Разбитое небо - Евгения Михайлова Страница 17

Она неподвижно стояла у машины Кольцова, опустив руки, как тогда, ночью, у конторы. Только не была похожа на мальчика. Это была женщина-горе. Женщина, убитая судьбой.

— Устала? — спросил Слава, когда они с Кольцовым подошли к ней.

— Не очень, — ответила Юко. — Просто думала.

— О чем, если не секрет?

— Нет. Я подумала сейчас, что кто-то сильно пожалел о том, что меня оставили в живых. Они пошли по легкому пути. Как подонкам показалось. И я даже понимаю почему. Громкий скандал вокруг убийства на почве страсти рождает бездумное буйство публики, и это лучший способ отвлечь внимание от настоящей причины, реального мотива. От истины. Наши материалы видел лишь маленький зал, круг тех, кому и без нас все это было известно.

— А теперь их увидит весь мир. Прямо сегодня они полетят по Сети, — закончил Кольцов. — Они хотели оставить в живых подставную убийцу, а получили главного и профессионального свидетеля. Но тебе непременно нужна постоянная охрана. Я поговорю с Земцовым.

— Возможно, — произнесла Юко. — Но я не смогу так существовать. Совсем.

— Потом решим, — заключил Слава. — Пока отвезем тебя домой. Постарайся поспать.

Васильева

Вечером после первого и последнего заседания по делу Савицкого Ларе позвонила Катя.

— Привет, Лара. Сразу прошу: только не начинай орать, пугать и запрещать. Я и так на нервах. Хотела не говорить тебе, но решила сказать. На всякий случай.

— Что ты придумала, Катя? О каком случае речь? Я же просила: никаких инициатив.

— Ничего страшного. Даже просто ерунда. Мне надоело ждать. И уже понятно, что твоим детективам никто ничего не расскажет. Короче, я еду к Тамаре Васильевой. Точнее, я сейчас аккуратно ползу за ее машиной. Собираюсь явиться к ней без предупреждения. Спокойная женская беседа вокруг Гоши. Что на самом деле было в ту ночь. Когда он приехал к ней и когда уехал, если вообще был. Где он сейчас, вернется ли к ней и прочие пустяки.

— Ты сошла с ума? Мы же договорились — никаких контактов, никакого самодеятельного расследования.

— Не кипятись. Ничего такого нет. Не собираюсь ссылаться на детективов и ментов. Даже не от себя якобы приехала. Меня типа попросила бедная брошенная жена Вера. Опишу ее сопли и вопли. Она ведь осталась без средств к существованию и хочет только получить информацию. Собирается ли Георгий выписаться из ее квартиры, не вздумает ли ее делить. И тому подобное. Вера на самом деле об этом говорила. Выйду на нужную тему по ходу.

— Я так понимаю, что отговаривать тебя бесполезно. Мне даже не с кем посоветоваться. Все заняты этим страшным преступлением. Ты знаешь, что убит писатель Савицкий, что все наши вовлечены в расследование?

— Слышала в больнице по телевизору. А в женском отделении только об этом и говорят, они интернет читают. Вроде там женщина замешана.

— Не просто женщина, а наша Юко, помощница Славы.

— Да ты что! У них что-то было? Ты знала?

— Да, было. Нет, не знала. Никто не знал. Кроме Славы, наверное.

— Ничего себе… А я, между нами, думала, что у них симпатия со Славой. Нет, не в смысле, что он изменяет Тане, а просто… Ну ты понимаешь.

— А на самом деле вот так. Катерина, будь осторожна, я тебя умоляю, думай над каждым словом в разговоре с этой теткой. Сергей сказал, что она опасная. И ни на секунду не отключай телефон. Звони мне при любой возможности.

— Ок. Жди.

Катя набрала Татьяну. Текст был идентичен, реакция Тани точно такая же, как у Лары. Только голос у подруги растерянный и подавленный.

— Таня, ты расстроена из-за этого жуткого несчастья с клиентом Славы?

— Конечно. Они с Сергеем очень плотно во все это влезли. Слава приехал домой только утром. Я сейчас даже не знаю, где он. И Юко… Я так поняла, что она теперь в опасности со всех сторон.

— Таня, а ты знала, что у нее был роман с писателем?

— Никто, кажется, не знал. По ней же ничего не поймешь: скрытная, отстраненная… А почему тебя это так заинтересовало?

— Да не меня заинтересовало: все только об этом говорят и пишут в интернете как ужаленные.

— Ты читала, что пишут?

— Да так, на ходу, в палатах больные с телефонами и ноутами давали почитать…

— Но ты посмотрела немного комментарии?

— Тебя что-то конкретное интересует?

— Да. Там сплетничают о Славе и Юко?

— Там один бред, если что… Ну да, какая-то умалишенная написала, что вроде у Юко был роман со Славой, потом она переметнулась к писателю. И что вроде Слава мог его убить из ревности. Ты же понимаешь, сейчас каждая курица начнет придумывать небылицы, чтобы других таких же развлечь и поразить.

— Я сейчас ничего не понимаю.

— Забудь это все. Выпей чего-нибудь. Я имею в виду не лекарства. Я после встречи с угрюмой бабой позвоню тебе. Ни с кем не общайся, тебе сейчас начнут трезвонить знакомые.

— Это уже. Я трубку не беру. Будь осторожна, звони.

Говорила Катя с подругами, конечно, спокойно и уверенно, но колотило ее не по-детски. Она отложила телефон и вытерла салфеткой взмокшие от волнения ладони. Попыталась объективно рассмотреть себя в зеркале пудреницы. Как-никак едет в логово врага. Надо знать, как она выглядит со стороны. Не то чтобы самая страшная уродина, но и любоваться тут нечем, по правде говоря. Вообще не сильно понятно: это женщина или перепуганный постаревший ребенок. Стрижка — условно «гаврош», потому что это самый удобный вариант удержать непокорные рыжевато-каштановые волосы под шапочкой или косынкой. Челка только не до бровей, как положено, а совсем короткая. Торчит, как козырек. Глаза такие, каких у нормальных людей не встретишь: правый светло-коричневый, левый — голубой. Мечта клоуна. Нос — круглая кнопка, как у младенца, да еще в веснушках. Рот вроде ничего — есть им можно. Но под глазами морщины. Кожа сухая, обветренная из-за постоянных умываний. Не то что у Тани, которая мажется разными кремами по сто раз в день. После чего едет на массаж к косметологу. У Лары после ее заточения была такая кожа, как у Кати. Теперь она тоже явно мажется. Для Андрея, конечно. А уж Юко, из-за которой случилось смертоубийство, та вообще похожа не на