Марио Пьюзо - Пусть умирают дураки Страница 17
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Автор: Марио Пьюзо
- Год выпуска: -
- ISBN: нет данных
- Издательство: -
- Страниц: 129
- Добавлено: 2018-12-17 11:01:10
Марио Пьюзо - Пусть умирают дураки краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Марио Пьюзо - Пусть умирают дураки» бесплатно полную версию:Главные герои книги — Игроки, и не только в прямом смысле этого слова. Вся их жизнь — погоня за удачей, большая Игра, ставки в которой невероятно высоки: счастье, дружба, любовь. И хотя внешне их судьба складывается прекрасно: Калли, мелкий делец и мошенник, становится одной из ключевых фигур игорного бизнеса, Мерлин, молодой и не слишком удачливый писатель, выбивается в литературную элиту и уезжает в Голливуд, — это не приносит им радости. Удача — партнер ненадежный. За свою благосклонность она берет плату сторицей. И никому еще не удавалось избежать окончательного расчета…
Марио Пьюзо - Пусть умирают дураки читать онлайн бесплатно
Способы ухаживания Калли представлялись мне глубоко порочными, но женщинам он нравился куда больше других мужчин. Казалось, как будто они понимают его, видят все его уловки, но польщены, что он обратил на них внимание. Некоторые из девушек, которых он провел, становились его хорошими друзьями, всегда готовых отдаться ему, если он чувствовал себя одиноко. Когда однажды он заболел, через его гостиничный номер прошел целый полк шлюшек, чтобы помыть его, накормить, поправить простыни и подуть на него, чтобы он расслабился и спокойно спал ночью. Калли редко сердился на девушку, и тогда он говорил со смертельным презрением: «Гуляй», и эти слова имели опустошительный эффект. Возможно, из-за перехода от полного сочувствия и уважения к грубости, а возможно потому, что девушка не понимала причины грубости. Или он жестоко этим пользовался для шока, когда не срабатывали чары.
Но при всем том смерть Джордана подействовала на него. Он ужасно рассердился на Джордана, и воспринял его самоубийство как личное оскорбление. Он жалел, что не получил двадцати тысяч, но я чувствовал, что не это в действительности заботило его. Несколькими днями позже я зашел в казино и обнаружил, что Калли играет в блэкджек за заведение. Он нанялся на работу, он прекратил играть! Я не мог поверить, что это серьезно. Но так оно и было. Для меня это было все равно, как если бы он стал священником.
Глава 7
Неделю спустя после смерти Джордана я покинул Вегас, как полагал, навсегда и отправился обратно в Нью-Йорк.
Калли проводил меня до самолета, и мы пили кофе в аэропорту, пока я ожидал посадки. Я с удивлением отметил, что Калли по-настоящему взволнован моим отъездом.
— Ты вернешься, — сказал он. — Все возвращаются в Вегас. И я буду здесь. Мы прекрасно проведем время.
— Бедный Джордан, — сказал я.
— Да, — сказал Калли. — Я никогда в жизни не смогу этого понять. Зачем он это сделал? Какого черта он это сделал?
— Он никогда не выглядел удачливым, — сказал я. Объявили посадку, и мы пожали друг другу руки.
— Если тебе надоест дома, позвони мне, — сказал Калли. — Мы приятели. Я вытащу тебя. Он даже обнял меня. — Ты человек действия, — сказал он. — Ты всегда будешь в действии. Так что у тебя всегда будут проблемы. Позвони мне.
Я не поверил в его искренность. Через четыре года он очень преуспел, а я попал в большую передрягу, представ перед судом. И когда я позвонил Калли, он прилетел в Нью-Йорк, чтобы помочь мне.
Глава 8
Огромный самолет, убегая от яркого западного дня, летел навстречу мраку восточных часовых поясов. Я с ужасом ожидал момента, когда самолет приземлится, и я должен буду встретиться с Арти, и он повезет меня домой в Бронкс, где ждут жена и дети. Я приготовил им подарки, миниатюрные игрушечные заводные машинки, а для Валери — кольцо с жемчугами, стоившее мне двести долларов. Девушка в подарочном магазине отеля Занаду хотела пятьсот долларов, но Калли выбил специальную скидку.
Но мне не хотелось думать о моменте, когда я войду в дверь своего дома и увижу лица жены и детей. Я чувствовал себя виноватым, и ужасался, предвосхищая сцену с Валери. Поэтому я стал думать о том, что было со мной в Вегасе.
Я думал о Джордане. Его смерть не выбила меня из колеи. По крайней мере, на настоящий момент. В конце концов, я знал его только три недели, по существу, не знал совсем. Но что, удивлялся я, так трогало в его скорби? Я не испытывал такой скорби и надеялся никогда не испытать, Я всегда сомневался в нем, изучал его, как шахматную позицию. Вот был человек, живший обычной счастливой жизнью. Счастливое детство. Он иногда рассказывал о том, как хорошо ему было ребенком. Счастливая женитьба. Хорошая жизнь. Все у него шло правильно до этого последнего года. Тогда почему же он не вылез? Измениться или умереть, сказал он однажды. Вот для чего вся жизнь. А он просто не мог измениться. Вина была его.
За эти три недели лицо его похудело, как будто кости пробивались изнутри в знак предостережения. А тело его быстро и катастрофически сжималось. Но больше ничто не обнаруживало его намерений. Вспоминая те дни, я понимал теперь, что все, что он говорил и делал, было направлено на то, чтобы сбить меня со следа. Когда я отказался от его предложения поставить за меня и Калли, и Диану, это делалось просто, чтобы показать подлинность моей симпатии к нему. Я думал, что это ему поможет. Но он утратил способность, которую Остин называла «благодатью симпатии».
Полагаю, он стыдился своего отчаяния. Он был солидным американцем, для него было позором чувствовать бесцельность жизни.
Его жена убила его. Все очень просто. Детство, мать, отец? Даже если детские шрамы идут на пользу, невозможно дорасти до неуязвимости. Возраст не предохраняет от травм.
Как и Джордан, я поехал в Вегас, испытывая детское ощущение предательства. Моя жена мирилась со мной на протяжении пяти лет, пока я писал книгу, и никогда не жаловалась. Ее это не очень-то радовало, но какого черта, ночевал-то я дома. Когда мой первый роман был отвергнут, а сердце мое разбито, она сказала горько: — Я знала, что ты никогда не продашь его.
Я был ошеломлен. Разве она не понимала, каково мне? Это был один из ужаснейших дней в моей жизни, а я любил ее, как никого другого в мире. Я попытался объясниться. Книга была хорошей. Только в ней был трагический конец, а издатель хотел оптимистический конец, а я отказался. (Как я гордился этим. И как я был прав. Я всегда был прав в отношении своей работы.) Я думал, что и моя жена будет мной гордиться. Что показывает, насколько писатели глупы. Она была разгневана. Мы живем так бедно, я должен столько денег, откуда я такой взялся, кем я себя воображаю, ради Христа? Она так обезумела, что забрала детей и ушла из дома и не возвращалась, пока не настало время готовить ужин. А сама-то раньше тоже хотела стать писателем.
Нам помог мой тесть. Но однажды он столкнулся со мной, когда я выходил из букинистического магазина с охапкой книг, и рассвирепел. Был прекрасный солнечный весенний день. Он только что вышел из своей конторы и выглядел увядшим и напряженным. А тут шел я, ухмыляясь в предвкушении печатных сокровищ.
— Черт подери, — сказал он. — Я-то думал, ты пишешь книгу. А ты просто разгильдяйничаешь. — Он хорошо умел подобрать слово.
Пару лет спустя книга была издана так, как я хотел, собрала хорошие отзывы, но принесла всего несколько тысяч. Мой тесть вместо того, чтобы поздравить меня, сказал: «Ну что ж, это не дало никаких денег. Пять лет работы. Теперь ты должен сосредоточиться на обеспечении семьи».
Играя в Вегасе, я их понял. Какого черта они должны были вникать? Почему они должны были ценить эту идиотскую эксцентричность, с которой я относился к творчеству? Какого хрена они должны были заботиться об этом? Они были абсолютно правы. Но я никогда не относился к ним так, как раньше.
Единственный, кто понимал меня, был мой брат Арти, и даже он в последний год, как я чувствовал, несколько разочаровался во мне, хотя не показывал этого. А он был наиболее близким мне человеком. По крайней мере, пока я не, женился.
Я снова ужаснулся возвращению домой и задумался о Вегасе. Калли никогда не говорил о себе, хотя я расспрашивал его. Он рассказывал о своей нынешней жизни, но редко о чем-то до Вегаса. И забавно, что я один, казалось, проявлял любопытство. Джордан и Калли редко задавали вопросы. Если бы они спросили, я бы рассказал больше.
Хотя мы с Арти росли в сиротском приюте, это было не хуже, а, возможно, намного лучше, чем военные школы или изысканные интернаты, куда богачи пристраивают своих детей просто, чтобы избавиться от них. Арти был моим старшим братом, но я всегда был выше и сильнее; по крайней мере, физически. По характеру он был чертовски упрям и гораздо более честен. Он был увлечен наукой, а я любил вымыслы. Он читал книги по химии и математике и решал шахматные задачи, учил меня шахматам, но мне никогда не хватало терпения, — это не азартная игра. Я читал романы. Дюма и Диккенс, Сабатини, Хемингуэй, Фицджеральд, а позже Джойс и Кафка, и Достоевский.
Клянусь, что сиротство не наложило отпечатка на мой характер. Я был как все другие дети. Позже никто не мог предположить, что мы не знали отца и мать. Единственное, что могло показаться неестественным и покоробить, — то, что мы с Арти были отцом и матерью друг для друга. Во всяком случае, мы ушли из приюта подростками, Арти получил работу, а я поселился с ним. Потом Арти влюбился в девушку, и мне пришлось уходить: вступить в армию, чтобы сражаться на Второй Мировой войне. Когда я пять лет спустя вернулся, мы с Арти превратились в братьев. Он был отцом семейства, а я был ветераном войны. Вот и все об этом. Единственное время, когда я думал о нас как о сиротах, наставало, когда мы с Арти допоздна засиживались у него дома, а его усталая жена шла спать. Она целовала Арти прежде, чем покинуть нас. И я думал, что мы с Арти были иными. В детстве никто не целовал нас перед сном.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.