Лана Балашина - Дела семейные Страница 17

Записка была совсем небольшой, написана, вне всяких сомнений, рукой Веры.

"Милый!

Последние три года я прожила просто в аду, но с надеждой, что смогу все-таки тебя поймать. И сегодня я, кажется, по-настоящему счастлива.

Посылаю тебе в качестве подарка ко дню Советской Армии, как бывшему офицеру, несколько документов, заодно можешь убедиться в их подлинности, и фото. Думаю, что твоей родне они понравятся даже больше, чем тебе. Разумеется, если они их увидят, что полностью зависит от тебя. Конечно, это — не лучшие экземпляры в моей коллекции, но тоже впечатляют.

Оцени их, и ты поймешь, что тогда я недорого просила. Сейчас цена возросла вдвое, так и рискуешь ты теперь большим.

Надеюсь на твое всегдашнее здравомыслие.

Целую.

В."

Три года назад они с Сергеем поженились, что же, она его уже и тогда ненавидела? Зачем было затевать все это?

Второй листок был просто распечаткой счета за разговоры. Насколько я помню, тогда так и не нашли ничего подозрительного.

Я вздохнула, сунула оба листка в карман и пошла к девочкам в кухню.

У них, в принципе, и без меня все очень споро получалось. Стася раскатывала тесто и лепила чебуреки, а Ольга на двух сковородках жарила их, сбрасывая в огромный таз. Обычно летом я варю в нем варенье. Я улыбнулась:

— Хорошо, когда большая семья! Стася, ты, наверное, не привыкла к такой суете.

Она кивнула мне.

— Я и не ожидала, что мы с Темкой поучаствуем в таком многочисленном семейном празднике. Так что хочу вам спасибо сказать, что пригласили нас. И вообще, поблагодарить за хорошее к нам отношение.

— Стася, ты так говоришь, будто прощаешься!

Она оторвалась от доски с мукой и посмотрела мне в лицо.

— Наталья Николаевна, я, и правда, прощаюсь. Мы с Темкой сегодня уедем. Вы только, пожалуйста, не отговаривайте меня, мне и так совсем не хочется со всеми вами расставаться. Просто мне, в самом деле, нужно домой.

Я сердито сказала:

— Ну, ты можешь съездить домой, если так уж надо, а Темку не тяни с собой. Ему-то что в городе делать? И Санька с ним очень подружился, пусть на каникулах побудут вместе. Знаешь, я думаю, что для него даже полезно пожить в большой семье.

Стася ужаснулась:

— Как же я его оставлю? Нет, нет, это совершенно невозможно.

Ольга вмешалась:

— Стася, оставайся хотя бы до Рождества. И мама с ребятами хотели всем сюрприз сделать, они готовят рождественское представление. Учти, что и тебе тоже дадут какую-нибудь роль.

Было видно, что Стася колеблется:

— У меня там Маня дома! Мы никогда не оставляем ее так надолго одну. И Вера Николаевна, как назло, тоже не дома. Она гостит у подруги в Серебряных прудах.

Я деловито спросила:

— Маня — это кошка или собака?

Стася с таким отчаянием произнесла:

— Кошка! — что я сразу поверила, что она и вправду не хочет уезжать.

Я предложила:

— Пусть Сергей свозит тебя домой, заберете кошку и вернетесь к вечеру. Или сходите куда-нибудь, он сто лет нигде не был, погуляйте по праздничному городу. А утром вернетесь, заодно продуктов закупите, я список дам. За Темку не переживай, им с Санькой сейчас никакие мамы не нужны.

Стася всполошилась:

— Ой, зачем меня провожать, я и сама прекрасно доеду. Я здесь с машиной.

Я переглянулась с Ольгой, только и сказала:

— Ну-ну.

Глава 11

Сергей Шумилов

Мышцы приятно ныли, а кожа лица, обожженная солнцем и ветром, в тепле начала гореть. В полном изнеможении мы с Женькой откинулись на спинки стульев. А вот мальчишкам — хоть бы что! Санька с Артемом вертелись на стульях и, обжигаясь, хватали верхние чебуреки.

Стася налила им томатный сок. Я с удовольствием смотрел, как она двигается вокруг нас, накрывая стол к обеду.

Мальчишки умчались наверх, к компьютеру, и все, наконец, уселись за стол. Подошел папа, оторвавшийся от новостей и газет, вопросительно глянул на нас и спросил:

— Не замерзли? Может, нам водочки выпить к чебурекам?

Он достал три рюмки, поставил на стол. Женька вынул из холодильника заиндевевшую бутылку.

Мама неодобрительно глянула на отца и строго сказала:

— Саша, ты можешь пить, сколько хочешь. А Сереже не наливай.

Я с подозрением посмотрел на нее.

— Это за что же такая обструкция?

Ольга засмеялась:

— Ты определен в число участников спасательной экспедиции. Стася с Артемом решили остаться у нас до Рождества. А ты поедешь со Стасей в Москву, спасать животное от голодной смерти.

— Это Маню, что ли? — Я весело глянул на Стасю. — Может, заберем ее сюда? Вот Ташка обрадуется!

Женька нахмурился.

— Мне как раз тоже в город надо… — только начал он, но я быстро перебил:

— Женя, в другой раз.

Стася поднялась от стола, собрала посуду и подошла к мойке.

— Думаю, что я и сама съезжу домой прекрасно.

Итог всем спорам подвел папа. Он сказал, неодобрительно глянув в нашу с Женькой сторону:

— Господа офицеры, и чему вас учат в ваших бауманских? Общее правило, которому подчиняются во всем мире, что мужчина, который привез женщину, обязан ее сопровождать, а потом отвезти домой. Будьте любезны подчиняться.

Женя сверкнул на меня глазами, но я сокрушенно вздохнул:

— Да, брат Женька, против правил хорошего тона не попрешь!

За что тут же получил от мамы укоризненный взгляд.

Я поднялся наверх, чтобы в Стасиной спальне забрать из шкафа одежду. Комната была убрана, кровать аккуратно застелена, но стоило мне открыть шкаф, как я почувствовал запах ее духов от черного платья, которое она надевала в новогоднюю ночь. Я качнул головой, отгоняя наваждение.

В комнату следом за мной поднялась мама. Она скептически глянула на вынутые из шкафа свитер и джинсы и сказала:

— Надень костюм, пожалуйста. И вы можете не торопиться с возвращением. Сходите куда-нибудь в ресторан. Будет неплохо, например, посетить Игоря Ивановича и поблагодарить его за твой отдых, заодно и с его ресторанчиком познакомишься, папа хвалил и кухню, и интерьер.

— Мама, это не от меня зависит.

Мама вздохнула.

— Ну, со Стасей я уже договорилась. Временно она берет над тобой шефство. — Мама поправила воротник рубашки, улыбнулась ободряюще моему отражению. — И учти на всякий случай, что желание женщины — закон, но первый шаг навстречу все-таки должен сделать мужчина.

Я наклонился и поцеловал ее:

— Спасибо тебе, родная!

Получив от мамы и Ольги список необходимых продуктов, я ждал Стасю внизу. Она появилась на лестнице, невозможно строгая и красивая в своем черном платье. Она застегнула замшевые ботики, и я подал ей шубку, вдохнув новую порцию запаха ее духов. Я подумал с тоской, что долго так не выдержу.

Поцеловав выскочившего к нам Артема и выслушав последние мамины наставления, она загрузилась в "Хаммер", и я, наконец, тронулся.

Мы выехали сначала на проселочную дорогу, а потом и на шоссе. Ехали молча.

Я поискал музыку по радиостанциям, и в салоне машины зазвучал голос Пресли, одна из моих любимых песен, "Love me tender".

Стася кутала нос в воротник шубы, и я добавил обогрев салона.

— Замерзла?

Она отрицательно качнула головой.

— А чего закуталась так?

Она подумала, улыбнулась и расстегнула шубку, при этом ее полы разъехались, открыв изумительные коленки. Я отвел глаза, сосредоточившись на дороге. Так, чего доброго, и в аварию попасть недолго.

Со вчерашнего дня меня мучил вопрос, правду ли она сказала Женьке, или просто первое, что пришло на ум, зная, что этим точно остановит его.

Я искоса глянул на нее. Спокойно сидит себе, со своими невозможными коленками. Я неожиданно разозлился. За кого она меня принимает? Мужика она во мне точно не видит.

Я затормозил и остановился у обочины. Откинулся на спинку сиденья и повернулся к ней. Стася посмотрела мне в лицо и тихо спросила:

— Ты хочешь поговорить со мной?

— Нет.

Я наклонился и поцеловал ее нежные губы. Она не отстранилась, но не сделала ни одного движения навстречу, только прикрыла глаза. Мы целовались еще, кажется, она уже отвечала мне. Под шубой ее тело оказалось горячим, и обжигало мою руку сквозь тонкий шелк. Я погладил ее бедро и положил ладонь на колени, повел руку выше, сминая ткань платья. Она вздохнула, и теплая рука предостерегающе легла сверху на мою ладонь. От этого нежного движения ко мне вернулась способность слышать звуки и ощущать реальность. Из последних сил я отстранился от нее, потер лицо руками и стал искать сигареты по карманам пальто.

Мы молчали. Неожиданно хриплым голосом она спросила:

— Ты обиделся?

Я, наконец, нашел сигареты и зажигалку, приоткрыл окно, и в салон ворвался свежий морозный воздух. Я вздохнул:

— Зря я это начал. Прости. Я растревожил тебя?

Она опустила ресницы.