Ирина Глебова - Честь дома каретниковых Страница 17

Однако недаром у молодого человека был опыт и выучка. Он отступил за угол, перевел дыхание, подавляя панику, взял себя в руки. Нет, нет, еще неизвестно, что произойдет в номере у Андрея Каретникова, как встретятся брат с сестрой, о чем будут говорить. Как бы ему все это узнать?

Костя юркнул в незапертый Настин номер, проскользнул на маленький балкон. Одного взгляда на длинную арочную веранду было достаточно. Не раздумывая, легко и ловко он перескочил туда, пригнувшись, пробежал к стеклянной двери третьего от края номера. И сквозь неплотно прикрытые шторы увидел и услышал все то, что видела и слышала девушка.

Как ни торопился он обратно, но, перепрыгнув на балкончик, тут же услышал, что хлопнула дверь номера. К его удаче, Настя пробежала прямо в спальню, раздались рыдания. Неслышно проскользнул он в гостиную, к двери — открыл и вновь закрыл ее. Сейчас Настя все ему расскажет, он сделает вид, что удивлен, укорит ее и утешит. Но, главное — выведает, не столкнулась ли дочь с отцом…

Однако девушка повела себя странно: ни слова о случившемся, только бледность и слезы в глазах. Он с трудом удержался от вопроса, а когда вернулся к себе и поразмыслил, даже восхитился. Какая выдержка, какая гордость! Это необыкновенная девчонка!

Но если так, не опасно ли связывать себя с ней надолго? Сейчас самое время хорошо все обдумать и решить окончательно…

Но времени у Константина уже не было. Небесное колесо судьбы мчалось, набирая скорость; его бесшумный бег не тревожил ленивого послеполуденного покоя, но в маленьком гостиничном номере молодому человеку как будто бы все тяжелее и тяжелее дышалось, и сердце его колотилось сильнее. Он не мог понять, что с ним происходит, и, когда раздался стук в дверь, вскочил, отирая пот со лба и переводя дыхание. «Настя! — подумал он. — Решила мне все рассказать. Как быть?» Но сам уже шел к двери и отворял ее. На пороге стояла Антонина.

После, когда все уже произошло и когда они с Антониной спешно бежали из Саратова, она сказала ему, зачем приходила и что хотела. Иван Афанасьевич сказал ей, что «твой любовник к моей дочке женихается». Обругал Костю последними словами и ее поддел. Насмехался: «Наш пострел везде поспел! Всех обкрутить вокруг пальца хочет! Ну вас, баб, — тебя да Настьку, — это нетрудно. А вот на меня зря он нарвался. Вишь как! — то понемногу щипал мои денежки, через тебя, Тонька! А тут решил совсем обобрать, наследником сделаться!»

Этот разговор случился всего лишь за день до их отъезда сюда, в Саратов. Что Антонина испытала — и обиду, и ревность, и злость! — трудно самой передать. Каретникову сказала:

— Да какой же он «мой», Ванечка? Как ты тогда его прогнал, наказал не знаться, так и не знаюсь!

А себе самой добавила:

«И знать мерзавца не хочу!»

Но вот через два дня увидела в ресторации «Паласа» — такого красивого, изысканного, — и сердце заболело. А он, Костинька, так томно глядел на свою спутницу, так улыбался ей! И девушка, эта Настя, так была хороша! Антонина в ту минуту невольно перевела взгляд на Андрюшу. Уж она-то могла понять Костю: сама млела, глядя на этого мальчика, сладостно ныло внизу живота, набухали соски… Но отпустить вот так, просто, своего красавца-любовника!.. И не увидеть больше никогда!.. Ведь уезжает тайком, крадет невесту! Ни один, ни другой Каретников их не заметили, не догадываются. А коль суждено ей Костю потерять, так хоть не даром! Она-то ему ничего не жалела, ни души, ни тела, ни денег! Пусть вернет, хотя бы деньгами…

— Что, Костинька, думал, не видала я тебя? Ан нет, от меня так просто не убежишь!

Она стояла на пороге — рыжеволосая, зеленоглазая тигрица, высокая грудь колыхалась от возбужденного дыхания, улыбка приоткрывала хищные зубки. И хотя Костя обомлел от неожиданности, и мысли его заметались в поисках выхода, он глаз от нее оторвать не мог и чувствовал, как деревенеют мускулы от внезапного восторга. Так эта женщина действовала на него всегда, потому так долго не мог оставить он Вольск, уехать. Только Настя сумела…

Мысль о Насте отрезвила его. Подскочив к двери, он испуганно выглянул в коридор, судорожно захлопнул ее. Антонина расхохоталась.

— Боишься, миленок? Невеста может застать? А я, может, хочу с ней встретиться…

Костя рванул ее за руку в комнату:

— Тише, ты… — удержался с трудом. — Чего тебе надо? Давно пора нашим дорогам разойтись.

— Ишь, как запел! — Антонина подбоченилась вызывающе, голоса не снизила. — Можно и разойтись. Ништо! Только отходная мне, чай, положена. За все мои от тебя хлопоты.

Костя снова подошел к двери, прислушался. Уж он Антонину знал хорошо, понимал, что просто не отделаться. Сказал обреченно:

— Хорошо, поговорим. Да только не здесь.

— У меня, — легко согласилась Антонина. — Там тебя твоя… невеста, — покривила губы, — не найдет. Небось, знаешь, где это?

— Знаю. А Каретников?

— Не бойся, он ушел сейчас, надолго. Время будет… на все.

Костя отвел потянувшуюся к его плечу руку, вновь выглянул в коридор. Было пусто. Антонина вышла, придержала дверь, щуря насмешливо глаза, сказала громко:

— Не вздумай сбежать, не успеешь.

— Да иду я, следом за тобой, Господи!

Но разговора так и не получилось. Только уселись они в гостиной на диване, как в дверь постучали.

— Каретников! — Костя рванулся в другую комнату. Антонина остановила его:

— Нет, он не так стучит. Думаю, что Андрюша. Я отошлю его сейчас, назначу свидание.

Она с усмешкой повела плечами, но Косте было не до ревности.

— Не открывай! — испуганно попросил он.

— Да он телок, — Антонина уже шла ко входу. — Сейчас отошлю.

Но успела она сказать лишь одно:

— Андрюшенька…

Тот, видимо, оттолкнув ее, распахнул портьеру и очутился прямо перед Костей.

…Теперь, когда прошло время, Косте трудно было вспомнить, что кричал тогда молодой Каретников. Что-то о том, что он их выследил, что если они, мерзавцы, обманывают отца, то его обмануть не удастся… И почти сразу Андрей вцепился ему в ворот рубахи и сунул кулак в лицо.

Костя никогда не был богатырем. Высокий, гибкий — да, но не силач. А этот — Каретников-младший — и ростом пониже, и в плечах поуже. Но впился, как клещ, и так ловко угодил в переносицу, что боль обожгла Косте мозг, плеснула злостью. На миг показалось, что перед ним — лицо Насти: страшное, перекошенное, но ее. От этого почему-то еще больше полыхнула ярость. И он, одним рывком оторвав от себя Андрея, толкнул, а вернее отшвырнул его прочь. Злая, неуправляемая сила, которой сам от себя не ожидал, выплеснулась из него с этим рывком. Парнишка, как котенок, отлетел и грохнулся на пол, приложившись затылком о бронзовую обивку кофейного столика. Короткий крик его раздался одновременно с гулким ударом…

Не раз потом видел Костя в ночных кошмарах мертвое красивое лицо — Андрея ли, Насти? И каждый раз долго лежал в темноте ночи или в предрассветном сумраке, утихомиривая бешено колотящееся сердце и уговаривай себя: «Ведь это просто несчастный случай! Ведь не убийца же я!» И гнал от себя иное воспоминание — о грохоте подков и колес, о перекошенном страхом лице Ивана Афанасьевича, о его последнем вопле. Не хотел вспоминать, ведь тут невозможно было списать все на несчастный случай. Но когда память подводила и мучила, Костя успокаивал ее логическим построением: не противься Каретников его браку с Настей — не пришлось бы бежать; не бежал бы — не встретил их в Саратове; не случись встреча в Саратове — не было бы несчастного случая с Андреем; а не будь этой случайной смерти — не понадобилась бы и смерть Ивана Афанасьевича. Да еще отец и сын оба у Антонины в любовниках ходили — это уж совсем безобразно. Вот и выходило у Кости, что кругом виноваты только Каретниковы…

А в тот критический миг, когда мальчишка умер у него на глазах, почти мгновенно, он, Костя, повел себя, как мужчина. Привел в чувство Антонину, сказав:

— Видишь, что ты наделала?

— Я?! — взвизгнула она. — Убийца! — И протянула к нему скрюченные пальцы. — Все расскажу Ивану Афанасьевичу! На каторгу пойдешь!

Константин схватил ее за руки, тряхнул.

— В твоей комнате убит. Как объяснишь это? Он тебя с мальчишкой видел, соблазняла ты его. А вот меня никто не видел.

Женщина тут же смертельно испугалась, побелела.

— Костя, миленький! Как же так? Что же ты? Зачем?

Но молодой человек понимал, что испуг ее быстро пройдет, и ему не отвертеться. Все летит в пропасть — и планы его грандиозные, и жизнь сама. Если только…

Он подошел к балконной двери, открыл, шагнул на веранду. Она соединяла все три номера, он это уже знал.

— Попробую спасти тебя, — сказал он Антонине. — Отец ведь угрожал ему? — глянул быстро в сторону мертвого. — Грозился убить?

— Да, да, — она закивала, даже не задумываясь над тем, откуда Костя все это знает.