Росс МакДональд - Обрекаю на смерть Страница 17

Он даже не поцеловал меня на прощание у двери приемного отделения. Я никогда не забуду, что он сделал вместо этого. Возле ступенек росло маленькое дерево. Карл сорвал листочек, зажал его в руке и взял с собой в больницу.

Я не стала заходить туда. Не могла заставить себя в тот день, хотя потом часто бывала там. Я ждала снаружи, в машине шерифа. Помнится, я не могла отвязаться от мысли, что это - предел, что со мной никогда уже не произойдет ничего худшего. Я ошибалась.

На обратной дороге Остервельт повел себя так, словно я ему принадлежала. Я его ничем не поощряла, ни тогда, ни когда-либо раньше. В общем, я высказала ему все, что о нем думаю.

Тогда он стал невыносим. Он сказал мне, чтобы я думала, о чем говорю. Что Карл сознался в убийстве отца, и он, Остервельт, единственный, кто об этом знает. Он не станет болтать, если я буду добра с ним. В противном случае не миновать судебного процесса, так он сказал. Даже если Карла оправдают, дело получит такую огласку, от которой люди не в состоянии оправиться. - Ее голос в отчаянии понизился. - Огласку, подобную той, которую мы должны пережить теперь.

Милдред оглянулась, обозревая зеленый ландшафт, словно это была пустыня.

- Я не поддалась. Но я боялась отказать ему со всей решительностью, которую он заслуживал. Я отделалась от него неопределенным обещанием, что когда-нибудь в будущем мы сможем прийти к соглашению. Разумеется, обещание я не сдержала и никогда не сдержу. - Она произнесла эти слова вполне спокойно, однако плечи ее задрожали. Краешек уха, который я разглядел между шелковистыми прядками волос, покраснел либо от стыда, либо от гнева. - Этот мерзкий старик не простил мне. Последние шесть месяцев я прожила в страхе, что он возбудит дело против Карла - вытащит его и привлечет к суду.

- И тем не менее, он этого не сделал, - сказал я, - значит, признание Карла было ложным. Скажите-ка мне вот что - могло ли это произойти так, как утверждает Остервельт? Я хочу спросить, у вашего мужа была такая возможность?

- Боюсь, что да. После ссоры с отцом он большую часть ночи бродил по дому. Я не могла заставить его прилечь.

- Вы спрашивали его об этом потом?

- В больнице? Нет, не спрашивала. Меня предупредили, чтобы я не заговаривала на опасные темы. Да и сама я была рада не ворошить прошлого. Если это было правдой, то я чувствовала, что лучше не знать, чем знать. Существуют границы знания, переступив которые человек может сломаться.

Она содрогнулась от холодка воспоминаний.

Неожиданно входная дверь оранжереи распахнулась. Спиной вперед вышел Кармайкл, наклонившийся над ручками прикрытых носилок. Под покрывалом угадывались очертания мертвого тела. С другого края носилки поддерживал заместитель следователя. Они неуклюже двинулись по вымощенной плитами дорожке к черному крытому грузовику. На фоне бескрайней долины и гор, возвышающихся на солнце, словно памятники, те двое, что несли носилки, и тот, кто на них лежал, казались в равной мере маленькими и случайными. Живые задвинули мертвого в грузовик и захлопнули двойные двери. От их стука Милдред подскочила.

- У меня пошаливают нервы, мне бы лучше уехать отсюда. Не следовало начинать... этот разговор. Вы - единственный человек, которому я рассказала.

- Со мной безопасно.

- Спасибо. То есть, спасибо за все. Вы - единственный, кто дал мне луч надежды.

Она подняла в знак прощания руку и стала спускаться по ступеням на солнечный свет, позолотивший ее голову. Можно было легко понять страсть стареющего Остервельта. И дело не только в том, что она молодая и хорошенькая и с округлостями там, где им положено быть. В ней было нечто более волнующее, нежели женственность: напряженная печальная невинность серьезного ребенка и одиночество, от которого она казалась более ранимой.

Я проводил "бьюик" взглядом, пока он не скрылся из вида, и поймал себя на внезапной мысли, от которой меня бросило в жар. Муж Милдред вовсе не вечен. Его шансы дожить до конца дня были примерно равные. Если ее мужу не удастся уцелеть, то Милдред понадобится человек, чтобы заботиться о ней.

Мысленно я ударил себя в зубы. Подобные рассуждения ставили меня на одну ногу с Остервельтом. Из-за чего я еще больше разозлился на Остервельта.

Глава XV

Заместитель следователя зажег сигару и, прислонившись к борту крытого грузовика, задымил ею. Я приблизился и осмотрел свою машину. Все было на месте. Даже ключ зажигания. На спидометре, насколько я мог судить, набежал километраж, примерно равный расстоянию от больницы до Пуриссимы и оттуда до ранчо.

- Хороший день, - сказал заместитель следователя.

- Неплохой.

- Жаль, что м-р Холлман уже не сможет им насладиться. Судя по беглому осмотру, он был в хорошей форме. Интересно, что поведают его органы.

- Не считаете же вы, что он умер от естественных причин.

- Нет, конечно. Это всего-навсего маленькая игра, в которую я играю сам с собой для поддержания интереса. - Он усмехнулся, и солнце заиграло на его очках с холодным весельем. - Не каждому врачу удается взглянуть на своих пациентов изнутри.

- Вы - следователь, не так ли?

- Заместитель следователя. Следователь - Остервельт, он сидит на двух стульях. Кстати, я тоже. Я по совместительству являюсь патологоанатомом в больнице в Пуриссиме. Моя фамилия Лоусон.

- Арчер. - Мы пожали друг другу руки.

- Вы случаем не из лос-анджелесской газеты? Я только что закончил беседу с газетчиком.

- Я - частный детектив, нанятый членом семьи. Меня интересуют полученные вами сведения.

- Пока никаких сведений нет. Все, что я знаю - это то, что в трупе сидят две пули, поскольку они вошли и не вышли. Я извлеку их на вскрытии.

- Когда?

- Сегодня вечером. Остервельт хочет, чтобы я поспешил. Я должен закруглиться к полуночи, может, получится и раньше.

- Что будет с пулями после того, как вы их извлечете?

- Передам их шерифскому баллистику.

- Он хорошо разбирается в этом?

- О да, Дэркин прекрасный специалист. Если дело осложнится, мы отправим пули на экспертизу в полицейскую лабораторию в Лос-Анджелесе или в Сакраменто. Однако это не тот случай, когда медицинское свидетельство много значит. Нам хорошо известно, кто это сделал. И когда его поймают, будет не трудно заставить его заговорить. Остервельт, может, вообще не захочет суетиться из-за пуль. Он весьма беспечный малый. Не мудрено, когда проработаешь в этой должности двадцать пять или тридцать лет.

- Давно вы с ним работаете?

- Четыре-пять лет. Пять. - Он добавил, словно оправдываясь: - В Пуриссиме живется хорошо. Жена ни за что не уедет отсюда. Кто может винить ее?

- Только не я. Я и сам готов поселиться здесь.

- Поговорите с Остервельтом, почему бы и нет. У него не хватает людей - всегда ищет. Вы имеете опыт работы в полиции?

- Имел, до недавнего времени. Устал жить на жалование полицейского. Помимо прочих вещей.

- Объяснения всегда найдутся.

Не зная, с каким умыслом он мне это сказал, я посмотрел ему в глаза. Он также посмотрел на меня испытующе. Я ответил:

- Это была одна из причин, от которых я устал. Но вряд ли у вас здесь дело обстоит лучше.

- Лучше, чем вам кажется, брат, лучше, чем вам кажется. Однако не будем об этом. - Он откусил кончик сигары и выплюнул его на гравий. Значит, говорите, что работаете на семью Холлманов?

Я кивнул.

- Когда-нибудь раньше бывали в Пуриссиме?

- Да, правда, давно.

Он посмотрел на меня с любопытством. - Вы не из тех ли детективов, которых сенатор пригласил, когда утонула его жена?

- Нет.

- Я спросил просто так. С одним из них мне довелось провести несколько часов - расторопный старый бульдог по фамилии Скотт. Вы случаем не знакомы с ним? Он из Лос-Анджелеса. Гленн Скотт?

- Скотта я знаю. Он один из лучших мастеров своего дела. Во всяком случае, был им, пока не вышел на пенсию.

- И я точно так же считаю. Он знал о патологии больше, чем некоторые студенты медицинского отделения. У нас с ним произошел чрезвычайно интересный разговор.

- О чем?

- Об утопленниках и причинах их смерти, в частности, асфиксии и так далее, - ответил он, воодушевляясь. - К счастью, я произвел тщательное вскрытие. Я смог установить, что она утонула; в бронхах обнаружился песок и частички водорослей, а в легких - характерная соленая жидкость.

- Никаких сомнений не возникало, так?

- После завершения вскрытия - уже нет. Скотт был совершенно удовлетворен. Конечно, я не мог полностью исключить вероятность убийства, но положительных показаний не было. Ушибы же почти наверняка были нанесены после смерти.

- Ушибы? - переспросил я вкрадчиво, надеясь получить дополнительную информацию.

- Да, ушибы на спине и на голове. Они, как правило, образуются на теле во время прибоя. Берег-то скалистый. Мне доводилось видеть трупы, которые были абсолютно истерзаны, бедняги. Во всяком случае, миссис Холлман обнаружили до того, как это с ней произошло. Но и она выглядела уже скверно. В газетах следовало бы напечатать парочку моих фотоснимков. Тогда число самоубийц, выбравших этот способ распрощаться с жизнью, поубавилось бы. По крайней мере, часть женщин, возможно, подумала бы, а ведь большинство из них - женщины.