Ирина Глебова - Честь дома каретниковых Страница 18

— Да, да, — она закивала, даже не задумываясь над тем, откуда Костя все это знает.

— Нет его у себя, говоришь? Проверь!

Антонина вышла и тотчас вернулась.

— Нету. Дверь закрыта.

— А балконная открыта. — Костя уже посмотрел. — Бери этого, перенесем к нему.

— Нет, не хочу! — охнула женщина, прижав кулак ко рту.

— Бери! — прикрикнул он. — За ноги!

Сам взял мертвого за плечи, стараясь не глядеть на него и не испачкаться.

Из номера Каретникова они вышли в дверь — она легко открывалась изнутри. Балкон же Костя, наоборот, предусмотрительно закрыл на задвижку. Уходя, Антонина оглянулась и вдруг вернулась в комнату. Костя не успел ее остановить: она наклонилась над мертвым и закрыла ему глаза.

Осмотрев свою одежду, Костя крови не обнаружил и похвалил себя за аккуратность. Правда, оказался немного испачкан один ботинок. Тщательно обтирая его, молодой человек подумал: «Не наследил ли где?». Но колесо судьбы уже набирало скорость, и дальнейшие события эту мелочь отправили в небытие…

Как началась эта история несчастливо, так и кончилась плачевно. В Харькове сам Константин побоялся идти в банк за деньгами. Хотя, казалось, все ниточки к нему оборваны, страх держал его за горло. Страшно было выйти из вагона на перрон — а вдруг уже поджидают? Страшно пройтись по улице — вдруг идут следом? Страшно войти в двери банка — вдруг там засада?.. Антонина вызвалась сходить за деньгами, взяла все бумаги и уже не вернулась. Совсем. А он остался лишь с теми деньгами, которые обменял в Саратове, и со своим страхом. Страх потом прошел, как прошли и ночные кошмары. Но деньги кончились еще быстрее. Пришлось Косте все начинать с нуля. И казалось ему, что удача совсем отвернулась, и что жениться на лавочнице — даже неплохой выход. Но вот в руках у него газета, а там — роковая фамилия «Каретников». И еще до конца не все поняв, он почувствовал, как чувствуют звери: удача вернулась! Большая удача!

Глава 13

Мальчишка должен был принести письмо. Костя был почти уверен — письмо существует. Если он все правильно понял, оно непременно есть и написано ему еще год назад.

А понял он вот что. Только один человек на свете мог выдавать себя за мертвого Андрея Каретникова. Это — Настя. И только по одной причине она стала бы это делать: если была уверена в том, что мальчишку убил отец. Она ведь слышала угрозы. Ничего не сказала ему, Косте, из упрямой гордости. Еще бы! Семейное дело, честь имени… Ну и прекрасно! Из этой же гордости она прикрыла отца. Вернее, думает, что отца. А по сути, отвела удар от него, Константина.

Он не задумывался над тем, как удалось Насте скрыть тело брата. Зачем ломать голову, она сама ему все расскажет. Он предположил другое: коль Настя считает убийцей отца, а его, своего жениха, даже и не подозревает, она должна была оправдаться перед ним за свое исчезновение или преображение. Она ведь не знала, что он спешно, в панике, покинет отель. Вероятно, думала — будет искать ее. А значит, должна была написать письмо. Письма эти хранятся долго, он знал. Сам, однако, не пошел, хотя почти убедил себя, что нет никакой опасности: события давние, а если все произошло, как он предполагает — никто его ни в чем не подозревает. И все же послал мальчишку — рассыльного из ближнего магазина. Сам стоял в боковой улочке и через площадь глядел на крыльцо и колонны отеля «Палас».

По Саратову жаркий ветер носил тополиный пух. Призрачным кружевом колыхался этот пух над раскаленной солнцем площадью. У Кости рябило в глазах, кружилась голова. Впервые оказался он вновь в этом месте после трагедии. В тот день, запершись в комнате Антонины, он долго успокаивал ее, отпаивал водой и коньяком, уговаривал держаться стойко, вместе, все забыть и, конечно же, отрицать. Она захлебывалась слезами и питьем, кивала, на все соглашаясь, но вряд ли до конца понимая его слова. Наконец Костя уложил ее в постель, сказал, что пойдет предпримет кое-какие действия. Однако единственная мысль, которая крутилась в голове, была о том, чтобы пойти немедленно в банк, превратить в деньги все до последней ценные бумаги Каретникова и тут же убраться из этого проклятого города. Но даже и эта мысль была смутной, неясной, накладывались другие: «Настя будет меня искать», «узнает, что брат мертв, придет к отцу, сознается», «Антонина не выдержит, проговорится», «Каретников за сына и за дочь горы перевернет, меня найдет», «далеко уйти не успею»…

И все же он шел к банку, почти бессознательно. Но недалеко от входа остановился. Дело было рискованное. И двух часов не прошло, как он уже побывал здесь. Теперь вновь явится за крупной суммой. Конечно же, привлечет к себе внимание, может быть, захотят проверить, документы попросят… Смятение и страх — вот что теперь управляло им. И Костя не вошел в банк, повернулся и поплелся обратно. Да, ноги шли с трудом. Зато мысли и чувства метались загнанные…

Конечно же, Антонина скоро придет в себя, все продумает и успокоится на свой счет. Она женщина расчетливая и неглупая, сообразит, что ее вины в смерти Андрея нет. Все, что Костя внушил ей, — ревность Андрея, связь с ним, Костей, обман Каретникова, заманивание двух молодых любовников к себе в номер, натравливание их друг на друга, гибель молодого Каретникова именно у нее в номере, соучастие в переносе тела — все это мелочи и не страшно. По своей инициативе она, возможно, и не выдаст его. Но если полиция за дело возьмется крепко, и ее прижмут — скрывать тоже не станет.

Понимал Костя и то, что обвинить Каретникова в убийстве сына окажется трудно. Станут ли Антонина и дочь Настя свидетельствовать о том, что слышали угрозы? Антонине, значит, надо будет признаваться в том, что, будучи любовницей отца, соблазняла и сына. Зачем ей это? А уж насчет Насти вообще сомнительно — гордая… Да и сам Каретников, возможно, легко отведет от себя обвинение. Ведь где-то же он сейчас находится, и могут оказаться люди, которые все время были с ним…

Господи, зачем только он возвращается в отель? Костя только сейчас, придя в себя, сообразил, что машинально идет по улице, которая другим концом выходит на площадь перед «Паласом». Впереди уже даже виден ее полукруг. Опередивший его прохожий уже сейчас входит на него.

В этот момент Костя узнал прохожего. Это был Иван Афанасьевич. Шел Каретников так же медленно, словно раздумывая, как и он сам. Но и в склоненной голове, и в опущенных плечах ощущались уверенность, напор, сила. «Нет, — подумал Костя, холодея, — этот не даст себя в обиду, в наговор. Живой — не даст!»

Почему он тогда так подумал: «живой»? Может быть, уже зрел в голове план? Ведь два пьяных мужика и карета были совсем рядом… И бесовский голосок шептал ему жарко: «Вот если бы он сейчас умер: сердечный приступ, например… Ведь мертвый ничего не сможет опровергнуть или доказать! И все будут думать — отец убил сына и сам не выдержал, помер…»

Но Каретников, шедший впереди, хоть и казался растерянным и расстроенным, но умирать не собирался. Сейчас он перейдет площадь, войдет в отель…

В этот момент судьба Кости и свершилась. Двое до чертиков пьяных, почти не стоящих на ногах мужиков, пытались влезть на козлы кареты, хохоча и выкрикивая: «А вот прокатимся! Пусть знает, хмырь этакий! А не гордись перед своими!» Сама судьба толкнула его вперед, проговорила его губами: «А ну — прокатимся, ребята!», вложила вожжи в его руки…

Да, это была судьба, рок! Костя и тогда, под бешеный грохот копыт и колес, ощутил это. И сейчас, ожидая мальчишку с письмом и все вспоминая, вновь подумал с радостным предчувствием: «Счастливая судьба!» И правда, похоже, все так удачно оборачивалось! Вон бежит через площадь его посыльный, машет белым конвертиком. Есть письмо, есть! И тут он все верно рассчитал!

Письмо мальчишке еще только вручали, а в номер к Викентию Павловичу уже стучал рассыльный, чтобы сообщить эту весть. Петрусенко сейчас же подошел к окну. Две недели назад, приехав в Саратов, он специально поселился в «Паласе» и занял номер с окнами на площадь. Теперь же он увидел, как с крыльца сбежал шустрый паренек с белым конвертом в руке, помчался по желтым булыжникам к дальней улочке, остановился там рядом с каким-то человеком. Так, издалека, подробностей не разглядеть, видно лишь то, что человек этот высок и темноволос. Но Петрусенко не сомневался: на другом конце площади ожидал письма сам Константин Журин.

Конечно, расчет сыщика мог и не оправдаться. И все же он надеялся, что объявление об аукционе Каретникова, помещенное во все крупные газеты империи, попадет на глаза тому, кому нужно. Потому сразу же поехал в Вольск, встретился с Анастасией Каретниковой. Тяжелый получился у них разговор. Викентий Павлович, не вдаваясь в подробности, сказал девушке, что брата ее убил не отец, и что сам отец погиб не случайно. Да, ни о деталях, давших толчок его подозрениям, ни о том, что он выяснил в ходе расследования, Петрусенко Насте не говорил. Зачем? Все происходило у нее на глазах, все нити — у нее в руках! Стоит все вспомнить и сопоставить. Он не сомневался: сейчас, почти через год, сделать ей это будет проще, чем в суматошный и трагический день.