Андрей Евдокимов - Австрийская площадь или петербургские игры Страница 16

В создавшихся условиях австрийская сторона отказалась от реализации второй и главной части проекта- создания уголка австрийской столицы в нашем городе.

Комитет по внешним связям считает, что вина за срыв запланированных мероприятий лежит на администрации Петроградского района, халатно отнесшейся к работе по реализации проекта, имеющего большое социально-политическое значение".

Ну и так далее, менее существенное. А в конце: "По данным, которыми располагает Комитет по внешним связям, австрийская сторона не будет оплачивать расходы, связанные с реконструкцией Австрийской площади. В связи с изложенным сообщаю, что решением мэра Санкт-Петербурга вопрос о возмещении указанных затрат с контроля комитета снят",- скороговоркой закончил читать Крутинин и, тяжело вздохнув, спросил: - Понимаешь, как складывается?

- Считаешь, мое дело плохо? - сразу осевшим голосом спросил Кошелев. Может, я к тебе подъеду... хоть сейчас, хоть вечером?

- Ну что ты, Паша, все сразу переводишь в материальную сферу, Крутинин с полуслова понял намек, - ты же знаешь - я тебе всегда друг. Тут вроде освобождается место директора в гостинице "Москва". Хорошее место, желающих - пруд пруди. Но я его для тебя поберегу, только ты не задерживай с решением.

Кошелев понял, что его будут снимать. Он ни на секунду не поверил в дружелюбие Крутинина, ясно, что звонил не по своей инициативе. Решил сам мэр, и никто другой. Вероятно, не без Людмилы Борисовны. И его, в общем, можно понять. Дело с Австрийской площадью завалено. Обещанных и ожидаемых денег нет. А за авансы - скорее всего полученные, и немалые, - отвечать надо. Так что объективный фактор налицо. Но после стольких лет в администрации предлагать ему, офицеру КГБ с опытом и связями, работу в каком-то бордельном отельчике? Нет, это мэр явно загнул.

Примерно так размышлял Кошелев, а его руки как бы сами собой приступили к работе. Документы сортировались, складывались в папки, а папки - в два больших черных баула.

- Я что-то не очень хорошо себя чувствую. Вызовите машину и отмените на сегодня все дела, - велел Кошелев секретарше.

Водитель молча унес сумки. Проходя через приемную, Кошелев услышал, как Валентина Николаевна говорит в трубку: "Да, заболел, ...позвоните, ...наверно, через неделю".

"Через неделю? Ждите!" - усмехнулся про себя Кошелев.

К вечеру ему стало плохо, а на следующий день он лег в больницу. Врачи спорили: ограничиться консервативной терапией или трактовать состояние больного как показание к сложной и опасной операции?

* * *

- Давай, Петруха, кони ждут! - закричал на весь коридор Чернов, как то лько Петр вошел в редакцию. Рубашкин подумал, что приятель намекает на магазин, но оказалось не так. Он не успел снять пальто, как прибежала секретарша:

- Вы где пропадаете? Главный с утра спрашивает, из Смольного каждые пять минут звонят...

- Задержался, - раздраженно буркнул Петр.

- Не раздевайтесь, вас машина из мэрии уже час ждет. Внизу стоит, номер ноль-ноль-восемь. Пока вы спускаетесь, я позвоню, предупрежу водителя.

В Смольном Рубашкина без промедления провели к Степанову.

- Заходи, заходи, не стесняйся, - сказал он, увидев входящего в кабинет Рубашкина. - Подожди минутку, а то собьюсь.

Заместитель мэра считал доллары. Отслаивая купюры от пачки толщиной в полкулака, Степанов раскладывал их перед собой в три аккуратные стопки.

Средняя была вдвое выше соседних. Петр ничем не выдал удивления, но чувствовал себя очень неловко, как будто случайно подглядел что-то нечистоплотное.

- Ну вот, вроде сходится, - облегченно вздохнул хозяин кабинета и, улыбнувшись, пошутил: - Это папе, это маме, а это...

Он ловко вытянул несколько стодолларовых бумажек из самой толстой стопки и, добавив поровну из двух других, протянул Петру.

- ...а это детишкам на молочишко!

- Да надо ли, что ты, как-то неудобно... - невразумительно забормотал Петр.

- Бери, бери - заслужил. Нас "Папа" недавно собирал. Мне за тебя особая благодарность и поощрение. И не поделиться - грех. - Заметив, как Рубашкин посмотрел на пачки денег, Степанов ухмыльнулся: - Это - из другой оперы. Нас не балуют, но заработать дают. В нашем деле какое главное правило? Знаешь? Правильно: заработал - поделись! Вот я и делюсь. На том, как говорится, стояли, стоим и стоять будем. - Степанов начал раскладывать деньги по хрустящим конвертам. Одна из пачек не уместилась, и он завернул доллары в лист плотной белой бумаги.- Ты, кстати, обедал? Пойдем, там Танечка уже приготовила.

Стол был накрыт в соседней комнате. Смущение, которое в первый момент почувствовал Петр, прошло, как только они уселись.

"Сколько же там - тысяча или больше?" - подумал он, ощущая содержимое нагрудного кармана.

- Скромно, но со вкусом, - сказал Степанов, разливая коньяк. - Давай, чтобы не по последней.

За кофе Степанов вроде бы невзначай спросил:

- Ты ведь Кошелева знаешь?

- Конечно, знаю. Как раз интервью с ним закончил. Оно у меня для постоянной рубрики о работе мэра в районах. Все готово, только согласовать не могу - главный положительный герой заболел.

- Положительный, говоришь?

- А как иначе? - удивился Петр, слегка осоловев от хорошего коньяка. Он же в мэрии, районом руководит.

- Понимаешь, какая штука, - задушевно понизил голос Степанов, - народ на него жалуется. К зиме не подготовился, в домах холод, на улицах грязь. А люди недовольны, и, скажу по секрету, мы его наказать собираемся, крепко наказать. Да и вообще, что это за мэр, который никого не снимает? Люди этого не поймут. И ясно, что недовольны. В общем, к тебе просьба: покопай на него заранее. Чтобы в нужный момент шарахнуть из всех калибров, залпом. Пусть народ увидит, что мэр не только пряники раздает. К тому же Кошелев не из наших. Вот был у нас в торге один директор, Кузьма Семеныч, нормальный, правильный мужик. А к нему куратор из райотдела КГБ прицепился сверх положенной меры. Семеныч месяц терпел, другой, третий, а после надоело от себя отрывать - послал того подальше. Через неделю ревизия, за ней другая. Никто и крякнуть не успел, как наш Кузьма загремел под фанфары, к собственной, кузькиной матери. Сказать по правде, не люблю я этих гэбистов. Крапивное семя! Да и менты не лучше. Всем только дай и еще дай. Так что не жалей Пал Константиныча. Он бы тебя не пожалел!

Петр дернулся сказать, что знает про аферу с Австрийской площадью и про возню с квартирой Кравцова, но не успел.

В комнату тихонько скользнула миловидная Танечка:

- Юрий Григорьевич, вас Анатолий Александрович к селектору!

- Ну ладно, после доскажу, - вставая, сказал Степанов, - а ты уж подготовь все, как договорились. Две недели имеешь!

1.21. В СПЛЕТЕНЬЕ НЕЖНЫХ РУК СМЫКАЕТСЯ КОЛЬЦО

- Ну и кавалер у тебя появился! - сказал Петр, увидев на столе огромный букет в переплетенной серебристыми нитями корзине.

- Иностранцев принимали. У одного немца залысина была - на полголовы. Я ему так все уложила, что кудрявым стал, как мой Колька. Он хотел отблагодарить, но я взять побоялась. Он, видно, подумал: раз не беру, значит, гордая. Вот и расщедрился на этот веник, - беспечно хихикнула Ира. - Даже адрес узнать не поленился.

- Кстати, про Кольку. Ты говорила, ему зимняя куртка нужна...

- Лучше не вспоминай. И куртка, и сапоги. И штаны каждый месяц чиню.

- Купи новые, а что останется - на конфеты, - Петр протянул Ире пять стодолларовых бумажек. Ему было приятно видеть, как меняется ее лицо - от изумления к неожиданной радости.

- Господи, как я счастлива! - Она благодарно поцеловала Петра.

- Лет десять назад, - помнишь, когда в магазинах ничего не было, жена приятеля, француженка, совершенно серьезно сказала мне, что завидует советским женщинам: как им просто стать счастливыми, достаточно получить в подарок новые сапоги.

- Ты думаешь, что-нибудь изменилось? - Ира на мгновение задумалась. Всюду все есть, а попробуй купи! Зарплата - только не умереть с голода. Мама надрывается, возит картошку с дачи, а я ей даже помочь не могу дорога в оба конца столько стоит, что никаких денег на билеты не хватит. Хорошо, хоть пенсионерам бесплатно.

- Ну, все как-то живут ...

- Я недавно подружку встретила, раньше со мной проводницей работала. Была такая серенькая, колготки штопаные, каблуки стоптанные. А теперь - не узнать. Вся расфуфыренная - Пьер Карден с ног до головы. Спрашиваю: "Ты, что, наследство получила?" Она отвечает, что после того, как я ушла, ее перевели на южный ход. Сперва фрукты-овощи возила, потом этих стала пускать. Кого на час, кого на больше. С каждого рейса меньше тысячи не привозит. Говорит, вроде бахвалится, а у самой слезы. Муж ее выгнал, испугался заразу подцепить. Она с дочкой осталась, та неделями одна-одинешенька, совсем от рук отбилась.

А у нас, на объекте? Девчонки только и ждут, когда клиент клюнет. Тем более если иностранец. Наши-то поблагодарить не спешат. Особенно из мэрии. Каждый под самого важного выделывается. Трахнет, отряхнется и пошел. У самого вместо х... - мизинчик, а туда же, осчастливил! И не пожалуешься. Вмиг выгонят, а куда устроишься?