чтобы вы сделали анализ крови частным образом... это возможно?

— В каком смысле «частным»? Мне придется обратиться в Ветеринарные научно-исследовательские лаборатории. У меня нет дома необходимой аппаратуры.

— Я бы хотел отдать кровь на анализ, не называя клички лошади.

— Это как вам угодно. Так часто делается. Но ведь не думаете же вы, что ей дали допинг?

— Я думаю, что ей дали сильное снотворное, — ответил я, — и что ногу ей сломали специально.

— О боже! — Рот у него приоткрылся от изумления, а глаза засверкали, отражая работу мысли. — Вы кажетесь мне вполне нормальным, — сказал Дейнси после недолгой паузы. — Давайте посмотрим еще раз.

Он присел на корточки и легонько провел пальцами по коже. Индиго вздрогнул и бешено замотал головой.

— Ну-ну, старина, — произнес Дейнси, вставая и трепля его за шею. Подняв брови, он посмотрел на меня. — Точно ничего не могу сказать. — Он умолк, что-то напряженно обдумывая. Брови его несколько раз поднялись и опустились. — Вот что, — решительно сказал он, — у меня дома есть портативный рентгеновский аппарат. Если хотите, я его привезу, и мы сделаем снимки. Хорошо?

— Просто здорово, — ответил я очень довольный.

— Ладно. — Дейнси открыл свою сумку, которую поставил при входе в денник. — Тогда я заморожу ему ногу, пока не вернусь, чтобы бедняга не испытывал боли. — Он вытащил шприц и, глядя на свет, начал надавливать поршень.

— Сначала возьмите кровь, — сказал я.

— Что? — Он моргнул. — Ах, да, конечно. О господи, ну конечно. Старый дурак. — Он мягко рассмеялся, отложил первый шприц в сторону и вытащил второй, куда больших размеров.

Дейнси попал в яремную вену с первой попытки, пробормотал «повезло», явно поскромничав, и набрал в шприц, должно быть, целый стакан крови. «Для повторных анализов, — пояснил он, видя мое изумление. — Если дать недостаточное количество, нельзя гарантировать правильность результатов».

— Да, конечно...

Он упаковал образец крови в сумку, сделал Индиго обезболивающий укол, кивнул и, смешно моргая глазами, отбыл. Индиго, не обращая ни на кого внимания, продолжал жевать свою порцию овса, а я, кипя от ярости, вернулся в дом.

На ярлыке, болтавшемся на шее маленькой деревянной лошади, с одной стороны имелась надпись из печатных букв: «Индиго», а с другой стороны такими же буквами было составлено целое послание: «Причиняя вред сыну, вы торопите собственную гибель».